– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил он, вертя револьвер вокруг пальца.
– Попробуй достань его таким образом, когда в руке у меня будет оружие, и ты пропал!
– Ты лжешь, – сказал он, пряча револьвер, но все же что-то вроде сомнения мелькнуло у него в глазах.
– Как хочешь. Уверяю, что я достану свой пистолет намного быстрее. Хочешь знать, почему? Ты теряешь время и не координируешь своих движений.
– Я не делаю чего? – спросил он, с недоумением глядя на меня.
Глаза его округлились.
– Ты плохо начинаешь. Повтори снова.
Он рассматривал меня со злобой, смешанной с любопытством. Потом встал в позицию, и револьвер второй раз прыгнул в его руку. Ничего не скажешь, прекрасная работа. Мне пришлось бы очень постараться, чтобы его опередить.
– Вот что, твоя кобура плохо расположена, мне кажется, что ты носишь ее слишком высоко. Надо чуть опустить. Ты теряешь время, ловя рукоятку, и когда вынимаешь оружие, должен тотчас же опустить дуло. Соображаешь? Теряется время.
– Ты себя считаешь очень хитрым, – проворчал он, рассматривая свой револьвер.
Я видел, что он очень возбужден. Он положил револьвер обратно в кобуру и устроил так, что пистолет теперь находился немного ниже.
– Теперь будет хорошо? – спросил он.
– Лично я опустил бы еще ниже. Теперь у тебя почти такие же шансы, как и у меня.
Он несколько поколебался, потом еще немного ослабил ремни кобуры. Теперь он носил оружие, как мне хотелось. Его движение было затруднено, и он не смог бы так быстро достать револьвер, когда это ему понадобится, время будет потеряно.
– Да, – ответил я, рассматривая, как прикреплено его оружие. – Так будет лучше.
– А ты хитер, – засмеялся он.
– Почему? – пожал я плечами. – Я просто тебе доверяю. Я вообще доверяю людям. Я никогда так просто не убиваю людей, я всегда даю им шанс.
Он снова стал меня рассматривать.
– Тебе бы никогда не удалось убить меня, – проговорил он, показывая зубы. – Я знаю, что я очень хороший стрелок.
– Все, что ты из себя представляешь – это то, что ты твердый парень, который покинул Детройт, потому что был недостаточно тверд, чтобы оставаться там.
Он поднял свой огромный кулак, чтобы ударить меня, но в этот момент открылась дверь и на пороге появились Флагерти и Киллино.
– Салют, патрон! – сказал Бат и опустил руку. Киллино не удостоил его взглядом. Он встал в ногах кровати и уставился на меня.
Флагерти с мрачным лицом стоял около двери.
– Где маленькая Бондерли? – сухо спросил Киллино.
– Откуда я знаю? Может, ты думаешь, что она у меня в кармане?
– Ты бы лучше сделал, если бы сел за стол. Мы хотим получить малышку, и мы ее получим.
– Ведь не рассчитываете же вы на меня, чтобы ее отыскать? – спросил я, закуривая. – Даже если бы я и знал это, то не сказал бы, где она. Мы расстались с ней вчера вечером, я дал ей достаточно денег, чтобы она могла покинуть город.
– Она не покидала город, – сказал Киллино,, стуча по спинке кровати своими маленькими бледными руками. – Она не успела сделать этого до того, пока город не закрыли.
– Значит, она осталась в городе. Ее надо только хорошенько поискать, – с иронией сказал я.
Бат хотел ударить меня, но я ожидал удара и, скатившись с кровати, схватил его за щиколотки. Он свалился на меня, а Флагерти упал на него сверху, и через мгновение, я почувствовал, что дуло револьвера прижато к моей спине. Я перестал бороться.
Они отстранились, и я встал.
– Послушайте, – сказал я, стряхивая пыль с колен. – Все это ни к чему не приведет. – Я сел на кровать и снова закурил сигарету. – Послушайте меня минуту, может, тогда вам станет яснее.
Бат сжал кулак, но Киллино остановил его.
– Дай ему поговорить, – сказал он, садясь на стул.
Бат и Флагерти стали сзади, чтобы в случае чего схватить меня.
– Сперва я хочу высказать кое-какие соображения, – сказал я, глядя на Киллино. – Ты – босс этого города, и единственный человек, который мог бы быть для тебя опасным, это Херрик. Казино принадлежит тебе, и это очень удобное место для сбыта фальшивых денег, которые ты производишь. Ты ведь не подозревал, что я в курсе всего этого, а? Чтобы об этом догадаться, мне понадобилось совсем немного времени. Ты держишь свой банк, и полиция у тебя в руках. Вероятно, ты им платишь солидную сумму, чтобы они молчали. Фальшивые билеты циркулируют по городу, и сделаны они очень искусно, их трудно отличить от настоящих. Но Херрик что-то заподозрил и начал расследование. В полицию он не обратился, так как очень хорошо знал, что они с тобой заодно. Он просто собрал фальшивые билеты, чтобы представить их правительству и сделать соответствующее сообщение. Но ты об этом вовремя узнал и сделал свое дело.
Я бросил сигарету в угол и со смехом посмотрел на Киллино.
– Кто тебе это сказал?
Его квадратное лицо было неподвижным.
– Продолжай, – проговорил он.
– Херрик был заметной личностью в городе и выставил свою кандидатуру на выборах. Освободиться от него было непросто. Но тебе становится известно, что в город должен приехать я. И вот появляется некий план, дело хорошо сработано, я погиб. Но тут выявляется, что в курсе этого дела может быть Броди. А во-вторых, еще и малышка. Она оказывается на моей стороне, и без нее ты пропал, если даже заставишь Броди заговорить.
Киллино достал сигару, старательно откусил кончик и выплюнул его на пол. Потом он, не торопясь, закурил и выпустил облако дыма.
– Ты кончил? – спросил он.
– Да, – ответил я.
Он взглянул на Флагерти.
– Кен знает слишком много, – сказал он. – Необходимо изменить наши планы. Его теперь нельзя представить перед судом, они могут ему поверить и назначить расследование…
– Можно будет объяснить, что он застрелен при попытке к бегству, – предложил Флагерти.
– Да, – согласился Киллино. – Нужно действовать как можно быстрее, в его мешке немало всякой всячины…
– Еще бы! – я подмигнул Бату.
– Когда покончим с ним, – продолжал Киллино, – займемся поисками малышки. Она все равно не сможет ускользнуть от нас.
– Неплохо было бы избавиться и от нее тоже, – сказал Флагерти.
Киллино покачал головой.
– Для этого надо будет как следует подготовить мизансцену. Мы позаботимся, чтобы на процессе она молчала. С женщинами это легко проделывать. – Он посмотрел на Бата, который ему подмигнул. – Ты сможешь этим заняться?
– Можно попробовать, – сказал тот, обнажив свои черные гнилые зубы.
Киллино встал.
– Избавься от него, – приказал он Флагерти.
– До свидания, толстяк, – сказал я. – Напрасно ты считаешь себя таким умным. Мы еще увидимся!
Он вышел из комнаты, не обратив никакого внимания на мои слова, и хлопнул дверью.
Бат посмотрел на Флагерти с надеждой.
– Начнем?
– Не здесь, – ответил Флагерти, – мы отвезем его в другое место.
– Делай, да побыстрее, – сказал я Бату, – и целься хорошо.
– Не беспокойся, – сказал он, поглаживая меня по руке. – Ты ничего не почувствуешь…
***Флагерти вел машину. Бат и я сидели на заднем сиденьи.
– Какое впечатление производит на тебя твоя последняя прогулка? – спросил Бат с вполне искренним любопытством.
– Ровно никакого, – ответил я, – у меня довольно крепкие нервы, чтобы реагировать на подобный пустяк – Это правда, – согласился Бат, с восхищением глядя на меня. – Но не рассчитывай вывернуться. Все равно ничего не выйдет.
– А мы не могли бы устроить маленький конкурс, о котором мы с тобой говорили, а, Бат? – спросил я немного спустя.
– Нет необходимости в каком бы то ни было конкурсе, я ведь все равно тебя убью.
– Что ты говоришь? В состязании на револьверах я хотел бы лучше иметь дело с тобой, чем с наполовину парализованной развалиной, да еще в рукавицах!
Он ударил меня кулаком прямо в лицо.
– Закройся! Я могу убить тебя с закрытыми глазами!
– Во всяком случае, у тебя не хватает храбрости рискнуть, а?
– Никаких разговоров, – оборвал Флагерти. – Мы не станем рисковать с таким проходимцем, как ты.
– Вот видишь, – сказал я Бату, – даже твой товарищ считает, что я быстрее и лучше стреляю, чем ты. Слышал, что он сказал? Бат стал прерывисто дышать.
– Ты не такой уж сильный, – проговорил он, еле сдерживая гнев. – Можно и объясниться. Мне совершенно наплевать на этого грязного флика. Я справлюсь с тобой даже и в том случае, если у меня на каждой руке будет висеть по человеку…
– Ты бредишь, – сказал я, несколько отодвигаясь от него, чтобы избежать очередного удара.
Он не рассчитал этого и, ударив кулаком в заднее стекло машины, разбил его.
Флагерти стал ругаться:
– Хватит! Ты уберешь это дерьмо так, как я тебе сказал…
– Крепкий человек из Детройта выслушивает приказания вонючего флика, – засмеялся я, подтолкнув Бата кулаком в бок.
Флагерти остановил машину.
В это время мы достигли безлюдного берега. Огни Парадиз-Палм бледнели при свете зари. Город по-прежнему имел для меня симпатичный вид, но я уже находил его немного далеким.
