— Только не на кровать. Она вся мокрая. — Его слова теплым соблазнительным ветерком коснулись впадинки на шее Джуд, когда Макензи, стараясь сохранить равновесие, повис на девушке, накрыв своей массивной фигурой почти все ее хрупкое тело, и, польстив ее чувствам, уткнулся темной головой ей в плечо.
— Здесь кресло, — произнесла Джуд, прижав дрожащие ладони к его горячей голой спине.
— Сначала избавьте меня от этого. — Его комбинезон сполз с талии и держался на единственной передней пуговице — пуговице, к которой сейчас тянулся Макензи. — Я не хочу окончательно свариться.
Так как напряженность его голоса говорила о неподдельном раздражении, Джуд не могла позволить своей невинности перевесить чувство сострадания. Но, какими бы ни были ее благие намерения, когда последняя пуговица поддалась, ее мужество тоже не выдержало. Крепко зажмурившись и придерживая накидку на верхней части его тела, она спускала мокрое нижнее белье через выпуклость твердых как камень ягодиц. Когда грубые волосы на его бедрах невыносимо интимно защекотали ей запястья, Джуд подумала, что у нее сейчас сердце выскочит из груди.
— Ну вот, теперь давайте я усажу вас в кресло, чтобы мы могли покончить с остальным, — пробормотала она и, что бы сориентироваться, вынуждена была приоткрыть глаза — всего на секунду. Кресло стояло слева. Тщательно отводя взгляд, она подвинула Макензи к этому сиденью, и он, до вольно заворчав, опустился в него, а Джуд наклонилась, чтобы стянуть комбинезон с его мускулистых ног. Не глядя, она на ощупь нашла одеяло и испустила вздох облегчения, когда Долтон завернулся в него. — У вас в багаже есть еще пара белья? — спросила Джуд, не веря, что это она говорит таким тихим, спокойным голосом.
После утвердительного кивка Макензи она сначала убрала испачканную нижнюю простыню, а затем поставила его сумку на сухой край кровати, радуясь, что у нее есть чем заняться.
Было что-то чрезвычайно интимное в перебирании личных вещей мужчины, почти такое же, как рассматривание сакраментальных частей его тела, не допустимое ни с кем другим, кроме спутника жизни. Во всяком случае, так представлялось Джуд, когда она рылась в его несессере, набитом щетками и расческами, бритвенными принадлежностями и флаконами. Касаясь шелковистой ткани мужских рубашек и ворсистой поверхности его курток, она словно ласково гладила мужчину, который будет их надевать. И даже его носки обладали для нее неповторимой привлекательностью. Никогда в своих самых необузданных фантазиях Джуд не могла представить себе, что восхищение одеждой мужчины вызовет у нее прилив краски к щекам и испарину на лбу. И в этот момент она полностью осознала, в каком отчаянном положении оказалась: она стояла над парой носков, а голый мужчина, прикрытый всего лишь одеялом, съежившись, сидел в кресле в трех шагах от нее.
— Вот. — Раздосадованная неожиданным поворотом собственных мыслей, Джуд вытащила пару белого нижнего белья и засунула все остальное обратно в сумку.
Придерживая одной рукой одеяло, Макензи слепо протянул другую руку, чтобы взять одежду, и храбро решил одеться сам, но в тот момент, когда он наклонился, чтобы засунуть ногу в левую штанину, его большое тело опасно покачнулось. Схватив Долтона за плечо, Джуд прижала его к высокой спинке кресла и мрачно взглянула в лицо тому факту, что одевать его придется ей.
— Я вам помогу.
Ее решительный тон нисколько не ослабил той паники, которая царила внутри ее, и не придал уверенности ее намерению отнестись к этому как к подковыванию лошади или одеванию Сэмми; на самом деле он не уменьшил ее волнения, а только увеличил вес мужской ноги. Джуд обхватила рукой икру, а потом просунула ладонь под пятку, чтобы направить пальцы Долтона в отверстие белья, и эти простые действия вызвали массу возбуждающих ощущений. Джуд не сомневалась, что, когда ее грудь коснулась покрывавшей ногу ткани, Макензи услышал, как ее сердце бьется, словно пойманный на крючок лосось. У Макензи была чудесная нога, а Джуд никогда не считала ноги простыми опорами, опоры были чем-то неодушевленным, все слышали поговорку: «Ему не на что опереться».
Запутавшись в своих метафорах и в приведенных в смятение чувствах, Джуд в растерянности разглядывала фланелевое одеяние, которое она подтягивала к левому колену Макензи. Что-то было не так, но она не могла сказать, что именно… Затем она снова закраснелась, как восходящее солнце, потому что, если бы продолжила, ей пришлось бы застегнуть сзади, а клапан на двух пуговицах оказался бы по центру спереди.
— Есть какая-то причина тому, что это занимает столько времени? Неужели вы никогда раньше не одевались?
— Разумеется, одевалась, — огрызнулась Джуд, почувствовав, как у нее испортилось настроение. — Только я, кажется, я неправильно выбрала опору… э-э… то есть натянула штанину не на ту ногу и… — Она беспомощно замолчала. — О, черт! — не удержалась она от грубого выражения и полностью заслужила его злорадную насмешку.
— Мисс Эймос! Такое выражение — и от леди!
— Замолчите и поднимите свою вторую ногу. То, что вы больны, не означает, что вы беспомощны.
— Он издевательски посмеивался над ней, пока она вытаскивала его правую ногу из, левой штанины и запихивала на ее место другую. Сейчас Джуд была слишком раздражена, и ей было не до смущения; она успела натянуть нижнее белье на его упругие бедра и только затем, когда наткнулась на свободно свисавшие края одеяла и заметила тень, тянувшуюся туда, где сходились его бедра, надумала снова покраснеть.
— Встаньте, пожалуйста, — с трудом выдавила она из себя, пока Макензи усиленно старался сдержать тихий смех.
Чтобы встать, ему пришлось опереться на плечи Джуд, и, оказавшись на ногах, он неуверенно покачивался и не отпускал Джуд, а она одним злобным рывком подтянула комбинезон ему до талии. Долтон задержал дыхание от такого излишне поспешного и резкого движения, и Джуд, к своему стыду, обрадовалась, что доставила ему неприятное мгновение.
— Вот так. Теперь садитесь. Полагаю, вы сами сможете найти на себе пуговицы, а я приготовлю вам чистую постель.
— Что, наблюдать, как я с этим справляюсь, не так приятно, как вам казалось?
— Все равно что лечить больную собаку, мистер Макензи, только, я боюсь, ваш лай хуже, чем ваш укус.
— Ей была видна только одна половина его лица, и эта половина перестала улыбаться.
— Я уверен, что вы как раз на это рассчитываете, мисс Эймос, — сказал он и замолчал, а Джуд замерла в дверях; тишина затягивалась, и напряженность в комнате нарастала, пока он наконец с мрачным удовольствием не подытожил свои слова: — Но вы ошибаетесь.
Глава 6
