Вскоре Иш понял, что стоящие перед ним люди страдали не только от вызванного катастрофой душевного потрясения, но в равной степени и от последствий системы запретов, узаконенных воспитавшей их социальной средой. Это выражалось в растерянности, смешанной с долей страха, и как в присутствии белого человека они жались друг к другу, с трудом вспоминая простые слова, робко прятали и отводили глаза.
Не обращая внимания на явную растерянность хозяев, Иш из чистого любопытства решил посмотреть, как они устроились в новой жизни. Хотя все дома этого города были открыты для них, семья жила в неказистой лачуге, принадлежавшей до катастрофы женщине. Иш не стал переступать порога, но через раскрытую дверь увидел старую расшатанную кровать, под стать ей такие же стулья, сваренную из листов железа печь, засаленную скатерть на столе и мух, жужжащих над остатками ничем не прикрытой еды. Все, что находилось снаружи, выглядело намного симпатичнее. Сад, с гнущимися под тяжестью плодов ветвями фруктовых деревьев; поднявшаяся выше человеческого роста кукуруза, и даже маленькое тщательно ухоженное хлопковое поле, хотя за все сокровища мира Иш не смог бы ответить на вопрос, что они собираются делать с этим хлопком. Очевидно, что эти трое просто тянули привычную лямку, делая то, что должны были делать люди их мира, и в трудах этих находили себе спасение.
Водились у них куры, и в загородке хрюкали свиньи. Стоило Ишу увидеть свиней, как откровенное и болезненное смущение хозяев стало настолько очевидным к не требовало долгих раздумий понять — свиньи эти перекочевали сюда из загонов соседа-фермера, отсюда и страх, что белый человек предъявит им счет за бессовестное воровство.
А Иш попросил лишь немного свежих яиц и за дюжину вручил хозяину одну из своих долларовых бумажек. Подобный обмен произвел на них неизгладимое впечатление, и деньги были приняты с превеликим удовлетворением. Через четверть часа, исчерпав все возможности нечаянной встречи, Иш, к заметной радости хозяев, усаживался в машину.
Какое-то время, не трогаясь с места, он сидел, положив обе руки на руль, и криво усмехался. «Стоит мне остаться, — думал он, — и здесь я стану вроде маленького царька. Черным это, конечно, не понравится, но благодаря усвоенным жизненным принципам, думаю, скоро они с этим смирятся. Будут выращивать для меня овощи, свиней и кур, а у меня скоро заведется корова или даже две. Они будут выполнять любую; какую я только потребую, работу. Да, здесь я бы мог пожить маленьким царьком». Но идея эта, быстро промелькнув, тут же, не оставив и следа, исчезла; и он стал думать о том, что черные приспособились к этой жизни гораздо лучше. Он, как нищий бродяга, жил подаяниями того, что оставила после себя цивилизация, а эти жили на земле, как жили всегда, кормясь трудами рук своих, создавая все, что требовалось им в этой жизни.
Из почти полумиллиона всевозможных видов насекомых, пожалуй, лишь несколько дюжин заметно испытали на себе последствия ухода человечества, и только три вида, известных науке как человеческие вши, оказались под угрозой полного вымирания. Настолько древним и благородным был сей союз, что удостоен чести стать одной из самых характерных черт человека, отличающих его от всех прочих особей животного мира. Антрополога утверждают, что изолированные друг от друга племена чешутся, ловят и страдают от одного и того же вида паразитов, и одновременно с этим отмечают, что человекообразные по всем законам должны переносить те виды паразитов, которые обитают в местах их рассеивания.
Появившись на свет сотни тысяч лет назад, вши удивительно достойно приспособились к тому миру, который называется человеческое тело. Существуют они тремя племенами, каждое из которых считает своей законной вотчиной определенную и строго обозначенную территорию: волосы, одежду и интимные места. Несмотря на расовые и этнические различия, сия триада прекрасно сохраняет баланс сил, демонстрируя своему хозяину яркий пример возможности мирного сосуществования. Следование такому примеру оказало бы честь любому человеческому сообществу. Но в способностях такой идеальной адаптации к человеческому телу вши пренебрегли возможностью приспособиться к миру другого живого организма.
Вот почему падение человека в конечном итоге стало и их крушением. Чувствуя, каким холодным и неприветливым становится их мир, вши выползали населить другой — теплый и гостеприимный, не находили его и умирали. Какой жалкий финал миллиардов живых организмов.
Мало кто всплакнет на похоронах Человека Разумного. Canis familiaris, что означает «собака обыкновенная», как личность, наверное, издаст два-три жалобных стона, но как представитель вида, вспомнив все пинки и проклятия, чрезвычайно скоро успокоится и побежит присоединяться к своим диким собратьям. Ну а Человеку Разумному останется лишь утешать себя мыслью, что на его похоронах будет трое воистину искренне скорбящих.
Стоило подъехать к мосту через бурно несущую свои коричневые воды реку, он обнаружил, что единственная полоса, по которой собирался он добраться до Мемфиса, наглухо перекрыта развернутым поперек дороги трейлером.
Чувствуя себя как плохой мальчишка, который знает, что за свой дурной поступок будет примерно наказан, но неспособный отказать себе в удовольствии сделать гадость, Иш, не обращая внимания на дорожные знаки, перебрался через железнодорожные пути на встречную полосу и поехал в Теннесси по дороге, которая в добрые старые времена должна была вести законопослушного гражданина в Арканзас.
Но так и не встретив никого из этих законопослушных граждан, весьма быстро добрался до Теннесси и все по той же встречной полосе выехал с подъездных путей моста. Встретивший его тишиной безлюдный Мемфис мало чем отличался от уже виденных городов, разве что южный ветер нес с собой дух зловонных испарений, осязаемо поднимающихся над густонаселенным районом Бил-стрит. Если это стало отличительной особенностью южных городов, Иш не хотел больше ни одного из них. И желая снова и как можно скорее оказаться в сельской местности, он увеличил скорость.
Еще не скрылись за горизонтом очертания Мемфиса, как южный ветер принес с собой тучи, а вместе с тучами проливной дождь. Ехать под дождем занятие скучное, утомительное, неблагодарное, а так как спешить ему было особо некуда, Иш укрылся в мотеле на краю ничтожного городка, даже не потрудившись узнать, какого именно. Газ на кухне горел голубым ровным пламенем, и он приготовил свое традиционное блюдо — яичницу. Большая яичница из хороших свежих яиц всегда удовольствие, но, покончив с ней, Иш ощутил какое-то невнятное беспокойство. «Стоит подумать, — сказал он себе, — все ли я ем, что положено есть нормальному здоровому человеку?» Возможно, ему придется не полениться и заехать в аптеку для приобретения каких-нибудь витаминных таблеток. Позже он выпустил Принцессу, и та совершенно неожиданно и без предупреждения бесследно исчезла в косых струях дождя, и о продолжении ее существования Иш мог лишь догадываться сначала по протяжному подвыванию, а потом, когда она напала на след, по звонкому отрывистому лаю. Он был глубоко возмущен, по опыту зная, что может прождать и час и больше, пока Ее Величество не удовлетворит все свои желания и не соизволит вернуться. Вернулась Принцесса не через час, а несколько раньше, при этом страшно попахивая скунсом. Он запер ее в гараже, и там собака жалобным и одновременно горьким воем демонстрировала свое отношение к воистину постыдному поведению человека.
Продолжая испытывать беспокойство и нечто подобное томлению духа, Иш улегся в постель. «Должно быть, это последствия нервного потрясения, о котором я просто не задумывался. Или это одиночество доконало совсем, — думал он. — Или, может быть, секс поднял свою уродливую голову?»
Стресс способен сыграть с человеком весьма злые шутки. Он вспомнил кем-то рассказанную историю про человека, у которого на глазах в дорожной катастрофе убило жену, и человек этот месяцами не испытывал никакого полевого влечения.
Мысли его вернулись к неграм. Женщина — далеко не молоденькая, да к тому же на сносях — вряд ли могла возбудить в нем даже отдаленный намек на желание. Потом он стал думать об их образе жизни, о том, как инстинктивно сделали они правильный выбор, найдя в земле свою защиту и спасение, и даже немного позавидовал им. Потом Принцесса завыла из гаража, и, обругав ее последними словами, человек отвернулся к стене и заснул.
Но и утром Иш не перестал чувствовать беспокойство и неутоленную жажду того, о чем не имел ни малейшего представления. Ветер продолжал гнать по небу рваные, низкие облака, но дождь на какое-то время прекратился, и он решил не трогаться в путь, а пойти просто прогуляться. Перед тем как выйти, открыл дверцу пикапа, и взгляд его неожиданно остановился на бесполезно пролежавшей в машине, с тех самых пор, как он покинул Калифорнию, винтовке. Без каких-либо определенных целей Иш повертел ее в руках, а потом сунул под мышку и, посвистывая, зашагал по дороге.
