– Помнишь, наверное, громкое дело несколько лет назад? Еще Свиридова тогда посадили? Говорят, его прям с мэрского кресла забрали. За взятки в особо крупных размерах. Белянин еще загремел: и без погон остался, и статью ему суровую впаяли.
Я слушаю Юльку в полном шоке. Это все про Макса? Макса, который сегодня тиснул у меня торт?
– И поэтому он Лютый? – уточняю я.
– А Лютый он, потому что ни один из той банды, с которой был связан Сергей, не выжил, – спокойно резюмирует Юля.
У меня зефир застревает в горле. Как же так? Раевский же говорил, что Макс не уголовник!
– Он… их убил? – внутренне содрогаюсь: я же с ним целовалась… Ой, я сегодня на него нож наставила!
– Он их сдал кому-то, кому эти парни перешлю дорогу.
Почему-то я испытываю облегчение.
– А ты откуда знаешь?
– Перетерла с девчонками, которые крутятся возле серьезных папиков. Но это все выжимка, если отбросить откровенный бред. А слухи ходят совсем нереальные. Из разряда: Лютый встретил всю шайку ночью в переулке и покромсал их на мелкие кусочки. Но ты бредни не слушай.
Отличный совет! Мне и без этого не по себе.
– Но вообще я бы не рискнула раскапывать его биографию, мужик он хорошо закрытый на всех уровнях. Да и сам Лютаев не леденец, поняла уж небось сама. Вон как тебя зашкирятник тащил.
А я вспоминаю, как он вчера меня… гхм… успокаивал.
– И сам факт его связей с Гордеевым, я бы подумала сто раз прежде, чем его злить.
О, да! Сегодня после «Амодея» Макс был зол, и я хорошо помню его допрос про Дениса.
Мои мысли прерывает звонок в дверь.
Господи, что еще? Мне принесли блюда из-под торта? Не могли же они его уже съесть целиком?
Я чертыхаюсь.
– Юль, ко мне пришли…
– Э, нет! Ты мне должна рассказать про Гордеева!
– Юль, я тебе завтра расскажу. Все равно мне теперь дома отсиживаться. Слышишь? Наяривают. Надо открыть.
– Ладно, но я от тебя не отстану. Чует мое сердце, твоя история из ряда вон выходящая!
– Хорошо-хорошо! Пока!
Я прерываю разговор и почти бегом направляюсь к двери.
Заколебали, я так поседею!
Распахиваю дверь, не посмотрев в глазок, а зря.
На пороге незнакомый мужчина с трехдневной щетиной как минимум, усталыми глазами и в мятом костюме будто с чужого плеча.
– Карина Антоновна Смолина? – он тычет мне в нос удостоверением.
Я теряюсь.
– Да…
– Капитан Вальцов Дмитрий Валентинович. Следственный отдел. Скажите, это принадлежит вам?
Он достает завернутый в целофан пропуск. Мой пропуск в «Амодей». Неужели я его потеряла? Но когда?
– Да, – отвечаю. – Это мой пропуск.
– Где мы можем побеседовать?
Глава 22. Я тебя предупреждал
– Побеседовать? – что-то мне это не нравится. – Проходите…
Вальцов долго разувается и, словно нехотя проходит на кухню.
– Вы нашли мой пропуск, но я даже не знала, что его потеряла… – иду за ним следом.
Капитан устало усаживается на табурет и кладет на стол папку, которую я не сразу замечаю. Достает пачку сигарет, крутит ее в пальцах и убирает обратно в карман.
– Как вы думаете, Карина Антоновна, – Вальцов устремляет на меня свой взгляд, – где вы могли его оставить? И при каких обстоятельствах?
Он смотрит на меня, и глаза у него холодные, пустые.
– Я думала, пропуск в сумочке. Но вообще, в последний раз я пользовалась им сегодня утром, когда пришла на работу в «Амодей».
Вальцов приподнимает брови.
– А что, э… Дмитрий Валентинович, есть какие-то сомнения в том, что это мой пропуск?
– В этом как раз нет никаких сомнений, – усмехается он. – А не могли вы его потерять не сегодня, а вчера? Например, возле офисного центра «Париж»?
– Нет! Я же говорю: я пользовалась им сегодня…
– А охранник «Амодея» утверждает, что вы пропуск не доставали, он пропустил вас, потому что узнал.
– Это неправда. Не понимаю, зачем ему обманывать полицию. А в чем, собственно, дело, – напрягаюсь я.
– Пока разбираемся, – туманно отвечает Вальцов, но его тон вызывает у меня мурашки. – Ваш пропуск найден на месте преступления.
– К-к-какого преступления? – я начинаю заикаться.
– Возле офисного центра «Париж» было совершено нападение на гражданина Сапегина Ивана Сергеевича.
– Сапегина? – ничего не понимая, пытаюсь уточнить я.
Вальцов достает из папки фото избитого мужчины. Во-первых, этот человек мне совершенно не знаком, а во-вторых, как ни крути, невооруженным взглядом видно, что я такие повреждения этому амбалу нанести не в состоянии.
Недоверчиво перевожу взгляд с фотографии на следователя.
– А при чем здесь я? Я к этому Сапегину никакого отношения не имею.
– Карина Антоновна, сегодня свидетели показали, что инцидент начался с того, что какая-то девушка попыталась причинить ущерб имуществу гражданина Сапегина, поцарапала покрытие, разбила фару и проколола колесо, на что и отреагировал хозяин автомобиля. И когда он вышел из машины, к нему подошли трое. Результат беседы вы видите на снимке.
– Еще раз повторяю, я понятия не имею, кто такой Сапегин. Почему вы пришли ко мне? – у меня подступает истерика.
– Потому что один из свидетелей подобрал возле машины ваш пропуск.
– Свидетель? Вам самому не кажется это странным, Дмитрий Валентинович?
– Карина Антоновна, где вы были прошлой ночью с двух до трех ночи?
– Здесь. Я была дома.
– Кто-то может это подтвердить?
Не знаю, во сколько ушел Макс.
– Возможно. А нельзя проверить камеры наблюдения возле этого самого «Парижа» и убедиться, что это была не я?
– Не учите нас работать, Карина Антоновна. Пока все. Возможно, нам еще придется поговорить, может, и у нас в отделении. Я попрошу вас пока никуда не уезжать.
Вальцов поднялся, забрал свою мерзкую папочку и отправился на выход.
– Но меня там правда не было! – следуя за ним, пытаюсь я все же донести свою мысль.
Я чуть не плачу. Вера в родную полицию у меня подорвана еще со времен гибели отца.
– Карина Антоновна, меня ваши красивые глазки не проймут. Вам бы как следует подумать о том, как подтвердить ваше алиби, если оно у вас действительно есть. Преступный сговор, причинение материального вреда… До свидания, думаю до скорого.
И ушел.
А я сползла на пол прихожей.
Когда прошло первое ошеломление, и заработал мозг, первый вопрос, который у меня возник: как он меня нашел. Допустим, на пропуске указаны фамилия, имя и название фитнес-клуба. Если Вальцов обратился туда, то ему назвали и отчество.
Но прописана я по другому адресу, а этот, Полинкин, я нигде не указывала.
Как-то странно это все.
И где это видано, чтобы следователь брал в работу улики непонятного происхождения?
И что за ересь наплел охранник «Амодея»?
Ясно одно, опять пахнет неприятностями.
Конечно, есть шанс, что полиция разберется. Но это если она захочет. А пока все выглядит так, будто меня наоборот хотят впутать. Если только не…
Ход моих и так нестройных мыслей рассыпается как карточный домик от телефонного звонка.
Незнакомый номер. Следователь, что ли, проверяет?
– Что, Карамелька, думала не достану? – я узнаю этот мерзкий, а теперь еще и гундосый голос. – Я тебя предупреждал, что ты пожалеешь? Тебе стоит хорошо поразмыслить, чем бы таким меня задобрить, чтобы никуда не загреметь.
Он бросает трубку, а я бросаюсь в панику.
Теперь понятно, чьи это происки.
Я как сумасшедшая мечусь по квартире. Мне хочется одновременно и спрятаться под кровать, и убежать из дома.
Теперь они точно знают, где я живу, знают мой номер телефона, наверное, знают, где живет моя мама…
Но я же ведь уже попросила Дениса!
Только тут речь идет о каком-то Сапегине, а фамилия Комолова даже не всплывала.
Мне надо с кем-то посоветоваться. С кем-то, кто крутится в этом непонятном для меня мире.
Юлька не подходит, ее совет я и так помню – стать любовницей Раевского.
