– Я тебе рекомендую уже сейчас отбросить версию о том, что это были наркоманы. Расследование адекватнее будет. Где эта фура вообще?
– Крайняя во втором ряду.
Вадим уже мог сказать, что к убийствам женщин это не имеет никакого отношения. И жертва не из этой категории, и способ просто садистский, однако не такой извращенный. Скорее всего, ночной сторож попытался что-то сделать, чем-то разозлил воров, и они решили расправиться с ним вот таким способом.
В этом расследовании Вадим точно не собирался принимать участие. Фуру он хотел осмотреть лишь для того, чтобы дать полицейским какие-то подсказки на месте, если таковые появятся. Раз уж он приехал сюда, не уезжать же через пять минут! В целом же это банальное преступление, пусть и мастерски выполненное. Пусть им занимаются те, кому по закону положено.
Нужный грузовик Вадим обнаружил без труда – по распахнутым дверцам и снующим вокруг экспертам. Судя по повреждениям на металле, замок сшибли чем-то тяжелым, молотом или топором. Если вспомнить несчастную собаку, то топор все же более вероятен. Да, было шумно, но… если камеры отключены, а ночной сторож мертв, у преступников отпадала необходимость таиться.
Мешать экспертам Вадим не собирался, он просто прошелся вокруг машины, направился вдоль другого ряда, не особо надеясь что-то найти.
А все-таки нашел. Его внимание привлекло бурое пятно, скрытое тенями от грузовиков. Оно находилось довольно далеко от разграбленной фуры, зато – близко к одной из пожарных дверей.
Похоже, именно здесь убили собаку. Вадим сразу удивился тому, что два трупа лежали так близко. Любая собака либо убежала бы, либо кинулась защищать хозяина, но не стояла бы рядом с ним и не ждала бы смерти!
Получается, что убили ее здесь. Скорее всего, она первой заметила незваных гостей, подбежала к ним – и получила сокрушительный удар. Труп перенесли к хозяину, чтобы не выдавать место проникновения в гараж, кровь попытались затереть, но – не получилось. Потому что шершавый бетон не так уж легко отмыть, особенно от крови. Необходимость в маскировке отпала, а таскать труп туда-сюда было бы глупо – так решил Вадим.
Ничего не касаясь, чтобы не усложнить жизнь экспертам, Вадим подошел к двери, осмотрел ее. Замок не был искорежен и, возможно, его даже снова заперли. Значит, кто-то из грабителей умел работать с отмычками! Да и неудивительно, раз они так тонко сработали с камерами и сигнализацией.
Между этим мастерством и тем варварством, которое обрушилось на дверь грузовика, был огромный контраст. Возможно, показательный. Грабители не только действовали с профессионализмом, но и старательно пытались водить следствие за нос уже на первом этапе.
И из-за чего все? Из-за шприцев, бинтов и пары невинных лекарств? Нет, тут должно быть что-то еще! Вадим в этом плане уже сочувствовал следователям и радовался, что к нему самому это никакого отношения не имеет.
Глава 6
– Итак, его зовут Арсений Лермонтов, – объявила Вика.
– Поверить не могу, что они это упустили, – покачал головой Вадим, очевидно, ссылаясь на следователей. – Да что там они! Я тоже упустил… Мне бы это и в голову не пришло! Но теперь ты видишь, что решение привлечь Еву было правильным?
Вика так просто соглашаться не собиралась:
– Оно было опрометчивым, даже если правильным. Кроме того, сама Ева не утверждает, что это сделал именно он. Просто этот чувак – единственное, что было общего у трех жертв.
При этом ни одна из девушек не была знакома с Лермонтовым. Для них он был не человеком, а персоной из социальных сетей. Арсений активно использовал все бесплатные ресурсы для продвижения… ну, собственно себя. Каждый день он размещал в сети свои фотографии и «мудрые» мысли собственного сочинения.
Что любопытно, Лермонтов не был даже виртуальным «френдом» погибших. Просто все они были подписаны на страницы его авторства. Одна из страниц называлась просто «Арсений Лермонтов», ее просматривали Марина Белкина и Арина Агафонова. Вторую страницу мужчина нарек «Мир Арсения», на нее была подписана Олеся Чайка. Содержание всех страниц Арсения было абсолютно одинаковым – а страниц таких он только в одной сети завел пять штук. Должно быть, разные названия и смутили следователей, не дали им заметить этот общий фактор. Если до такой скрупулезной проверки вообще дошло дело!
– Зачем ему так много? – недоумевала Вика, когда этот факт только обнаружился. – Он же все равно размещает одни и те же картинки!
– Если вдруг забанят, – авторитетно поясняла Агния. – Судя по всему, этот тип периодически размещает то, что он сам называет «красивой эротикой», а модераторы сетей – сиськами и попами, я прошу прощения за мою вульгарность. В качестве штрафа его страницу могут закрыть для пользователей на определенный срок. А поскольку он, судя по всему, без своей интернет-популярности жить не может, он просто не размещает провокационную картинку на других страницах и все время штрафа они остаются открытыми. А значит, он может продолжить делиться собой, умным и прекрасным, с миром.
Заявление насчет умного и прекрасного могло восприниматься только как ирония. Вика уже успела просмотреть страницы Лермонтова, видела, какой тип материалов он размещает.
Особым талантом фотографа мужчина определенно не отличался. Он размещал то, что юные девы школьного возраста постоянно фотографируют: цветы, еду, закаты и рассветы, котят и песиков. Иногда он копировал чужие снимки, преимущественно эротического содержания, хотя до откровенной порнографии не опускался никогда.
Мысли от Арсения были под стать картинкам. Под фотографией персика он мог написать «Люблю сочненько. Нямочки!». Цветы комментировал: «Это мой подарок всему миру! Бусь-бусь». Иногда записывал мысли и без сопровождения иллюстрации: «Женщина – это лучшее, что есть на Земле. Арсений Лермонтов».
Одиночными высказываниями он не ограничивался. По настроению Арсений мог выдать довольно внушительный текст о том, как мужчина должен ухаживать за женщиной, чего она достойна, и чего не достойны жалкие представители сильной половины человечества.
Самым мудрым, что он размещал, были чужие цитаты, и все – о женщинах, их красоте, превосходстве. Чужие высказывания Арсений мог и не подписывать, но свои всегда помечал знаком авторского права. О себе он говорил только в третьем лице и не иначе как «господин Лермонтов».
На взгляд Вики, все это было полным бредом. Мысли уровня шестнадцатилетнего подростка, примитивные фотографии, кое-как обработанные фотошопом. Тут два вопроса: кому это надо и кто это будет делать?
Размышляя о втором вопросе, девушка представляла себе прыщавого тощего юнца… А потом Вадим принес его личное дело, составленное по приказу начальника охраны его людьми.
– Лермонтову сорок девять лет. И его страницы чертовски популярны.
Это Вика уже успела заметить. На каждую страницу приходилось по несколько тысяч подписчиц, и все – женщины. Ни одного мужчины не было вообще! Хотелось бы верить, что это из чувства протеста и мужской гордости, но Вика прекрасно знала, что есть специфический тип мужчин, которые и на женских форумах завсегдатаями становятся. Чисто статистически кто-то из них должен был стать почитателем Арсения. А таковых не было!
– Почему так происходит – не знаю, – признал Вадим. – Это еще надо будет проверить. Но что бабы от него без ума – это факт.
– Не бабы, а женщины, – укоризненно посмотрела на него Агния.
– Извини, но его целевую аудиторию я вижу именно так.
Женщины действительно млели от творческих выбросов Арсения. Сначала Вика не могла этого понять вообще: кому нужен этот слащавый бред?! Но потом, преодолев собственную брезгливость и напомнив себе, что все люди разные, стала разбираться объективно. И вот тогда мозаика сложилась.
По большому счету, Арсений был воплощением Принца из сказок, которые читают совсем маленьким девочкам. Стереотипом, отложившимся в их сознании. Он постоянно «дарил» цветы, украшения и звезды с неба – пусть и только на фотографиях. Делал комплименты, которые с легкостью перешагивали границу с откровенной лестью. Он рассказывал о том, как преклоняется и восхищается женщинами. Иными словами, он делал все то, что соответствовало образу мужчины в неокрепшем девичьем сознании. Что же до эротических фотографий, то они помогали его подписчицам поверить, что достаточно быть эротичной и сексуальной – и у тебя будет весь мир.
Вроде бы все четко, но как-то не очень реалистично! Его подписчицами были женщины разных возрастов – от подростков до дам постбальзаковского возраста. И у этих как раз стереотип Принца должен был рухнуть, сменившись представлением о нормальных мужчинах!
Но не все оказалось так просто…
– Я просил знакомых психологов посмотреть на это, – сказал Вадим. – Ну, чтобы если там есть какие-то откровенные указания на то, что этот парень – псих, мы бы его сразу взяли. Но мне сказали, что он не псих. Он просто умеет играть на вере в сказку. Вроде как взрослея, мы должны умнеть и прекращать верить в фей и прочих Дедов Морозов. Но в случае клиентуры Лермонтова происходит обратный процесс. Это или девочки, которым хочется любви, комплиментов и розовых воздушных шариков, либо старые девы, всего этого не получившие, а потому мечтающие о том же, либо уже прошедшие через пару-тройку разводов дамы, либо одинокие по сути своей, даже если при мужчине.
