И только бойцы погибшего Залепина продолжали бой. Они заняли удобную позицию. Одно мешало – дым от разгоревшейся передней БМП. Густой и черный, он расползался плотной завесой вдоль трассы, смешивась с дымом от горевших двух других боевых машин пехоты.
И в колонне оставались еще два не получивших ни царапины солдата. Рядовые Романов и Мыльцев. Но они не поднялись и после призыва выскочившего из-под «КамАЗа» замполита. Не имевшие опыта, бойцы растерялись. А видя вокруг трупы и кровь, полностью утратили способность к сопротивлению.
Рамазан же, просчитав ситуацию, приказал моджахедам обойти колонну справа и с фланга атаковать позиции мотострелков. Одновременно с вступлением в бой и душманов Бабрака. Бандиты бросились к колонне. Еще одного из них подстрелили солдаты Залепина. Но у них кончился запас боеприпасов. Патронов четверть магазина на каждого, да гранаты – по две на человека. Старший мотострелков сержант Дзанава приказал:
– Леха, Семен – левый фланг! Я и Сокол – правый! В случае чего все во фронт! Держимся, мужики. Замполит что-то насчет помощи кричал. Наверное, смог связаться либо со складами, либо с полком. А значит, помощь подойдет. Патроны экономить, стволы на одиночный выстрел!
Его одногодок Леха предположил:
– Витя, может, задымим вдогонку к БМП местность да попробуем свалить в ущелье? Спустимся в пропасть. Там уже ни одна гадина душманская не достанет!
Дзанава ответил:
– Подумал, что сказал? А пацаны-автомобилисты, да и наши ребята со второй и третьей БМП? Не все же убиты. Есть и раненые. Ты предлагаешь бросить их? Под тесаки духов? Нет! Будем держаться до последнего патрона!
– А если помощь не придет?
– Значит, со всеми здесь останемся! Хотя, кто хочет, может уходить, спасать шкуру! Никого не держу и стрелять в спину не буду. Только как потом вы в полку ребятам в глаза смотреть будете? Как жить будете? Что, Леха? Уходишь? Кто уходит?
Ответил Семен:
– Да пошел ты, абхаз! Командуй лучше! А ты, Леха, заткнись со своими предложениями! Или вали на хрен! Без тебя обойдемся!
Леха выругался:
– Да и идите вы все, герои! Слова сказать нельзя. Ну, чего, Сеня, уставился? Держим трассу!
Сержант одобрительно проговорил:
– Вот так-то лучше!
Через секунду оставшимся в живых пехотинцам было уже не до разговоров. Девятнадцатилетние пацаны вступили в бой, совершенно не думая о том, что совершают подвиг. Вступили в бой, исполняя до конца свой воинский долг.
Душманы атаковали одновременно с двух сторон. И если атаку с трассы мотострелки отбили легко, положив остатки группы Бабрака, то вот справа бой разгорелся нешуточный. Душманы Рамазана ударили мощно, с двух направлений. Вскрикнул раненый в предплечье рядовой Соколов – или Сокол, так звали во взводе парня из Перми. Выронил автомат и, сжав зубы, схватился за простреленное бедро рядовой Кошелев Семен!
Бурмистров Леха метнулся к Дзанаве, продолжавшему отстреливаться:
– Витя! Сокол и Сеня ранены!
– Не слепой, вижу. Не глухой, слышу!
– Так где твоя помощь?
– В заднице! – яростно выкрикнул в лицо боевому другу Дзанава и приказал: – Готовь гранаты. Отстреливаем патроны, применяем «эргэдэшки».
– А дальше что?
– Что? Рукопашка! Вот что!
– Драка! Это по-нашему! Эх, абхаз! Чую, не жрать нам с тобой в Сухуми мандаринов!
– Не каркай! Прорвемся! Впервой, что ли!
– Ну, ну! Как скажешь! Ты остался за бугра. Вот только подчиненный у тебя всего один.
– Готовь гранаты, сказал!
Бурмистров выложил перед собой две «РГД-5» и нож. Глядя на сержанта, поднял автомат. Дзанава откатился чуть в сторону:
– Все, Леха, я пустой!
Стрельбу открыл Бурмистров. У него было всего шесть патронов. Но этого хватило, чтобы и сержант подготовил гранаты и нож. Расстреляв боезапас, Бурмистров тоже отбросил автомат.
– И я пуст, абхаз! Гранаты?
Взрыв перед позициями бросил солдат друг на друга. Бурмистров, накрывший своим телом Дзанава, простонал:
– Конец!
Сержант аккуратно перевернул друга:
– Леха! Ты чего?
– Хана, Витя, ноги перебиты. Опередили духи!
– Ничего, я сейчас им устрою ответный фейерверк.
Бурмистров удержал руку сержанта:
– Абхаз! Не суетись! Нам все одно кранты! Всем. Давай возьмем духов с собой! И там, на небесах, закончим разборку!
Дзанава понял, что хотел сказать друг. Он вздохнул:
– Да, Леха! Так будет лучше!
Он взял две свои гранаты, вырвал зубами кольца и, засунув руки под себя, уткнулся головой в грудь раненого товарища:
– Прощай, Леха!
– Прощай, абхаз! Эх, сука, а ведь могли бы еще жить и жить!
– Не судьба! Но молчи! Духи подходят! Все, Леха! Все!
– Все!
Душманы прекратили огонь. Рамазан, прячась за подожженной средней БМП, крикнул оставшимся в живых бойцам взвода сопровождения:
– Русские! Сдавайтесь! Вы храбро дрались, мы уважаем воинов. Обещаю медицинскую помощь, приличное содержание в лагере для пленных и в дальнейшем обмен на наших людей, попавших в плен к вашим командирам. Сдавайтесь!
Сержант выкрикнул в ответ:
– Сдавайся, говоришь, дух? А хера по всей харе не хочешь? Мы не сдаемся, урод! Можешь, возьми нас! Мы же рядом. Пошли своих шакалов, пусть пленят! Ты понял, недобиток?
К Рамазану подбежал Ашраф:
– Чего разговаривать с гяурами? Патроны у них кончились…
Рамазан оборвал речь бандита:
– Патроны кончились, но остались гранаты. Они не применили ни одной гранаты, хотя имеют их. Ты хочешь попасть под осколки? Не держу! Иди! Но один! Возьми этих неверных! Получится – героем станешь. Много денег получишь. Что стоишь, иди!
Ашраф сплюнул на дорогу:
– Но что-то с этими неверными делать надо? Бой наверняка был слышен внизу. И скоро сюда могут подойти дополнительные силы русских. А нам еще машины взорвать надо, добить раненых гяуров, да отойти в горы.
Рамазан спросил:
– Где Мохаммад?
– У склона!
– Он твой родственник?
– Да, племянник, а что?
– Мы должны кем-то пожертвовать, чтобы закончить акцию и уйти! Более всех на эту роль подходит Мохаммад.
– Почему?
– Да потому что от наркоты он сам скоро сдохнет. Или мне послать к пехотинцам тебя? Но уже в приказном порядке?
Ашраф пробурчал:
– Мохаммад мой племянник!
– Он под кайфом?
– Наверное! Как всегда, вкололся перед боем. Потом мог и добавить.
– Иди к нему и пошли к русским!
– Я… я не могу!
– Тогда это сделаю я! Но ты уже ничего в лагере не получишь! Если еще дойдешь до него.
Главарь оттолкнул подчиненного, сделал шаг за БМП. Ашраф остановил его:
– Подожди, Рамазан! Успокойся. Я выполню твой приказ!
– Да? Что ж! Выполняй! Но быстро!
Ашраф бросился к склону, где за камнем укрылся его племянник. Бандит сразу увидел, как неестественно блестят глаза у родственника, он упал рядом с ним:
– Как дела, Мохаммад?
– А? Хорошо!
– Ты еще вколол себе героин?
– Ну и что? Вам не понять, какой это кайф!
– Да, куда уж нам. Но слушай, группе пора отходить. Для этого надо уничтожить всех раненых гяуров, кто цел – взять в плен, подорвать «КамАЗы». Я займусь солдатами, что получили контузию, Рамазан обработает водителей, ты же двигай к позиции, откуда стреляли русские из первой БМП.
– Это которым предлагал сдаться Рамазан?
– Да! Ступай и расстреляй их.
Мохаммад скривил физиономию:
– Хоп, дядя, как скажешь. Я завалю неверных и отрежу им головы. Они станут моей добычей. И Карамулло заплатит мне за нее! Ведь правда, дядя?
Ашраф усмехнулся:
– Конечно, бесстрашный Мохаммад! Ты обязательно получишь то, что заслужил. Но не тяни время, иди!
Мохаммад крикнул:
– Аллах акбар!
И, поднявшись во весь рост, короткими очередями обстреливая дорогу, пошел к позиции Дзанавы и раненых солдат взвода сопровождения колонны.
Ашраф проговорил вслед племяннику:
– Да простит меня твоя мать, моя сестра! Но тебе, Мохаммад, лучше умереть сейчас в бою, нежели в горах или в лагере от передозировки. Наркотик обрек тебя на смерть! И в этом не виноват никто!
Мохаммад подошел к позиции бойцов первого отделения мотострелкового взвода старшего лейтенанта Залепина. Увидел четверых скорчившихся, но еще живых солдат. Заорал:
– Что, свиньи? Решили землю нашу забрать? Порядки свои устанавливать? Установили? Я лично отрежу ваши головы, и они будут торчать на шестах в лагере. А ваши тела сожрут шакалы…
Дзанава повернулся к душману:
– Все сказал, вонючка? Дурак ты, дух! – И отпустил предохранительные рычаги гранат.
Мохаммад вскинул автомат, но выстрелить в решивших умереть, но не сдаться советских солдат, не успел. Взрыв двух «РГД» отбросил его тело на землю. Осколок пробил живот душмана, и он от дикой боли заорал не своим голосом.
Ашраф покачал головой:
– Вот и все, Мохаммад! Ты выполнил свою миссию. И умрешь, как герой, а не как презренный наркоман.
