— Ну, падаль, поднимайся. Ты нам все рассказал, и мы в тебе больше не нуждаемся. Тебя отвезут в Фресне.
— Вы мне обещали, — с мольбой в голосе произнес несчастный.
— Что обещали?
— Что оставите в покое мою жену и дочь.
— Обещания, обещания… Мы здесь только и делаем, что даем обещания, а потом получаем за это нагоняй от патрона.
— О! Нет… это неправда! — взвыл тот, с трудом открывая рот, превратившийся в сплошную рану.
— Давай, вставай!.. Патрон не совсем уверен, что ты нам рассказал все, что знаешь.
Мужчина подполз к ногам своих палачей, заливавшихся смехом.
— Уверяю вас, я вам рассказал все, все выдал: имена, пароли, все… все! — кричал он, захлебываясь рыданиями.
— Хватит! Нас ждет машина… Перестань хныкать, как баба, на тебя будут обращать внимание. Плачущий мужик — это отвратительно. Вставай…
— Вставай, дерьмо, — сказал другой, — ты что, думаешь, мы понесем на руках какого-то паршивого доносчика?
Рыдания внезапно оборвались. Скрючившись за статуей, Леа увидела, как это существо, которое, казалось, потеряло человеческое достоинство, выпрямилось, поднялось на колени, потом встало на одну ногу, затем на другую. Человека шатало из стороны в сторону, но он стоял, страшный, жалкий… Глаза его превратились в щелки, повисшая нижняя губа разорвана, на шее виднелись синяки, а с пальцев были сорваны ногти. Он медленно подошел к своим истязателям и, остановившись перед старшим, спокойно плюнул ему в лицо.
В руках второго тотчас появилось оружие.
— Оставь, Бернар, он будет рад, если ты его прикончишь.
Пинками они вышвырнули его за дверь.
Шум лифта вывел Леа из оцепенения. Она вскочила на ноги, и как раз вовремя. Из кабины, смеясь, вышли две молодые элегантные женщины. В то же время какие-то респектабельные господа позвонили в дверь бюро закупок. Никто из них не обратил внимания на кровь на полу.
Словно зачарованная, Леа продолжала стоять возле этой двери.
«Мне нужно уходить», — твердила она себе, не в силах шевельнуться, как будто ожидая какого-то события, которое помогло бы ей осознать — не то, что она видела, а причину этого. Леа чувствовала, что не должна здесь оставаться, ведь она даже никого не предупредила, что пойдет сюда. Нужно бежать как можно скорее, иначе они схватят ее, и ей придется испытать то же, что и Саре или этому несчастному, упавшему так близко от нее.
Застыв на месте, она не слышала, как открылась стеклянная дверь. Когда же Леа повернулась, чтобы уйти, то увидела перед собой очень хорошо одетого мужчину, невысокого, худого, с темными, тщательно уложенными волосами, нервно раскуривающего сигару и разглядывающего ее серо-зелеными глазами.
— Вы, несомненно, кого-то ищите, мадемуазель. Могу я вам помочь?
Это было произнесено любезным тоном, но тревога сдавила горло Леа.
— Можно подумать, что я внушаю вам страх. Неужели у меня такой ужасный вид?
Она отрицательно покачала головой, пытаясь собоаться с мыслями и подобрать подходящий ответ. И тут в глаза ей бросилась табличка с надписью «Бюро закупок». В ее памяти всплыл рассказ Франсуа Тавернье.
— Мне сказали, что здесь покупают драгоценные металлы.
— Это верно. Вы хотите продать драгоценности?
— Да, фамильные драгоценности.
— Понимаю, мадемуазель, сейчас трудные времена и иногда приходится расставаться с вещами, которыми очень дорожишь. Входите, я посмотрю, что можно для вас сделать.
Он открыл дверь своим ключом и посторонился, пропуская ее. В большой прихожей было много народа: господа, которых она только что видела, мужчины в пиджаках, под которыми угадывалось оружие, три одетые в черное женщины, плачущие в углу. Прямо перед ней, прислонившись к стене, со связанными руками и ногами сидел на полу молодой человек с грязной повязкой на лбу. Казалось, что он спит. Девушку, всю в слезах, в разорванной одежде, вытащили из одной комнаты и, несмотря на ее протесты, затащили в другую. Присутствующие, казалось, ничего не замечали.
Леа резко обернулась.
— Что здесь происходит? Кто эти люди? Что они делают с этой женщиной? И прежде всего, кто вы такой?
— Вы правы, извините, я забыл представиться: Кристиан Мазуи, директор Французской экономической службы. Вот моя визитная карточка. Что же касается присутствующих здесь женщин, то они, как и вы, желают что-то продать. Прошу вас, проходите в мой кабинет, сейчас я вызову секретаря.
Кабинет Мазуи оказался большим и светлым. Обшитые красивыми деревянными панелями стены, великолепный мраморный камин, массивный стол, на котором стояла фотография женщины с двумя девочками, тяжелые кожаные кресла… Стеклянная дверь вела во внутренний садик. Здесь было тепло.
— Прошу вас, садитесь. Не хотите ли чего-нибудь выпить?.. Может быть, шампанского, это поможет вам немного освоиться… Устраивайтесь поудобнее. Снимите эту мокрую канадку, вы можете простудиться. Здесь не так уж и тепло. Что вы хотите — война! Я прикажу разжечь камин.
— Спасибо, не стоит беспокоиться, мне не холодно.
— Ну, будьте же разумны, оставьте это.
Тон его изменился. Леа послушалась. В этот момент вошел усатый лысоватый мужчина лет пятидесяти. У него были густые брови, оттеняющие очень светлые глаза.
— Здравствуйте, месье. Вы меня вызывали?
— Входите, Амбер. Представляю вам мадемуазель… В самом деле, а как же вас зовут?
Застигнутая врасплох, Леа пробормотала:
— Дельмас.
— Мадемуазель Дельмас. Очень хорошо. Мадемуазель Дельмас хотела бы нам предложить кое-какие драгоценности… Мы с ней это обсудим. А вы пока разожгите, пожалуйста, в камине огонь, здесь очень холодно.
— Однако, месье, все радиаторы включены.
— Не обсуждайте, делайте то, что я говорю.
В то время как Амбер хлопотал возле камина, Мазуи открыл стеклянную дверь, наклонился и взял с пола бутылку шампанского.
— Трудно найти лучший холодильник в такое время года, — торжествующе произнес он.
Из ящика бюро он достал два бокала.
— Нет, спасибо, я не хочу, — сказала Леа.
— Если вы не согласитесь выпить со мной, я расценю это как оскорбление. Самые лучшие сделки заключаются за столом или с бокалом в руке.
Смирившись, Леа смотрела, как он разливает пенящийся напиток. Когда она взяла протянутый бокал, ее рука уже не дрожала.
— За вас: пусть этот новый, 1943 год окажется для вас годом благоденствия. Вот увидите, нас с вами ждут большие дела, и мы заработаем много денег.
— За ваше здоровье, месье. Мне не очень хотелось бы вершить какие-то дела, я в этом совершенно ничего не понимаю. Мне нужно только продать некоторые драгоценности и несколько серебряных вещиц, чтобы помочь своей семье.
— Эти вещи у вас с собой?
— Нет, поскольку я понятия не имела, что нужно делать, и не знала точного адреса.
— Кстати, кто дал вам этот адрес?
Ах! Это был первый коварный вопрос с начала их беседы. Она сделала глоток, стараясь найти подходящий ответ.
— Одна из моих подруг как-то упомянула бюро на авеню Анри-Мартен, я уже не помню, о чем у нас тогда шел разговор.
— Амбер? Вы закончили разжигать огонь? Можете нас оставить.
— Хорошо, месье.
Когда он открыл дверь, кто-то, оттолкнув его, вошел в комнату. Секретарь не успел даже возразить.
У Мазуи реакция оказалась лучше, чем у Амбера. Когда ворвавшийся оказался перед столом, в руке у хозяина кабинета уже был пистолет.
— Ах! Вот как! Кристиан, ты не узнаешь своих друзей?
— Обычно друзья не врываются ко мне таким образом. Я мог запросто влепить тебе пулю между глаз. Ты же знаешь, я неплохой стрелок.
— Прости…
— Кроме того, по-моему, я уже сказал, что не желаю иметь с тобой никаких дел.
— Но речь идет не обо мне, а о моей подружке, здесь, кстати говоря, присутствующей.
— Что ты мелешь? Эта девушка — твоя подружка?
Леа не верила своим глазам… Рафаэль Маль! Здесь!.. Он что, следил за ней?..
— У меня с ней свидание.
— Мадемуазель Дельмас, это правда?
— Да… разминувшись с ним, я не знала, что и делать.
Серо-зеленые глаза с недоверием смотрели то на одного, то на другого.
— Я принял вас за приличную девушку, а вы, оказывается, встречаетесь с таким типом, как Маль!.. Я этого не понимаю.
Несмотря на возникшее в комнате напряжение, Леа рассмеялась: то же самое, почти слово в слово, сказал ей по поводу писаки Ришар Шапон. Решительно, ее приятель Рафаэль ни в какой компании не пользовался хорошей репутацией.
— Мы знакомы уже много лет. Он помогает мне своими советами.
— И вы поддерживаете с ним хорошие отношения?!
Удивление Мазуи было таким искренним, что Рафаэль и Леа расхохотались. Их веселье вывело Кристиана из себя, и он ударил кулаком по столу, что, однако, не привело к желаемому результату: Леа буквально задыхалась от смеха.
