в заслугу.
Но, видимо, на мою фамилию ещё в пятницу подвесили «колокольчик», так что про заведенное дело Денисову стало известно достаточно быстро, и он, скорее всего, даже ознакомился с моим рапортом. Возможно, эта история его заинтересовала, и он просто решил уточнить детали. Но, возможно, он просто решил поручить разработку Морозова именно мне.
Я мысленно вздохнул и кратко изложил историю нашего с Ириной знакомства, а также содержание наших бесед во время её предновогоднего визита.
– Значит, оставила она тебя с носом? – всё так же мрачно спросил он.
– Выходит так, товарищ полковник, – покорно согласился я.
– Ну ничего, дело молодое, девушек в Советском Союзе много, – сказал он. – Ты лучше вот что мне скажи – эта девица подходит для того, чтобы сделать её агентом? Сможет она сообщать нам о настроениях в соответствующей среде?
К этому вопросу я как раз был готов.
– Никак нет, товарищ полковник, – как можно увереннее сказал я.
– Почему?
Задавая этот вопрос, он поднял одну бровь, и это был хороший знак. Из воспоминаний Виктора я знал, что так Денисов реагирует, если в целом согласен с подчиненным, но желает его помучить. Впрочем, я пока не видел тут никакой почвы для мучений.
– Несколько соображений, – ответил я. – Её знакомые знают, что она была связана со мной, и знают, что я сотрудник Комитета. Даже если она будет всех уверять, что мы расстались, сильно поругавшись напоследок, до конца ей не поверят, а потому к серьезным делам подпускать не будут, зато в какой-то момент могут скормить нам откровенную дезу. И если они верно подгадают момент, мы можем оказаться в цейтноте, не успеть проверить информацию по другим источникам, и попасть в нехорошую ситуацию. Лучше эту возможность у них отнять сразу.
– Согласен, – кивнул Денисов. – А ещё?
– Наши контакты. Она собирается замуж, ей через пять месяцев рожать, то есть какие-то разумные встречи с ней возможны минимум через год-полтора, после рождения ребенка и когда женские органы начнут функционировать. Контакты, например, можно оформить как тайную измену мужу, подведя к ней другого сотрудника. А за это время она может отойти от той компании, которая пытается её вовлекать в антисоветскую деятельность, и тогда эта операция и вовсе будет выглядеть, как напрасная трата ресурсов.
– И снова согласен, – сказал Денисов. – Вижу, ты хорошо обдумал этот вопрос?
– Если честно, товарищ полковник, то нет, я занимался другими вещами, – я кивнул на разложенные у него на столе листы. – Но эти возражения лежат на поверхности, я про них подумал ещё во время разговора, поэтому и посоветовал ей заняться достойным советского человека делом, а не всей этой халабудой. В конце концов, если удастся направить её на путь истинный, это тоже будет наша победа.
– Может быть, – поморщился Денисов. – Но, несмотря на все эти доводы, я тебе предлагаю рассмотреть возможность её вербовки ещё раз. Через неделю доложишь результаты.
– Так точно, товарищ подполковник.
А что я ещё мог сказать? Спорить с прямым приказом начальства – не самая умная затея в нашем ведомстве.
Денисов перелистнул несколько страниц в настольном календаре и что-то там пометил – наверняка записал мою нынешнюю фамилию и причину контроля. Через неделю придется приходить, причем не просто так, а с какими-то предложениями в руках. И, желательно, не слишком фантастическими и завиральными. Впрочем, идеи, как отбиться ещё и от этой напасти, у меня уже были.
– С этим разобрались, – он вернул календарь на сегодняшнюю дату и посмотрел мне прямо в глаза. – А по этому Морозову ты ещё не работал?
Вопрос прозвучал таким тоном, словно я должен был представить результаты допроса означенного Морозова, который уже сидел в нашей камере предварительного заключения – оформленный, как положено, по высшему разряду. Впрочем, и тут мне пришла на помощь память Виктора – невыполнимые вещи Денисов никогда не требовал. Самодуром он всё же не был, и возможности своих подчиненных оценивал здраво.
– Он программист, математик, техническая интеллигенция, – объяснил я. – Ими у нас Ветров занимается, поэтому я хотел бы сначала получить приказ, а уже потом нарушать подведомственность.
– Развели тут бюрократию... – проворчал Денисов, но сделал это достаточно добродушно.
Орехов помнил, что его коллеги всегда трепетно относились к зонам своей ответственности, и начальство это отношение всецело поощряло. И в соответствии с этим негласным кодексом, я действительно не мог начать работать этого Морозова, не поставив в известность Серегу Ветрова, который к тому же был капитаном, то есть старшим по званию, хотя я и не был его подчиненным. Со стороны это действительно выглядело, как замшелая бюрократия. На самом деле, именно такой подход к делу обеспечивал определенный порядок в нашем общем хаосе.
– Простое уважение к товарищу, – я позволил себе легкую улыбку.
Мы оба знали, что при получении приказа ссылки на уважение к товарищам перестают работать. И я просто ждал, как Денисов разрешит эту ситуацию. Формально – да, Морозов находился в компетенции Ветрова, так что и разрабатывать этого человека должен именно он. Но, опять же формально, выход на него обнаружил я, и по праву первородства эта похлебка, за которой могли с одинаковой вероятностью скрываться как пустышка, так и непременные награды, принадлежит мне.
Мне эти возможные награды были не очень важны, и я был готов отдать пальму первенства Сереге, поскольку рассчитывал, что заработаю серьезные бонусы после внедрения моей идеи про иноагентов. Но вслух я этого произносить не стал – мне было интересно, как выйдет из положения Денисов. Полковник явно понимал легкость задачи с этим программистом и возможные последствия в виде плюшек и строчек в отчетах, и фактически ему нужно было прямо сейчас назначить одного из нас любимой женой. Жаль, что Ветров сидел в своем кабинете и не знал о том, что происходит здесь и сейчас. Было бы любопытно посмотреть, как вывернулся Денисов, если бы мы оба находились перед ним. А так у меня имелась некоторая фора.
Полковник молчал долго – думал. Я его не торопил – не по чину, да и спешить мне было уже некуда.
– Вот что, Виктор, – наконец сказал он. – Бери
