Когда они закончили, он обнял ее, и Джули тоже обняла его, смеясь. Но когда она выпрямилась, ее смех угас.
Рико стоял неподалеку, бледный как смерть. Она думала, что он заговорит с ней, но он ушел.
Вскоре важные гости начали прибывать на банкет, за которым должно было последовать выступление. Джули отказалась присоединиться к общему веселью. Она не хотела видеть Рико и Мариэллу вместе.
Джули приняла душ в роскошной ванной комнате Мариэллы, надела халат и сделала несколько упражнений, которые она обычно делала перед концертом. Ничто не смогло бы заставить ее прилечь на кровать, но здесь был диван, на котором можно было растянуться. Она взяла покрывало, установила будильник так, чтобы проснуться через час, и легла.
Но она не смогла спать. Она словно слышала слова Рико: «Ты могла сделать меня другим».
Джули была беспомощной, как ребенок, столкнувшись с чудовищными силами. Она заплатила дорогую цену и жила с этим. Но цена, которую заплатил Рико, заставляла ее думать, что ей все досталось куда легче. Она предала его.
Женщина закрыла лицо руками, запрещая себе думать, чтобы не сойти с ума.
Раздался стук. Протирая глаза, она открыла дверь. Там стоял Рико, красивый и равнодушный, в вечернем костюме.
— Я не задержу тебя надолго, — сказал он, входя в комнату. Его лицо не выражало никаких эмоций. — Я сказал тебе, что ты будешь петь. У Беппе тоже свои инструкции. И я хочу, чтобы в программе не было изменений. Никаких.
— Что?… — начала она, но потом вспомнила, что Рико видел их с Беппе. И слышал, как они пели вместе. — В первый день ты приказал мне петь эту песню, — возразила она.
— Одной, — сказал он жестко. — Не дуэтом. Она не подходит для этого.
А раньше, когда ее пели мальчик и девочка, охваченные первой любовью, прекрасно подходила. Пение быстро переходило в смех, а смех — в любовь.
— Ты прав, — сказала она через минуту. — Она не подходит для дуэта. Я скажу Карло и Беппе.
— Я уже сделал это.
Он собирался уйти, когда взгляд упал на диван, накрытый покрывалом.
— Я уверен, что Мариэлла не будет возражать, если ты займешь ее постель, — сказал он.
Она не ответила, только посмотрела на него. Он понял ее немой отказ и ушел.
Той ночью она пела в окружении бесценных картин в атмосфере старинной виллы с превосходной акустикой. Выступление имело большой успех. Она прекрасно видела Рико и Мариэллу, сидящих в первом ряду, но старалась не смотреть на них.
Потом она ответила отказом на предложение Рико остаться на вечеринке. Карло и Беппе остались.
— Я предпочитаю пораньше лечь спать, — сказала Джули.
— Тогда мой шофер отвезет тебя.
Она собрала вещи и спустилась к ожидавшей ее машине. Рико попрощался с ней и пожелал ей спокойной ночи. Его манеры были безупречны. Он стоял на ступенях, пока машина не исчезла из виду, и Мариэлла была вынуждена позвать его дважды, прежде чем он откликнулся.
Пение на вилле было большим испытанием для нее. Но Джули была рада, что выдержала. Теперь она знала, что может стоять перед Рико и петь песни о любви, не теряя самообладания.
В день открытия она сидела в гримерной, накладывая макияж. Джина, ее помощница, сообщила, что «Ла Дольче Ноте» сегодня полон.
— Ты так прекрасна, — восхитилась она. — Немногие женщины могут позволить себе носить такие платья.
Это было черное шелковое платье, прошитое золотыми нитями. Оно плотно облегало фигуру, но у Джули была превосходная фигура, и она могла не стесняясь показать ее.
Джина возбужденно перечислила имена людей, сидящих за первым столиком. Там было несколько бизнесменов и известных политиков.
— Отгадай, кто сидит за столиком Рико? Сальваторе Бароно.
Джули удивилась, услышав имя всемирно известной итальянской кинозвезды. У него была успешная карьера в Голливуде, где он играл страстных итальянских любовников, но он часто посещал свою виллу недалеко от Рима. В газетах журналисты много писали о его пристрастии к «радостям простой деревенской жизни». По слухам, за стенами виллы эти радости были большими скандальными, чем простыми.
— А Мариэлла? — спросила она.
— Она здесь. Сидит рядом с синьором Бароно. О, простите, синьор!
Рико вошел бесшумно. Он коротко кивнул Джине, и та исчезла. Он молчал, но его глаза встретились с глазами Джули в зеркале. Он был напряжен, бледен, под глазами лежали темные тени, губы твердо сжаты, словно он терпел невыносимую боль.
— С тобой все в порядке?
— Я в порядке. Ты пришел посмотреть, надела ли я бриллианты? Не волнуйся. Я знаю свои обязанности. — Она показала на коробку на зеркальном столике.
— Позволь мне, — попросил Рико. Она сидела не шевелясь, пока он застегивал на ее шее тяжелое ожерелье. — Они выглядят на тебе великолепно, — сказал Рико. — Ты — само совершенство.
Когда-то она пела в джинсах и свитере и он шептал: «Я ревную к каждому мужчине, глядящему на тебя. Ты должна быть красивой только для меня».
А она отвечала: «Нет никаких других. Только ты». Но это было очень давно.
— Я рада, что соответствую твоим требованиям, — сказала она теперь.
— Ты нервничаешь?
— Немного. Но это хорошо. Это сделает выступление только лучше.
— Все ради выступления, — произнес он мрачно.
— Да, я актриса. Но, Рико, ты тоже актер. Мы просто должны доиграть пьесу до конца.
— Интересно, каким будет конец.
— Я выполню условия контракта, закончу концерты, мы пожмем друг другу руки и больше никогда не увидимся. Ты, наверно, женишься на Мариэлле. Желаю вам счастья.
— Замолчи, — взорвался он. — Ты думаешь, нам помогут такие разговоры?
Она встала:
— Что может нам помочь, Рико? Я бы хотела это знать, но не знаю. Нам ведь как-то нужно пережить следующие три месяца. С тех пор, как я приехала в Рим, мы только и делаем, что причиняем друг другу боль. Давай держаться друг от друга подальше.
— Это неправильно.
— Может быть, но я не думаю, что ты отзовешь своих шпионов. Это прекрасная демонстрация твоего недоверия к людям. Давай остановимся на этом.
Джули видела, что ее слова были для него равносильны ударам ножа. Нежным голосом она добавила:
— Мы были так счастливы однажды, что счастья просто больше не осталось. У нас осталась только боль. И теперь мы хотим испытать ее в один прием.
— В один прием? — повторил он горько. — А как же последние восемь… — Он резко остановился и в отчаянии запустил руки в волосы. — Я бы хотел найти слова, чтобы выразить то, что я чувствую.
— Мне кажется, я знаю, — сказала она, вздохнув. — Мало любви, много ненависти. И ненависть так сильна, что заслоняет собой все другие чувства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
