— Когда все, кто тебе дорог, будут лежать мертвыми передо мной, может быть тогда ты поймешь, насколько ценным на самом деле было твое “приспособление"!
Искры заискрились от их катан, когда они стали бороться за контроль. Кензо закричал:
— Ты просто сумасшедший, который цепляется за прошлое!
Кензо начал одолевать Шарпи, но Шарпи отчаянно держал свою катану, не давая ему возможности убить его так просто.
— Вместо того чтобы жить как все, ты предпочел оставаться кровожадным животным! Я убью тебя, как бешеную собаку!
Шарпи зарычал в ответ на Кензо, его черные бесстрастные глаза горели яростью и безумием.
— И это мне говорит рахни?! Ты предал не только своего хозяина, но и свой род!
Внезапно воспользовавшись брешью в обороне Кензо, Шарпи с сокрушительной силой ударил рукоятью своего светового меча в лицо противника. Кровь и выбитые зубы хлынули из искореженного рта Кензо, когда он отшатнулся назад.
— Твоя слабость духа стоила тебе всего! Теперь это будет стоить тебе жизни!
Шарпи бросился вперед, вонзая свою катану глубоко в живот Кензо. С садистской ухмылкой он покрутил горящим оружием в ране, прежде чем яростно вырвать его. Ужасный фонтан крови забрызгал все вокруг.
— Каково это — приспосабливаться к настоящему?!
Он безжалостно рубил по дрожащему телу Кензо, пока не осталось ничего, кроме растерзанной массы изуродованной плоти. Даже тогда Шарпи не смягчился; движимый безумием и неутолимым гневом, он продолжал уничтожать все последние остатки от его тела, которые цеплялись за то, чем когда-то было его бывшим товарищем. Оставив от его тела лишь груду растерзанного мяса, он со злобной ухмылкой нетерпеливо повернулся к оставшимся самураям. Они на мгновение заколебались, не зная, нападать им или бежать в страхе. Решив воспользоваться их колебаниями, он бросился на ближайшего противника с чудовищной свирепостью. Он перерезал ему горло одним быстрым движением, перерезав яремную вену и забрызгав кровью свое собственное перекошенное лицо.
— Ты следующий!
Шарпи дико замахнулся на конечности другого врага, разрывая мышцы и сухожилия, как бумагу. Мужчина взвыл, когда из зияющей плоти торчали кости с острыми краями — его отрубленные рука и нога бесполезно упали на землю. Заметив другого противника, пытающегося атаковать сзади, Шарпи развернулся и вонзил свою световую катану в нижнюю челюсть мужчины. Оружие рванулось вверх, прежде чем разрезать оба глазных яблока и выскочить из верхней части его черепа. Воздух наполнился криками, когда Шарпи двинулся вперед, к последним врагам, которые теперь отчаянно пытались спастись бегством. Каждый удар его катаны причинял невыразимые ужасы тем, кто попадался ему на пути: легкие разрывались, когда кипящая плазма опаляла их изнутри; внутренности вырывались из разорванных желудков; раздробленные кости расщеплялись. Все они погибали мучительной смертью один за другим, пока от них не осталось ничего, кроме кучки искорёженных тел. Они все были убиты. Шарпи вытер смесь крови и грязи со своего лица, используя разорванные остатки вражеского плаща. Он уставился на дворцовую дверь, зная, что за ней скрывается последний вызов в его стремлении отомстить.
— Вы жалкие негодяи! Я иду за вами!
Крепко сжав рукоять своей катаны, он целеустремленно направился к дверям дворца. Словно закованное в лед, чувство мгновенного спокойствия охватило его. Пришло время покончить с этой кровавой бойней раз и навсегда. Выбив тяжелые двери с огромной силой, расщепленное дерево ударилось о холодные каменные стены. Внутри его встретила сцена прямо из триллера: перепуганные придворные бросились в укрытие, в то время как благородные дамы съежились перед своим безжалостным завоевателем.
— Пришло время умирать!
Крики эхом разносились по залам, когда Шарпи жестоко расправлялся со всеми, кто попадался в поле зрения. Движимый безумием и ненавистью, он не проявлял милосердия — мужчины задыхались в собственной крови; женщины корчились в агонии, когда их насаживали на раскаленные добела энергетические клинки; все пали жертвами его ненасытной жажды разрушения. Двери тронного зала распахнулись, трупы последних стражников пали в тронный зал. Он идет вперед по ковровой дорожке, где впереди его ждет сам господин Набусима, сидящий на троне в окружении своих лучших воинов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ваше путешествие окончено. Вы достигли того, чего хотели. Теперь либо сдавайся и стань частью моего могущественного клана, либо умри от рук моих лучших воинов.
Шарпи посмотрел на его лучших воинов. В них чувствовалась сила.
— Присоединиться к вашему коррумпированному клану? Участь, худшая, чем сама смерть!
Шарпи высокомерно взмахнул катаной в сторону трона.
— Я лучше сдохну в бою, чем склонюсь перед тобой!
Внезапно, молниеносным движением, Шарпи бросился вперед и вступил в бой с воинами господина Набусимы. Его катана просвистела в воздухе, как смертоносная змея. Слезы заблестели в глазах одного воина, когда Шарпи разрезал ему живот; кишки выскользнули из тела, как гротескные внутренности какого-то плотоядного зверя. Другой воин взвыл в агонии, тщетно хватаясь за то, что осталось от его лица — кусочки мышц бесполезно свисали между пальцами, скользкими от запекшейся крови. Тортуганский воин, настолько поглощенный своим тактическим мастерством, не заметил безжалостного наступления Шарпи. Одним быстрым движением Шарпи спикировал вниз и рассек ноги воина, как горячий нож масло. Как только его конечности были отрублены, кровь алыми гейзерами хлынула из открытых артерий, в то время как осколки костей пронзили то, что осталось от их изуродованной плоти. Зная о попытках шипящей женщины-змеи напасть сзади, Шарпи ухмыльнулся.
— Это все на что ты способна?
Внезапно продемонстрировав смертоносную точность, Шарпи развернулся с безумной скоростью. Его катана рассекла воздух, как гильотина, и начисто перерезала ей шею. Кровь брызнула из перерезанных артерий, когда ее потрясенная голова слетела с плеч, оставив безжизненное тело дергаться, прежде чем рухнуть на холодный пол.
— Ваша глупая засада провалилась!
Рядом с ним пролетели лазерные снаряды. Глаза Шарпи сузились, когда он сосредоточился на самке гуманоидного мотылька, порхающей вокруг и с дикой самозабвенностью разряжающей свои пистолеты. Ее беспорядочные движения явно были направлены на то, чтобы отвлечь и дезориентировать его. Со злобной ухмылкой Шарпи взмыл в воздух, полный решимости положить конец ее бессмысленным усилиям. Идеально рассчитав время своей атаки между ее отчаянными увертками и стрельбой, он взмахнул световой катаной по широкой дуге, зацепив одно из ее изящных крыльев в полете. Крича в агонии, она стремительно падала вниз, оторванное крыло разлетелось по земле, как гротескное конфетти — ее теперь перекошенное тело с силой ударилось о холодный пол дворца.
— Ты действительно верила, что твоя нелепая акробатика может спасти тебя от меня? Тебе стоило больше стрелять, чем летать.
Он начал наносить ей серию ударов своим мечом, разрубая ее на куски. Крестонский воин, ошеломленный этим, бросился на Шарпи с двуручным лазерным мечом. Застигнув своего врага врасплох, крестон нанес несколько болезненных ударов, прежде чем Шарпи смог отразить его меч и отойти на дистанцию.
— Ударил в спину! Как по мужски!
Взревев от ярости, Шарпи злобно нанес ответный удар, вонзив свою световую катану глубоко в грудную клетку крестонского воина. Раскаленное оружие прожгло кость и легочную ткань, когда он крутил его с садистским ликованием, вызывая гортанные вздохи у своего агонизирующего врага. Струя крови фонтаном вырвалось из его раны, когда он резко выдернул свою катану из его тела. Крестон замертво пал, показав за собой последнего бойца. Это был шикашский мастер рукопашного боя, который незамедлительно бросился в бой. Используя свои 6 рук, он наносил многочисленные удары, не давая Шарпи нанести ответный удар.
