Казаки Вандышева держались крепко. Но вот за рекой появился бронепоезд. Белогвардейцы сбили партизан с предмостных позиций, а затем откинули их к деревне. Касимово. Возникла угроза, что теперь противник всеми силами бросится на Иглино и сомнет левофланговую группу прорыва. Но армию вновь выручили предусмотрительность и точные расчеты главкома.
Бойцы Кононова появились под Касимово словно по заказу. Объединившись, оба отряда рванулись вперед и после короткого боя отбросили противника обратно к Шакше. Тревожиться за положение дел на левом фланге стало излишне. Получасом спустя главком получил долгожданное донесение и от командира Архангельского отряда В. Данберга:
— Село Ново-Троицкое и разъезд Кудеевка заняты. К востоку от разъезда разрушено два моста. Подход вражеских эшелонов со стороны Златоуста невозможен.
Вечером того же дня главком прибыл в Иглино и заночевал на новой штабной квартире, заранее приготовленной ему Иваном Кашириным в одном из лучших домов поселка.
7
Блюхер привык вставать с первыми лучами солнца. А вот в Иглино проспал. Погода подвела. Утро 30 августа выдалось хмурое, холодное. Едва рассвело, полил размеренно нудный дождь. Зарядил на сутки, если не больше. Проснувшись в восьмом часу утра, главком застал в доме обычную деловую суету штаба.
— Виноват, братцы, — улыбнулся помощникам. — Да и вы хороши. Побоялись, что ли, растолкать раньше?
От чая Блюхер отказался. Проворно надел кожанку и предложил товарищам:
— Кто свободен, пошли дорогу смотреть.
С детских лет Василий Константинович вынес привязанность к железным дорогам. Еще мальчонкой слышал он много рассказов про неведомую ему «чугунку». А сколько восторгов пережил при первой встрече с нею в пору, когда двинулся из деревни в Питер, на заработки.
После сам в Мытищах ладил поездные вагоны. Загадывал по-юношески: куда ж умчатся они, сколько верст отмотают, с какими городами свидятся. Завидовал: «Эх, мне бы так всю страну повидать, исколесить». В первые взрослые годы достаточно повозили его по разным путям-дорогам — в солдатских теплушках, в санитарных поездах. Казалось бы, не до того было, чтобы смотреть по сторонам да любоваться родной природой. А смотрел, любовался и на душе от этого становилось приветливей, легче.
Вот и сейчас вышел Блюхер на пути. Дождь стучит по кожанке. Хмурь кругом. А на лице главкома радость, в глазах восторженный блеск. Там, впереди — Самара, позади — Урал, Челябинск. До самой глубинной Сибири стальная дорога в руках врага. Но не так уж силен, пожалуй, он, если позволил полуголодным, плохо вооруженным партизанам не только выйти к Великой магистрали, но и перерезать ее на протяжении почти полусотни верст.
Дождь лил и лил. Смахивал рукой бегущие по щекам струйки воды и всматривался вдаль. Давно ли проезжал он по этим местам с эшелоном самарских красногвардейцев, засыпал вопросами молчаливого Садлуцкого… Где-то теперь он?
А Куйбышев? Будь он рядом, сказал бы и сейчас: «Трудно? Верю. Но вы опытный солдат. К тому же большевик. Надеюсь, справитесь…»
Непривычная тишина стояла в тот день на станции. Не слышалось паровозных свистков, лязганья буферов, перестука вагонных колес. Близ Шакши и Кудеевки пути разрушены. Приходится разрушать то, что создавалось трудом и потом многих и многих сотен таких же, как он, рабочих. Но что поделаешь — борьба.
Блюхер подозвал к себе Голубых:
— Поднимай саперов на новую работу. Впрочем, то, что делать будете, трудно работой назвать. Не по нутру такое, а надо. Валите все, разрушайте. Старайтесь так, чтобы как можно дольше не ходили по этим путям белогвардейские составы.
Взглянув на бегущие в стороны блестящие полосы накатанной стали, главком резко повернулся и зашагал по лужицам грязной улочки к штабу.
После новых раздумий над картой, после изучения всех донесений разведки и совещаний с командирами и работниками штаба Блюхер принял решение свести разбросанные на широком фронте части в единый кулак и направить их по одному пути. Ближайшая задача — пробиться как можно быстрее верст на 40—50 к северу и овладеть переправами через Уфу в районе деревни Красная Горка.
Всем отрядам, за исключением верхнеуральцев Ивана Каширина, было приказано сняться с занимаемых позиций 30 августа в 22.00. Самое трудное выпало на долю бойцов Павлищева — отвоевывать первый плацдарм на западном берегу Уфимки.
Ушли в назначенное время с разъезда Чуваши первоуральцы. И тотчас же передвинулись из деревни Круглово к железной дороге бойцы Калмыкова. Покинули Кудеевку архангельцы Данберга. И здесь через Иглино уже уходили в ночь по непролазной грязище лихие томинцы. Стоя под нестихающим дождем, Блюхер провожал их.
Позади визжали пилы, ухали кувалды, валилось что-то тяжелое, перекатывались взрывы. То вели свою работу саперы. Около полуночи факелом вспыхнул облитый керосином железнодорожный мост, а спустя несколько минут к главкому подскочил запыхавшийся Голубых:
— Приказ исполнен в точности. Только… аппарат Морзе разбивать не стали. Прихватили с собой, может пригодиться.
— И правильно, — одобрил Блюхер. — Ну, а сейчас в дорогу. Верхнеуральцы вот-вот выступят. Саперов веди впереди их колонны.
…Двое суток пробивалась армия к деревням, расположенным по восточному берегу реки Уфы. Торопил, торопил главком отряды. Но распутица упорно навязывала свои черепашьи темпы.
Теперь не могло быть и речи о свободном выходе из-под ударов белых войск. Враг нагнал армию. Он снова всюду, со всех сторон теснит. Тринадцать полков и несколько отдельных отрядов окружили партизан. Среди них немало отборных белогвардейских частей — 6-й Чехословацкий, 13-й и 14-й Уфимские, 6-й Казачий, 1-й Башкирский полки, отряды Стерлитамакского гарнизона и польские легионеры.
Павлищев с отрядом переправились на западный берег Уфы. И тотчас же первоуральцы попали под удары Бирской группы противника. Враг начал продвигаться и к деревне Быково.
Быстро сориентировавшись, Блюхер понял, что маневр врага вдоль правого берега Уфы самый опасный. Осуществись он до конца, может случиться, что не только отряд Павлищева, но и вся армия окажется под угрозой разгрома. В резерве оставался только Верхнеуральский отряд. Рискованно пускать его полки в дело в самом начале тяжелого боя, но Блюхер решился на это. Отдав накоротке приказ Ивану Каширину, главком вместе с Голубых выехал на окраину Красной Горки, к реке.
— Начинать будем здесь, — сказал, осмотревшись по сторонам. — Догадываешься, о чем речь веду?
— Опять за мост браться? — упавшим голосом проговорил Голубых.
— Верно. Но учти, ни одного бойца нынче не дам. Управляйся с саперами. Срочно нанимай местных жителей. Леса нет, знаю. Покупай старые избы, сараи и строй.
Деревня оказалась татарская. Еле-еле нашли толмачей. Старики приняли предложения, и вот одни уступали уже заготовленные на зиму дрова, другие не жалели срубов новых домов, третьи принялись разбирать сараи, бани, навесы. Особо же споро пошла работа, когда бедняки-татары узнали, что партизаны нашли в доме бежавшего из села кулака-лавочника их долговые расписки и, не колеблясь, предали всю кипу бумаг огню. От добровольцев, решивших принять участие в постройке моста, отбоя не было.
А враг теснил и теснил арьергардные отряды, стремясь сбросить их в воды Уфимки. Томинцы сдали Несмислярово. Вскоре покинули и горящее Ново-Кулево. Того и гляди, подкатится бой к самой Красной Горке. Не слал хороших вестей и Павлищев. А пора бы. С наступлением сумерек к нему на правый берег переправились вплавь казаки-верхнеуральцы. Держатся ль на плацдарме?
Заложив руки за спину, Блюхер мерил шагами горенку штабной избы. Тянуло главкома в гущу боя. Там, казалось, все проще, понятней. Не будешь теряться в догадках, ждать в нервозности донесений. Оно-то так, самому легче станет, а армии польза какая? Порвутся и последние нити управления ею. К саперам тоже ходить попусту. Работают на совесть. Не указаний от него ждут, а того, чтобы меньше беспокоил их враг своими снарядами да близкой пулеметной стрекотней.
Хлюпая мокрыми сапожищами, ввалился штабист Никифор Баранов и огорошил новостью:
— Еще такой подарочек и уплывет наш мост к чертовой бабушке.
— С чего же вдруг? — спросил Блюхер.
— Плоты сверху кто-то начал пускать. Первый перехватили, отвели к проходу. А как все быки поставим. Куда отводить? Некуда.
— Понятно. Снаряжай крепкий пост и направляй его к Прасчанам на перехват плотов. Одни не управитесь — крестьян на помощь зовите. Спеши, Никифор Васильевич.
Прискакал ординарец Томина. Передал на словах, что Старо-Кулево еще в их руках, но цепи противника шагах в ста-ста пятидесяти от села. Трижды ходили троичане в штыки и все безуспешно. Закончив доклад, казак протянул записку.
