Старику вдруг сделалось ужасно одиноко. Пожалуй, изо всех живущих в этих горах и на земле единственным родным и близким для него оставался только Нафин…
Интересно, каким он стал…
Но, пытаясь вызвать в памяти образ юноши, Старик видел только упрямого мальчишку со связанными крыльями, и понимал, что здесь его воображение тоже бессильно. Мальчик наверняка изменился – повзрослел, возмужал, и пытаться представить нового Нафина, то же самое, что воображать себе братьев, которых никогда не видел.
Старик досадливо крякнул и покачал головой. Лучше не думать ни о чем таком – не расстраивать себя. У него достаточно и других тем для размышлений. Вот, к примеру, Тористин с его неприязнью. Ведь как забавно все складывается – почти сто лет на Сверкающей Вершине сокрушались о пропавших младенцах, а теперь, когда выясняется, что младенцы выжили и готовы вернуться, как законные правители, их запросто могут встретить с холодным отчуждением.
«Пускай, пускай, – усмехался про себя Старик. – Радостно видеть, что орели не тупое стадо, бредущее за всяким, кто назовется Иглоном. Буду и дальше держаться высокомерно – пусть Тористин до конца прочувствует, что им может грозить. А там, глядишь, и остальным объяснит. Дар убеждения у него, видимо есть, раз притащил за собой столько добровольцев, готовых разгромить Гнездовище. Вот пусть и заглаживает свою вину перед Великим Иглоном. А если мои братья заупрямятся и будут настаивать на своем праве, то тут и я вмешаюсь. Ведь у меня перед Донахтиром тоже кое-какой должок имеется».
Старик вспомнил, как тяжело признавался молодой Правитель в том, ЧТО скрыто в тайном тоннеле. Мальчику, конечно, нелегко было говорить о таком… Зато Старику почему-то стало легче. Пугающая неизвестность обрела конкретные черты, получила имя и перестала быть такой уж страшной. Наверняка ему вместе с братьями придется войти в тот тоннель, чтобы получить Тайное Знание. Но, предупрежденный сам, Старик подготовит братьев, и неизбежная встреча не повергнет их в ужас. Так что, спасибо Донахтиру за то, что нашел в себе силы рассказать о призраке, о котором имел полное право умолчать…
* * *
Ближе к вечеру прилетели орели, присланные со Сверкающей Вершины. Те самые, которые пять дней назад громили Гнездовище вместе с Тористином. Старик ужасно им обрадовался. Сказать по правде, враждебное молчание уже начало его угнетать, несмотря на многолетнюю привычку к одиночеству. Но, одно дело, когда ты предоставлен сам себе, и совсем другое, когда рядом постоянно находится кто-то, от кого так и веет отчуждением.
Прилетевшие орели принесли с собой Серебряную Воду и кое-какие новости.
Тористин, обрадовавшийся не меньше Старика, быстро сник, едва узнал, что от Верхнего Города почти ничего не осталось. Ореля совершенно сломило то, что все считают главной причиной катастрофы его ужасный поступок, и только новость о чудесном выздоровлении Великого Иглона немного вернула Тористину присутствие духа.
Старик, на которого посматривали виновато и смущенно, тоже особенно интересовался Донахтиром. Его очень озадачило, что Правитель первым делом отправился с Летописцем в Галерею Памяти, а оттуда, совсем один, прямиком полетел к амиссиям. Объяснения орелей, что Великий Иглон искал в Летописи описание катастроф, схожих с той, что произошла в Верхнем Городе, Старика не убедили. Почему-то он был убежден, что все перемещения Донахтира связаны с ним, с его братьями и их будущим. И, возможно, следующий визит Великого Иглона будет сюда, в Гнездовище…
Конец ознакомительного фрагмента.
