Это немного отрезвило Алексея. Он понял, что слишком увлекся общением, забыв о задании Григория, что теперь часто звонил, надеясь услышать о результатах работы напарника.
Кобылин стал сдержанней в общении со знакомыми и начал активнее охотиться за неразговорчивыми посетителями сайтов, проявлявших подозрительную осведомленность в вампирских делах. Новые товарищи прислали ему несколько ссылок на другие сайты, которых Алекс не знал, и он начал заново — сменив несколько псевдонимов и моделей поведения. Из жизнерадостного студента он превратился в измученного тоской ученика старших классов. Родители его не понимали, весь мир его не понимал, никто не разделял его взглядов на бытие, и вообще — хотелось умереть. Изображать депрессию оказалось довольно просто — Алекс припомнил те времена, когда жил от бутылки до бутылки, и то настроение, что охватывало его по утрам, серым, скомканным, прокуренным и пропитанным перегаром случайных собутыльников.
В этом облике Кобылин был сам себе отвратителен. Но неожиданно встретил понимание в виртуальном мире и прибился к нескольким компаниям, о которых раньше не знал. То уныние и бесполезность, что изображал Алекс, привлекало новых собеседников. Кобылин успел познакомиться с десятком похожих подростков. Пребывая в этой кипучей среде жаркой истерии и грядущего суицида, он все чаще начал думать, что скоро спятит, и что пора сворачивать операцию. Но в день тринадцатый его чудесного путешествия по виртуальной вселенной новая роль принесла свои плоды.
Вечером, вернувшись с работы, Кобылин, как всегда, запустил ноут и вышел в Интернет. Первым делом он проверил почту.
В ящике было только одно письмо. Обратный адрес был Алексею незнаком, а заголовка и вовсе не было. Но содержание было весьма интересным.
Прочитав письмо, Кобылин откинулся на спинку дивана и долго рассматривал чисто выбеленный потолок. Потом осторожно, как гранату, вытащил из кармана черный телефон и раскрыл его. На вспыхнувшем экране горел только один номер. Алексей нажал кнопку и прижал к щеке телефон. Знакомый голос ответил сразу — словно звонка ждали.
— Сегодня, — тихо сказал Кобылин и посмотрел на часы. — Сейчас.
* * *
— Прочитай еще раз, — попросил Григорий, не отрывая взгляда от темной дороги.
Кобылин прикрыл глаза и на память прочитал короткое письмо.
— Сегодня в десять вечера ждем Вас на собрании нашего клуба «Темная Сторона». Не забудьте захватить деньги, чтобы оплатить вступительный взнос. В программе знакомство с новичками, инициация новых членов клуба, исторические чтения, эротические танцы.
— Неплохо, — отозвался Григорий. — Студенты решили побухать за чужой счет. С эротическими танцами.
— Думаешь? — спросил Алекс. — Всего лишь студенты?
— Скорее всего, — отозвался Борода, бросая «шестерку» в крутой поворот. — Но проверить надо. Может, если это действительно большой клуб, нам удастся засечь кого-то из серьезно увлеченных и проследить за ними.
— Увлеченные — это укушенные? — спросил Алекс. — Те, кого упырь оставил в живых?
— Да щас. В жопу они укушенные, — отозвался охотник. — Нет им покоя, ищут приключений на свою задницу. Скучно им жить, видите ли…
«Шестерка» обогнала припозднившееся такси и стрелой помчалась по ярко освещенному проспекту. Кобылин взглянул в лобовое стекло, вжался спиной в кресло и опустил взгляд. Манера езды Гриши его нервировала — казалось, он в принципе не признавал никаких правил дорожного движения.
— А все же, — буркнул Алекс, — что за увлеченные?
— Иногда упырям становится скучно, и они открываются людям. Многие из тех, что мнят себя знатоками темных сил, сознательно ищут такой дружбы. Надеются стать такими же, как их новые друзья. А иногда просто упиваются фактом знакомства с живым мифом. В общем, иногда у вампира появляется круг друзей или скорее поклонников, которые знают, кто он такой на самом деле. И даже помогают ему находить жертву.
— Помогают? — удивился Алекс. — По собственной воле?
— Люди и не на такое способны, куда там упырям, — отозвался Григорий. — Так что настоящие вампирские вечеринки действительно случаются. Но именно вечеринки, без особых эксцессов.
— А это… То, что мы видели?
— Это какой-то отморозок. Вряд ли у него есть собственный клуб. Сорвался с нарезки упырь, совсем голову потерял. То ли слишком молодой и решил, что ему все позволено, то ли слишком долго спал и оголодал.
— Значит, сегодня мы его не найдем? — разочарованно спросил Алекс, поправляя дробовик.
— Не будем загадывать, — буркнул Григорий. — Знаешь, и не такие случаи бывали. Письмецо составлено грамотно, видно, что не школьник его писал. Так что, может быть, сегодня этого гада и возьмем.
— Вдвоем?
— Нет, — охотник помотал курчавой головой. — Я уже звякнул кому надо. Будет вторая двойка, и координатор подъедет. Он ведет три двойки — нас, Женькину и Ворона. Ворон, правда, сейчас занят, но народу будет достаточно. Ты, главное, не стремайся. Подойдешь туда, куда велено, поговоришь. Почувствуешь опасность — уходи. Если увидишь, что ребятишки развлекаются и вербуют новичков — иди с ними. Мы прикроем.
— Ага, — мрачно отозвался Алекс, щупая пистолет в кармане. — Ага.
Идти никуда не хотелось. Он сходил уже так, один разок. И прикрывали его два самых крутых парня из тех, что он видел. Чудом остался жив.
— Да не трясись, Леха, — бросил Борода. — После толпы оборотней собрание ребятишек — это ерунда.
— Вот сам бы и шел, если ерунда, — откликнулся Кобылин. — Они же меня не знают в лицо.
— Да я вряд ли за сетевого новичка сойду, — криво ухмыльнулся Борода. — Мою рожу как увидят — сразу разбегутся. Ты хоть чистенький, выбритый, худенький… Может, в темноте и проканаешь за малолетку.
— Не хочу за малолетку, — сухо отозвался Кобылин. — Надоело в Интернете.
— Вещий прикажет, так будешь и маленькой девочкой с белыми бантами в косичках, — хмыкнул Борода. — Приказ дело такое.
— Не люблю приказы, — буркнул Кобылин. — А что, Вещий — это тот самый Олег, который главный в Двух Нулях?
— Он и есть. Надежда наша и опора, Вещий Олег. Тащит на себе весь этот воз. Суров, как говорится, но справедлив.
— Странное имя, — отозвался Кобылин. — Эк ему повезло.
— Это псевдоним, — уронил Борода.
— А, — спохватился Алексей, — ну да, конечно. Кличка. А как его настоящая фамилия?
— Настоящая его фамилия — Вещий, — веско сказал Григорий. — А вот имя Олег — это псевдоним.
— Почему? — ошеломленно спросил Кобылин.
— А как еще прикажешь называть мужика с фамилией Вещий? — Борода пожал плечами. — Олегом он сразу стал. Настоящего имени сам небось уже не помнит.
Кобылин немного помолчал, пытаясь осмыслить логику прозвища командира Двух Нулей. Вообще механизм получения кличек и прозвищ плохо поддавался логике. Алексей, например, понятия не имел, как его называют остальные между собой. А спрашивать боялся.
— А у тебя псевдоним какой? — спросил он у Бороды.
— А что? — насторожился охотник. — Это тут при чем?
— Да я, похоже, догадался, как тебя в отделе зовут.
— Да ну, — буркнул Гриша. — Не люблю я этих кличек… Как у собак, ей-богу.
— У Григория Бороды может быть только одна кличка — Распутин, — мстительно выдохнул Алекс.
— Тьфу на тебя, — буркнул охотник. — И ты туда же.
Кобылин довольно оскалился и откинулся в кресле. Охотник обиженно замолчал и молча крутил баранку, бросая «жигуленок» по хитросплетениям узеньких улочек.
Кобылин покосился в сторону насупившегося Гриши и удивился сам себе. Оказалось, что сетевое общение не прошло даром. Теперь и в реальной жизни Алекс не лез за словом в карман и не терялся, когда кто-то пытался им командовать. И это новое ощущение, ощущение полноценного общения, Алексу понравилось.
— Так, — сказал охотник, останавливая машину. — Все, проехали.
Он повернулся к Алексею и протянул к нему широкую ладонь.
— Я тоже хорош. Мир?
— Мир, — отозвался Кобылин, пожимая руку.
— Ну и зашибись, — ответил Григорий. — Все, напарник. Это уладили, теперь о деле.
Он запустил руку за отворот своей огромной кожаной куртки, больше напоминавшей мешок, и принялся рыться во внутреннем кармане. Алексей отстегнул ремень безопасности и выглянул в окно.
Машина стояла на длинной темной улице, между двумя старыми девятиэтажками. Их разделял крохотный скверик с десятком тополей. Фонари не горели, и сгустившаяся темнота прятала пустой двор от посторонних глаз. Дома тянулись дальше, теряясь в темноте, и только где-то впереди над ними возвышалось высотное здание, нависая над кварталом девятиэтажек, словно скала. Дальше, за домами, шумело ночное шоссе, но здесь, в лабиринте двориков и улочек, было тихо, словно в тихой заводи.
