ЛУННЫЙ СВЕТ{59}
Луна с безумных губ всю ночь роняет медИ пригород его как лакомка сосетА звезды роем пчел слетаются на этоСадам приевшееся медоточье светаНа эту патоку что капает с луныЕе лучи густы и в мед превращеныГляжу с опаскою на приторную сценуБоюсь пчела Арктур{60} тебе я знаю ценуНе с розы ли ветров он собран этот медЧто тянется как луч и мне ладони жжет
1909
У нее было синее платьеПлатье из тонкого шелкаА хитон с золотою нитьюБыл двумя отрезами тканиСкрепленными на плече
Она смеялась смеяласьИ глаза ее танцевали подобно ангелам в небеИ лицо ее напоминало три цвета французского флагаГолубые глаза белые зубы и очень красные губыДа лицо ее напоминало три цвета французского флага
У нее было круглое декольтеПрическа а-ля Рекамье{61}И прелестные голые руки
Засидишься ли ты в этом доме чтобы полночь пробили часы
Та у которой было платье из синего шелкаИ хитон с золотою нитьюИ круглое декольтеВыставляла на обозреньеЛоконы под золотой повязкойИ медленно переступала туфельками на пряжкахОна была так прекраснаЧто ты никогда не дерзнул бы ее полюбитьЯ любил этих грубых женщин в огромных кварталахГде что ни день выводили на свет существ небывалыхИх кровью было железо а мозгом пламяЯ любил я любил это бойкое племя рожденное векомГде всего лишь накипью были красивость и роскошьОна же была так прекраснаЧто меня охватывал страх.
ОХОТНИЧЬИ РОЖКИ
Как маска древнего тиранаВысок трагичен и суровРоман который как ни странноНе требует волшебных словНи риска в нем и ни обмана
Вот так де Квинси{62} пить готовСвой опиум невинно-сладкийЗа бедной Анной бездной сновИ я блуждаю без оглядкиНам этот путь знаком и нов
Стихает память как в распадкеПризыв охотничьих рожков
VITAM IMPENDERE AMORI{63} (1917)
«В твоих объятиях мертва…»
В твоих объятиях мертваЛюбовь а помнишь встречу с неюМертва но встреча с ней живаНадейся вновь на встречу с нею
Ушла весна еще однаОна была такою нежнойПрощай ушедшая веснаНо к нам вернись такой же нежной
«Томится глядя в полумрак…»
Томится глядя в полумракГде сонм чужих страстей клубитсяТвое воспоминанье какК цепи прикованная птица
О руки памятью упорнойВы скованы вас пламя жжетВоспоминанье феникс черныйНас на своем насесте ждет
Цепь незаметно перетретсяИ феникс взмоет к облакамО как над нами он смеетсяДай мне припасть к твоим ногам
«Понять секрет мой не дано…»
Понять секрет мой не даноТебе на этом маскарадеИ мы уже не заодноИ оттого с собой в разладе
Уносит розу по волнеИ маски разбрелись по садуКак бубенец секрет во мнеДрожит дразня твою досаду
«Стемнело в несколько минут…»
Стемнело в несколько минутРассказчицы простоволосыПугливо россказни плетутА ночь им рассыпает косы
О дети дети темен садИсчезла ваших крыльев стаяТеряет роза ароматСебя от смерти защищая
Ни перьев ни цветов ни косЧас мелких краж он тих и черенТеперь пора любимца розИ сам фонтан сорвать под корень
«Спускалась ты к воде прозрачной…»
Спускалась ты к воде прозрачнойА я тонул в твоих глазахЧужак а ей и горя малоНагнулась веточку сломала
Качаешься в полночных волнахОгонь цвет сердца моегоПодобье гребешка морскогоВ воде тебя укрывшей снова
«Моя покинутая юность…»
Моя покинутая юностьВенком увядшим обернуласьВот и пришла пора опятьПодозревать и презирать
На заднике пейзаж далекийФальшивой кровью залит холстПаяц проходит одинокийПод деревом с цветами звезд
Луч лег на сцену пыльной точкойС твоей заигрывая щечкойГрохочет выстрел крик в ответВ тени осклабился портрет
Стекло разбито в старой рамеИ воздух еле ощутимДрожит меж мыслью и словамиМежду грядущим и былым
Моя покинутая юностьВенком увядшим обернуласьВот и пришла пора опятьИ сожалеть и прозревать
КАЛЛИГРАММЫ СТИХОТВОРЕНИЯ ВОЙНЫ И МИРА 1913–1916 (1918)
ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ
Ни консьержка ни мать ее ничего не заметятБудь со мной этим вечером если ты мужчинаНа стреме хватит и одногоПока второй заберется
Зажжены три газовых фонаряУ хозяйки туберкулезКончишь с делами перекинемся в костиИ вот дирижер который с ангинойПриедешь в Тунис{64} научу как курить гашиш
Вроде так
Стопка блюдец цветы календарьБом бум бамЭта грымза требует триста франковЯ бы лучше зарезался чем отдавать
Поезд в 20 часов 27 минутШесть зеркал друг на друга глядят в упорЭтак мы еще больше собьемся с толку
Дорогой мойВы просто ничтожество
Нос у этой особы длинней солитераЛуиза оставила шубкуЯ же хоть и без шубки но не мерзлячкаДатчанин глядит в расписание пуская колечки дымаПивную пересекает черный котяра
Блины удалисьЖурчит водаПлатье черное цвета ее ногтейА вот это исключеноПожалуйста сударьМалахитовый перстеньПол посыпан опилкамиНу конечноРыженькую официантку умыкнул книготорговец
Один журналист кажется мы с ним знакомы
Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно
Мореходная компания смешанного типа
Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть на мои офорты и живописьУ меня всего лишь одна служанка
Утром в кафе ЛюксембургОн тут же представил мне толстого малогоА тот говоритВы слышите что за прелесть
Смирна Неаполь ТунисДа где ж это черт подериВ последний раз что я был в КитаеЛет восемь назад или девятьЧесть достаточно часто зависит от часа означенного на часах
Ваши биты
ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ
Помнится накануне четырнадцатого июляВо второй половине дня часам к четырем поближеЯ из дому вышел в надежде увидеть уличных акробатов
Смуглолицые от работы на свежем воздухеОни попадаются ныне куда как режеЧем когда-то в дни моей юности в прежнем ПарижеТеперь почти все они бродят где-то в провинции
Я прошел до конца бульвар Сен-ЖерменИ на маленькой площади между церковью Сен-Жермен-де-Пре и памятником ДантонуЯ увидел уличных акробатов
Толпа молчаливо стояла и безропотно выжидалаЯ нашел местечко откуда было все видноДве огромные тяжестиКак бельгийские города которые русский рабочий из Лонгви приподнял над головойДве черные полые гири соединенные неподвижной рекойПальцы скатывающие сигарету что как жизнь и горька и сладкаЗасаленные коврики лежали на мостовой в беспорядкеКоврики чьи складки уже не разгладитьКоврики все сплошь цвета пылиНа которых застыли грязные желто-зеленые пятнаКак мотив неотвязный
Погляди-ка на этого типа он выглядит жалко и дикоПепел предков покрыл его бороду пробивающейся сединойИ в чертах вся наследственность явлена как уликаОн застыл он о будущем грезит наивноМашинально вращая шарманку что дивноИ неспешно бормочет и глухо вздыхает пороюИ захлебывается поддельной слезою
Акробаты не шевелилисьНа старшем было трико надето того розовато —лилового цвета который на щечках юницы свидетельствует о скорой чахоткеЭто цвет который таится в складках ртаИли возле ноздрейЭто цвет измены
У человека в трико на спине проступалГнусный цвет его легких лилов и ал
Руки руки повсюду несли караул
А второй акробатТолько тенью своей был прикрытЯ глядел на него опять и опятьНо лица его так и не смог увидатьПотому что был он без головы
Ну а третий с видом головорезаХулигана и негодяяВ пышных штанах и носках на резинках по всем приметамНапоминал сутенера за своим туалетом
Шарманка умолкла и началась перебранкаПоскольку на коврик из публики бросили только два франка да несколько суХотя оговорено было что их выступление стоит три франка
Когда же стало понятно что больше никто ничего на коврик не кинетСтарший решил начать представлениеИз-под шарманки вынырнул мальчик крошечный акробат одетый в трико все того же розоватого легочного цветаС меховой опушкой на запястьях и лодыжкахОн приветствовал публику резкими крикамиБесподобно взмахивая рукамиСловно всех был готов заключить в объятья
Потом он отставил ногу назад и преклонил коленоИ четырежды всем поклонилсяА когда он поднялся на шарЕго тонкое тело превратилось в мотив столь нежныйчто в толпе не осталось ни одной души равнодушнойВот маленький дух вне плотиПодумал каждыйИ эта музыка пластикиЗаглушила фальшивые лязги шарманкиКоторые множил и множил субъект с лицом усеянным пеплом предков
А мальчик стал кувыркатьсяДа так изящноЧто шарманка совсем умолклаИ шарманщик спрятал лицо в ладоняхИ пальцы его превратились в его потомковВ завязь в зародышей из его бороды растущихНовый крик алокожегоАнгельский хор деревьевИсчезновение ребенка
А бродячие акробаты над головами гири крутилиСловно из ваты гири их были
Но зрители их застыли и каждый искал в душе у себя ребенкаО эпоха о век облаков
ДОЖДЬ{65}
