— Чего ржешь? — вспылил Отрепьев — слова Ярослава попали в цель. — Я, во всяком случае, не сидел сложа руки, — со злостью плюнув на дорогу, кипятился Гришка. — Посмотрим, как у тебя что-то получится, а я и пальцем об палец не ударю, чтобы хоть чем-то тебе помочь.
Ярослава искреннее возмущение Гришки рассмешило еще больше — за все то время, которое Евсеев знал Отрепьева, ему ни разу не удалось задеть его за живое, тогда как Григорий делал это постоянно.
— Ну что, Гришка, побывал в моей шкуре? — решив наконец вволю насладиться своей первой «победой», никак не мог угомониться Ярыш.
В то время, когда взлохмаченный Гришка, злой, как черт, готовый кинуться в драку, отчаянно пытался сдержать порыв гнева, из-за ворот неожиданно появился Ян.
— Хорошо, что вы дождались, — с облегчением сказал Ян, иначе бы мне здорово досталось. — Никто не знает, как это случилось, но вчера наш конюх отдал Богу душу. Я, конечно, тут же и рассказал о том, что у меня кое-кто есть на примете. Словом, то, что вы работаете у Адама, вопрос уже решенный.
Пока Ян, выпаливший все это на одном дыхании, пытался отдышаться, весь вид ухмылявшегося Гришки так и говорил: «Что, Ярыш, моя взяла?», а не знавший, радоваться ему или огорчаться, Ярослав, смиренно опустив голову, старался не смотреть на Григория, зная, что Отрепьев сейчас разразится насмешкой. Однако Гришка, несмотря на ожидания Ярослава, так ничего и не сказал — радостная весть быстро смирила все его злорадство.
— Так чего мы стоим, пошлите, — видимо, боясь, что друзья могут передумать, заторопился Ян, и оба друга прошли во владения Вишневецкого.
«А вблизи замок кажется еще красивее», — подумал Ярослав, однако увидеть, каково внутри него, друзьям не удалось. Ян сразу же повел друзей в половину для прислуги, вход в которую находился с противоположной стороны замка и вовсе не отличался такой привлекательностью, как парадное панское крыльцо.
Да и вообще, надо сказать, замок оказался довольно обманчив: у него, словно у монетки, было две стороны. Одна, панская, была начищена и сияла, в то время как другая, скрытая от глаз постороннего наблюдателя, была полной ее противоположностью.
Несмотря на то что жилища Углича и Брагина были мало похожи и несмотря на все существующие между ними отличия, у Ярослава, вошедшего на половину прислуги, были те же самые ощущения, что и давным-давно, в родном городе, у Димки, когда он жил в одной комнатушке с Ульяной. Здесь было так же мрачно и неуютно, серые комнатушки пропахли всякой дрянью, и точно так же сновали туда-сюда по коридорам озабоченные люди с серыми лицами, с опущенными взорами.
— Вот здесь мне и приказано вас разместить, — повернув по узкому коридору и остановившись напротив какой-то каморки, обратился Ян к обоим товарищам. — Пока, правда, придется вам пожить вместе, но мне сдается, что продлится это недолго. «И мне тоже так сдается», — подумал Отрепьев — не успели они еще проникнуть за пределы замка, как Гришка уже строил планы.
Ян отворил дверь, и друзья заглянули внутрь. Комнатенка была маленькой — в ней стояло только две лавки, — но чистой, что очень удивило Ярослава. Наконец-то после долгих мытарств у него, пусть и напополам с Гришкой, будет хоть какой-то угол, и эта мысль несказанно обрадовала Евсеева.
— Сами дорогу сюда найдете? — спросил у друзей Ян.
— Запросто, — ответил ему Ярослав, — интересовавшийся не только господской половиной замка.
— Тогда пора показать вам конюшню, — заторопился Ян, у которого было полно своих дел, и все трое дружно повернули обратно.
Пока оба друга внимательно осматривали свое новое жилище, слух о том, что на службу приняты сразу два новых конюха, уже успел облететь весь замок, потому изо всех дверей длинного коридора на Гришку и Ярыша смотрели десятки любопытных глаз.
Гришка, которого было сложно чем-то смутить, с таким же интересом взирал на слуг Адама, и под его пристальным взглядом двери захлопывались. Однако через мгновение они открывались вновь, и только Ян, не занятый разглядыванием замка и запоминанием дороги, слышал восхищенные слова служанок, брошенные вслед не отличавшемуся такой невозмутимостью Ярославу.
У самого входа встретив какую-то девицу, Ян приказал ей в обед накормить друзей, а им показал, куда нужно будет прийти. Девка, не отвечая Яну, во все глаза смотрела на Ярослава, как будто не замечая ни Яна, ни Гришки, и Ян, уже слышавший перешептывания в коридоре и видевший этот жадный взгляд, догадался, что вскоре по Ярославу будут сохнуть все девки да бабы в округе.
Зайдя на конюшню, все это время не перестававший болтать Гришка по-прежнему шутил, тогда как Ярослав угрюмо молчал. В ужасе созерцал он ту невообразимую груду работ, которую им с Гришкой предстояло переделать — Евсеев даже не предполагал, что у Вишневецкого может быть так много лошадей. Похоже, что прежний конюх действительно пил проклятую. Лошадей он холил, тут грех жаловаться, но в конюшню нельзя было зайти, чтоб не зажать нос пальцами. Да и это не спасало — запах аж глаза резал.
— Януш, иди сюда, — крикнул Ян мальчонке, без дела крутившемуся неподалеку, — расскажешь, что здесь почем.
— А это новые конюхи? — сразу же задал вопрос любопытный Януш.
Ян кивнул головой и вновь обратился к Евсееву с Отрепьевым:
— Ладно, ребята, приступайте к делу, а если что знать нужно будет, спрашивайте у Януша, он здесь все и всех знает.
Не успели оба друга и глазом моргнуть, как Яна и след простыл, только мальчишка по-прежнему оставался рядом.
— Значит так, Януш, меня зовут Григорием, а его — Ярославом, — обратился к мальцу Отрепьев, — а теперь неплохо бы узнать, как их кличут, — спросил он, простирая руку в конюшню.
— Тебя бы Рыжим надо было звать, а не Григорием, и я с рыжими не дружу, — неожиданно выпалил Януш, и, скорчив Гришке рожу, несмотря на приказ Яна, отправился восвояси.
— То-то же, царевич, — рассмеялся Ярослав, когда мальчишка был уже вдалеке, — а ты говорил, что нет человека, с которым ты не смог бы поладить. Голову даю на отсечение, что этот маленький упрямец не будет с тобой водиться.
— Ну мы это еще посмотрим, — нисколько не задетый словами Ярослава, — ответил Гришка, — а вот с тобой он точно не будет водиться.
— Я же не рыжий, — возмутился Ярослав.
— Давай поспорим, — не выдержал Отрепьев.
— Давай, — согласился Евсеев.
— На что? — с огоньками в глазах спросил Гришка.
— Когда ты станешь царем, отдашь мне в распоряжение город.
— Углич? — не замечая подсмеивающегося тона Евсеева, спросил Отрепьев.
— Я еще не решил, может быть и не Углич.
— Добро. Но если ты проспоришь, то я сам из тебя рыжего сделаю.
— Да ну? И как это у тебя получится?
— Знаем способы, — уверенным тоном ответил Гришка. — Только не сейчас — вот будешь правой рукой государя, тогда и посмеемся. Добро? — спросил Отрепьев согласия Ярослава, протягивая ему руку.
— Добро, — крепким пожатием ответил ему Ярослав, и оба друга, каждый уверенный в том, что выиграет непременно он, а никак не его противник, дружно рассмеялись.
Глава 16
В первый день своей службы Ярослав с Гришкой просто умаялись — привыкнув в казаках с тщанием подходить к любому делу, на сей раз они даже перестарались. У прежнего конюха, хоть и грешно так говорить о покойниках, руки росли не откуда положено, и помимо этого с чаркой он дружил крепко. Так что благодаря прежнему замечательному работнику дел было невпроворот.
Однако чуть позже Ярослав изменил мнение об этом человеке.
— Гришка! — в ужасе закричал Евсеев, попытавшийся обойти конюшню с другой стороны.
— Ф-у-у-уф, — выдохнул Григорий — задумавшись, он на миг забыл обо всем на свете, и истошный крик Ярыша его испугал. — Ты чего орешь?
— Иди сюда, — уже тише прозвучал голос Евсеева.
Недоумевавший Гришка нашел Ярослава стоящим с обратной стороны конюшни у какой-то двери. Евсеев, не говоря ни слова, показал рукой внутрь, и глянувший туда Гришка просто обомлел: там тоже была конюшня.
— Ничего себе, — присвистнул Отрепьев. — Ну теперь мне понятно, почему Адаму понадобилось два конюха. Одна конюшня — мне, другая — тебе.
— Да прежний конюх был просто святой, — наконец обрел дар речи Ярослав. — Мало того, что он за всеми этими тварями следил, так он еще и надираться успевал!
— Ну и как мы поделим все это добро? — первым пришел в себя Отрепьев. — Предлагаю вот что: пусть эта конюшня твоею и будет, раз ты ее нашел.
— Что ж, пусть, — угрюмо согласился Ярослав — что в одной, что в другой работы было по уши, и никакой разницы меж ними Евсеев не заметил.
Приступив к делу, остальную часть дня друзья провели порознь, каждый в своей конюшне, и у них даже не было подходящего момента поинтересоваться друг у дружки, кто что сделал.
