— Моя бедная шишка! — захныкала девочка. — Шишка! Больно ужасно! Заживало, заживало, и все напрасно... Как же смотреть на Луну, с шишкой?
— Не переживай, — сказал Ведде. — Это нормально. Говорю ведь, часто Луну без шишки вообще не заметишь. Ну, осталось чуть-чуть.
Ведде проволок принцессу в мешке еще немножко — и рухнул в дыру.
— Я упал! — сообщил он снизу. — Лежи и не двигайся.
— Ты не сломал лютню? — воскликнула в ответ принцесса. — А то как же ты будешь играть мне музыку?
— С лютней ничего не случится, не переживай. Сейчас я поднимусь к тебе и развяжу, а потом мы спустимся по веревке. Ты умеешь спускаться по веревкам?
— Не знаю, — растерялась принцесса. — Я никогда не спускалась по веревкам. А что делать?
— Пробовать. Я поднимаюсь.
Ведде поднялся к дыре, вернулся в трубу, развязал принцессу и выручил ее из мешка.
— Держись за меня. Обними, например, за шею.
Девочка так и сделала. Они благополучно спустились, и Ведде достал из кармана фонарик. Луч заплясал по непонятным предметам.
— Мы где?! — принцесса вцепилась мальчику в локоть.
— Это старая кухня. Ее закрыли еще до того, как ты родилась — и я тоже, — потому что полы начали подмокать.
Фонарик выхватывал из темноты котлы, сковороды и кастрюли — черные, огромные, страшные.
— Агне, иди за мной! Не отставай, тут запросто потеряешься.
Они прошли в непонятную комнату. В середине стояла большая деревянная плаха. Рядом валялись черные кости, ржавые крючья, топорики, топоры.
— А что это, Ведде? — спросила принцесса, когда луч света остановился на огромном ноже. — Вот это вот — что такое?
Ведде наклонился и поднял железку.
— Мясной нож.
Он передал девочке нож, и она приняла его дрожащими пальчиками.
— А что это на нем такое? Черное, липкое, отвратительное?
— Кровь. Только она тут, в сыром подвале, склеилась в какую-то гадость. А была кровь.
— Настоящая?! — принцесса побелела так, что было видно даже в отсвете фонарика.
— Здесь разделывали животных, всяких там коров, свиней и баранов, чтобы потом готовить из них мясные блюда.
— Вот этим самым ножом? — принцесса пришла в полный ужас.
— Ну да. Разрубали на много частей. И кости громко хрустели.
— Вот этим, значит, ножом... — принцесса в смятении оглядывала железку. — И кровь брызгала в стороны? Ай! Зачем ты мне его дал! Какой гадкий, жуткий, отвратительный нож!
Принцесса разжала пальчики. Ржавый нож глухо звякнул о пол.
— Давай быстрее уйдем, Ведде. Давай быстрее, быстрее, быстрее отсюда уйдем. Это плохое место, мне здесь очень не нравится. Только подумать: в нашем старом, славном, уютном Замке есть такие места!
— Ха! — усмехнулся Ведде мрачно. — Ты даже не представляешь, какие места есть еще в нашем Замке. Одно нам придется пройти.
— Правда?! — принцесса вцепилась мальчику в локоть. — Давай быстрее тогда пройдем и побежим смотреть на Луну!
— Да. Держи меня за руку.
Он взял горячую маленькую ладонь, и они вышли из ужасной комнаты. Шли долго: спускались по каким-то скользким ступенькам, открывали какие-то сгнившие двери, пролезали в какие-то затхлые дыры. Ведде бесстрашно рассекал фонариком мрак, и принцессе с ним рядом, держа его за руку, было совсем не жутко. Когда мальчику пришлось повозиться с дверью, которая не открывалась, девочка даже решила немножко пройтись.
— Я пойду погуляю, Ведде, ладно? Немножко. А ты пока открывай дверь. Можно, немножко?
— Только не уходи далеко. Говорю, здесь легко заблудиться. Если вдруг что-то случится, сразу кричи.
— Обязательно! Только лучше я буду кричать, когда еще ничего не случится.
— Нет уж, лучше кричи если случится.
— А как же кричать, если случится?! Если случится, вдруг я не смогу закричать?
— Ну постарайся. Когда кричат, если что-то случилось, — способ проверенный.
— Ну ладно, ладно. Я постараюсь кричать только если что-то случится. А раньше не буду. Если получится. Ну, я пошла. Ты меня позовешь, Ведде?
Принцесса сделала три осторожных шажка в сторону. Затем еще три, потом еще три — только куртка едва виднелась в отсветах фонарика.
Вернулась она через минуту, держа за хвост большущую крысу. Крыса висела вниз головой, извивалась и дергалась, стараясь добраться до кулачка. Черные искорки глаз посверкивали в темноте — крысе очень не нравилось, что с ней так обращаются. (Пусть королева — ей-то небось не понравится, если ее поймают, схватят и подвесят за хвост, вниз головой.)
— Смотри, Ведде! — принцесса торжественно предъявила крысу. — Смотри, какое милое, какое замечательное существо! Смотри, у него лапки, и глазки, и ушки, усищи и хвост! И еще оно мягкое и в меру пушистое. Смотри, какое славное существо! Смотри, не все так ужасно в Замке!
— Ты мучишь животное, — откликнулся мальчик с неодобрением. — Оно висит вниз головой, ему противно и неудобно.
— А что это, Ведде? Что это за животное? Я хочу себе завести такое! Я прикажу себе завести точно такое! Буду с ним дружить, гладить, за ним наблюдать. Кормить буду. Какое оно замечательное! А что это, Ведде, что?
— Это крыса, — сказал мальчик, открывая, наконец, затвор.
— Крыса? — растерялась Тар-Агне. — Вот это и есть крыса? Ай! — она взвизгнула и отвела от себя руку с крысой. — Я боюсь! Спаси меня, Ведде! Это же крыса!
Она разжала кулачок. Крыса шлепнулась на пол, заверещала и убежала. Тар-Агне кинулась к мальчику, вцепилась в него и спрятала лицо на груди.
— Спаси меня, Ведде. Спаси. Это же крыса.
— Нам надо идти.
Принцесса взяла мальчика за руку, и они пошли дальше. Шли долго: спускались снова по каким-то ступенькам, открывали снова какие-то двери, пролезали снова в какие-то дыры. Становилось все холодней. Вскоре Ведде замер у низенькой двери в мокрой стене.
— Смотри, — он посветил фонариком в дверь.
Принцесса увидела, как в глубине, на куче гнилья валяются кости. Она долго всматривалась в груду костей, потом спросила:
— Что это, Ведде? Здесь тоже разделывали животных? А зачем тогда цепь? Чтобы не убежали? Что это, Ведде?
— Скелет, — сказал мальчик глухо. — Этот несчастный умер в этой темнице, и никто его отсюда не вытащил, даже не похоронил. Видишь, череп? А вот, смотри, ребра.
— Знаешь что, Ведде, — сказала Тар-Агне медленно, — я больше никогда не хочу здесь ходить, — она сжала руку мальчика так, что ему стало больно. — Давай быстрее отсюда уйдем и больше никогда здесь не будем ходить. Почему чтобы увидеть Луну и послушать музыку, нужно идти такой дорогой? Скажи, Ведде, может быть, есть другая? Не такая ужасная?
— Не знаю, — сказал Ведде задумчиво. — Пойдем. И больше сюда не смотри.
— Ведде, — прошептала принцесса, — а ты знаешь, где рубят головы?
— Сейчас головы уже не рубят, — успокоил мальчик. — Сейчас или вешают, или расстреливают, как-нибудь травят, душат. Вот в старину — да, головы так и летали. Их обычно отрубали на площадях, чтобы все смотрели и веселились.
— Скажи, Ведде, — прошептала принцесса и отвернулась от страшной двери. — Когда рубят голову, ведь кровь во все стороны?
— Ха, — усмехнулся мальчик недобро. — Когда рубят голову, кровь из шеи фонтаном.
— Ты видел?! — глаза принцессы сверкнули синими молниями.
— Нет. Лекарь рассказывал, что в шее у нас есть специальная жила, в которой течет вся кровь, которая у нас есть. И если голову отрубить, то эта кровь там так сильно течет, что сразу начинает бить струей. Пока не закончится, и вся вытекает.
— И что, — прошептала принцесса, — если зимой, вся кровь — на снег? Красная горячая кровь — на белый холодный снег?
— Еще как. И снег тает, и от него идет пар, и голова откатывается по снегу и пачкает его кровью. А туловище дрыгается и дергается, но недолго.
— И люди смотрят и веселятся?
— Всей площадью.
— Я прикажу всех, всех, всех отправить на плаху, чтобы больше никто не смотрел и не веселился! Как страшно, противно, как гнусно!
— Не убивайся, — Ведде погладил девочку по плечу. — Это было давно, в старину. Сейчас головы уже не отрубают, я же тебе говорю.
— А как же тогда веселятся?
— Ха! — мальчик презрительно хмыкнул. — Изобретают. Нужно идти, Агне.
— Давай больше никогда сюда не придем! — воскликнула принцесса, дергая Ведде за руку.
— А если ты еще раз захочешь посмотреть на Луну?
— Может быть, поищем другую дорогу? — тихо спросила девочка, и в глазах ее заблестели слезы. — К Луне, наверно, много дорог? Не может ведь быть только одна? Да еще такая ужасная?
— Конечно. В мире есть разные вещи. Есть такие, которых должно быть только по одной, как Луна. А есть такие, которых должно быть помногу, как дороги к Луне. Я знаю пока только эту, и я тебе показал. А вообще, я так думаю, у каждого своя дорога к Луне.
— Ну да, — вздохнула Тар-Агне. — А то представь, сколько народа тут бы столпилось. Не только же мы хотим посмотреть на Луну?
