— Олег, давай без прелюдий!
— Ты жене своей тоже так говоришь?
— Баженов, твою мать! Ты можешь просто сказать, что ты придумал?!
Олег вздыхает. Димка прав, он ведет себя как ребенок.
— Хорошо. Слушай. Мне нужен карт-бланш в переговорах с ректором. Вплоть до того, что если они не соглашаются на мои условия, холдинг прекращает всякую финансовую помощь университету. Отзывает свои активы из СП. В общем, перекрывает все денежные краны. Я очень надеюсь, что это будет блеф с моей стороны. И до этого дело не дойдет. Но сам факт. Таких полномочий. На кону большие деньги, репутация.
Тихомиров задумчиво постукивает пальцем по верхней губе.
— Хороший план. Мне нравится. Изящно. А чего ты хочешь добиться от ректора?
— Восстановления справедливости.
— И мира во всем мире?
— Ты же понимаешь…
— Не понимаю.
— Хочу, чтобы Жене вернули отобранную у нее кандидатскую диссертацию.
Дмитрий изучающе смотрит на Олега.
— Это не просто, думаю. Как ты себе это представляешь?
— Это не мои проблемы. Захотят — придумают что-нибудь.
— Страшен ты в гневе, Олег Викторович.
Дмитрий встает, начинает ходить по кабинету.
— Впрочем, знаешь… Чисто технически — ничего невозможного в этом нет. Но непросто это, ох как непросто. Ты им собираешься руки выкрутить этим.
— Не только этим. Еще я хочу, чтобы этого козла уволили. Я понимаю, Дим, что это сложно. Поэтому мне нужны максимальные полномочия. Чтобы было чем оперировать.
— Ну что ж, — Димка садится обратно за стол, — давай быстренько придумаем, что соврать таможне по поводу их последнего бреда. Чтобы мне было чем оперировать в разговоре с Эдиком, когда буду выбивать тебе титул пэра.
— Так ты… согласен?
— Конечно. А ты что, сомневался?
Олег смущенно молчит.
— Дурак ты, Баженов. Хоть и гений.
* * *
— Олег Викторович! Рад, очень рад! Будем знакомы!
Олег с совершенно непроницаемым лицом отвечает на рукопожатие. По-хозяйски устраивается в кресле перед столом ректора. Хозяин кабинета — сама любезность.
— Могу я вам предложить кофе? Или может быть, чай?
— Нет, спасибо. Давайте сразу к делу.
— Хорошо. Вы хотели обсудить детали нашего сотрудничества?
— Именно.
* * *
— Олег Викторович! Это совершенно невозможно!
— Полностью с вами согласен.
— Да нет, вы не поняли. То, о чем вы рассказали — этого не могло случиться!
— Иными словами — я лгу?
— Уффф… Да нет. Просто…
— Наведите справки. Переговорите с заведующим кафедрой генетики. Если он не дурак, то и сам все уже понял.
— Я переговорю. Обещаю. Но пока…
— Нет. Никаких «пока». Вы можете сколько угодно выяснять и собирать информацию. Но условия я вам озвучу сейчас.
* * *
Ректор нервно ослабляет галстук. Ему уже плевать, какое впечатление он производит на этого холеного скучающего хлыща, который с хирургической точностью обрисовывает перед ним возможные перспективы отказа от сотрудничества. Под ногами у ректора разверзаются бездны. И нет им числа.
— Олег Викторович… — в голосе ректора, помимо его воли, отчетливо слышны просящие интонации, — может быть, мы как-то с вами договоримся? Какой у вас лично интерес в этом деле?
— Огромный. Но вас это совершенно не касается. Условия я вам изложил. Достаточно подробно?
— Да. Но…
— Какие «но»? Неужели вам самому все равно, что у вас в университете творится такой бардак? Что одних лишают полагающихся им научных званий, а других… — Олегу на одну миллисекунду изменяет самообладание, и лицо его перекашивает гримаса гнева. На его счастье, ректор занят, вытирая платком лоб. И лицо Олега быстро принимает надменное скучающее выражение. И он продолжает: — Это все исключительно в ваших интересах. Вы и чистоту научного коллектива поддержите, и финансово университет не пострадает. Не понимаю, о чем тут можно думать.
— Олег Викторович! Голубчик! — почти стонет ректор. — Вы не представляете, как это сложно! Это же задним числом! А сколько уже времени прошло!
— Я в вас верю, — Олег встает. — Мой телефон у вас есть. Жду от вас ответа в течение недели. В противном случае, через неделю, мы начинаем процесс сворачивания наших программ помощи университету.
Когда за Олегом закрывается дверь, ректор без сил откидывается в кресле. Откуда этот… взялся на его голову?! Не человек, айсберг какой-то. Но в одном он прав. Думать тут не о чем. Надо действовать.
Снимает трубку.
— Декана биологов ко мне! Срочно! И пусть возьмет Кабанова. Это зав. кафедрой генетики.
Глава 11. Женя наводит порядок в квартире. Потом — в голове. И, как выясняется, не напрасно
Убираться Женька не любила. Первые месяцы, когда она переехала сюда и впервые в своей жизни стала жить одна, она оторвалась по полной. Устраивала себе совершеннейший бардак и бедлам в квартире. Неделями не мыла пол. Вещи валялись где попало. Но ей было все равно. Гостей она не принимала. И опять же — теперь это было можно! А раньше, когда она жила с отцом, наведение порядка в квартире было возведено в ранг культа. И лежало целиком и полностью на Женькиных плечах. Так что наубиралась она в свое время на годы вперед.
Однако, пожив в свинарнике несколько месяцев, Женя поняла, что от вбитых с детства привычек никуда не денешься. И квартира постепенно приняла вполне жилой и аккуратный вид.
Однако сегодня Женька убиралась с особым остервенением. Отодвинула шкафы, диван, даже холодильник. Устроила себе генеральную уборку. Почему? Потому что трудотерапию, как метод лечения душевных расстройств, никто не отменял.
Он ей снился. Опять. Уже в который раз. Он ей стал сниться часто. Чаще, чем она могла выдержать. Но сегодня… сон был совершенно особый.
Много в нем было на уровне ощущений, того, что так трудно запомнить и передать словами.
Небо. Яркое голубое небо. Ощущение большого открытого пространства, степь или луг. Яркий солнечный день. И Олег.
Беззаботно хохочет. Громко, заливисто. Радостно. В глазах отражается небо. Точно такого же цвета, как и его глаза.
И он ее кружит. На руках. Ощущение кружения. Почти полета. От которого, кажется, душа вырывается из тела. Потому что — глаза в глаза. А потом опускает ее на землю. Она скользит вдоль его тела сверху вниз. И от этого у нее сбивается дыхание. Даже во сне. А потом он… наклоняется. Она чувствует его дыхание на своих губах. И…
Женя малодушно просыпается. И тогда, и сейчас — встряхивает головой, отгоняя воспоминания.
Докатилась! Стоит и мечтает о поцелуях с мокрой тряпкой в руках. Из ведра, стоящего в ванне, через край переливается вода. Закрывает воду, сливает излишки воды и идет в прихожую. Уборка вышла на финишную прямую, а покоя в душе как не было, так и нет.
