Завтра суббота. В прошлую Лина была у нас, а в эту должна находиться в интернате. Как у нее прошла неделя? Сел на велосипед и вперед - решил навестить протеже Семена Рубды. Комната оказалась запертой. Я нашел новоприбывших интернатовцев в подвальном помещении общежития. Там проводилось что-то типа собрания... Выкрики детей... Молодая женщина с ярко накрашенными губами, пытавшаяся перекричать эту разноголосицу. ?Вы к кому?? - спросила она и посмотрела на меня пристально - с подозрением. ?К Еркович?. ?Да, - сказала она неопределенно, - знаете, мне надо с вами поговорить. Не здесь, - кивнула в сторону детей. Сняла очки и, близоруко сощурившись, уточнила, - я освобожусь через минут десять, пятнадцать. Подождите меня, пожалуйста, наверху?... Уже стемнело. Электрическими фонарями освещались деревья, клумбы, газоны, выложенный голубыми кафельными плитами плавательный бассейн, невзрачное П-образное здание двухэтажного общежития. Из подвального помещения вышла Лина. Направилась ко мне, угловато поворачивая туловище относительно оси позвоночника то вправо, то влево. При этом позвоночник казался несгибаемым, будто в него был вставлен металлический стержень. Когда она подошла, я сказал, что жду разговора с мадам, которая вела собрание. ?Математику преподает. Второй год в Израиле. Фридой зовут?, - проинформировала меня Лина и, заметив направившуюся ко мне учительницу, отошла в сторону.
?Должна вас предупредить, - сказала Фрида и, протерев очки, возвратила их на переносицу, - что у Лины, как и у остальных новоприбывших девочек, повышенный интерес к противоположному полу. Я несколько раз заставала Лину с мальчиками в постели?. ?В голом виде??, спросил я с нескрываемой иронией и улыбнулся. ?В голом или не в голом, а отвечать мне, - ответила она, - забеременеют девчонки, что тогда? Скандалом попахивает. Можно сказать, международным. Уволят меня и нигде я после этого устроиться на работу не смогу?. ?Любви все возрасты покорны, - сказал я, - а молодость тем более. Ее не удержишь. Не лучше ли прочитать учащимся курс лекций на тему - гигиена половых отношений, научить девочек пользоваться противозачаточными средствами? Сегодня, в этом вопросе, более радикальных воспитательных мер не существует. Впрочем, с вашего позволения, я могу поговорить с Линой?. ?Попытайтесь, - сказала она, - буду вам бесконечно благодарна, но если откровенно, сомневаюсь я, что подобная беседа на нее подействует?. На этом наш разговор закончился и я позвал Лину. ?Речь, в основном, шла о тебе, - сказал я, как и она, глядя куда-то в сторону, - учительница в шоке. Утверждает, что видела тебя с мальчиками в постели?. Лина выдержала это сообщение спокойно и без смущения. ?Ну и что, - сказала она, исподлобья ощупывая своим взглядом мое лицо до тех пор, пока наши глаза не встретились, - у этой Фриды больное воображение. Да, заходят к нам в комнату мальчики. Так же, как и мы к ним. Ну, бывает, сидят на наших постелях. Так уютнее - ни больше, ни меньше. Скучают они без родителей, - Лина вздохнула, - и мы тоже. Просто беседуем?. ?Видишь ли Лина, - сказал я, - Фрида боится, что кто-нибудь из девчонок забеременеет. Если это случится, выгонят ее с работы. Поэтому она на взводе?.
Пообещал Лине, что заберу ее из интерната на следующей неделе в пятницу. Проезжая мимо столовой, решил заглянуть - благоустроенная или нет?... Светлый, просторный, с художественным вкусом оформленный зал. Людей мало. Интернатовцы уже поужинали. За одним из столиков, буквально в двух шагах от себя, я увидел Фриду. Мне думается, что этическое поведение учениц ее нисколько не интересовало. Ее страх упирался в одну точку - а вдруг уволят?!
Закомплексованно-интеллигентно отщипывала она чайной ложечкой пирожное и запивала осторожными глотками. При этом она пыталась беседовать с сидящим напротив брюнетом,повидимому тоже преподавателем. Ее напомаженные губы, выплевывая обиходный уличный иврит, бубончато выворачивались... Напоминали геморроидальную шишку. 55
В ?Двенадцати коленах? появилось объявление:
Приглашаем людей творчества - композиторов, бардов, поэтов, писателей вступить в Израильский союз композиторов, литераторов и музыкальных издателей, созданный для защиты прав людей творчества в Израиле и во всем мире.
Я позвонил Исааку Ухабу - серьезная организация или нет? Не серъезная, а солидная, - сказал он мне и сообщил, что в доме писателей создан и уже функционирует клуб русскоязычных литераторов. ?Собираются раз в две недели по вторникам. Как раз на этой неделе будет выступать Христофор Вакс. Можешь и ты почитать свои стихи. Приходи. Начало в семь вечера?. 56
В период Войны в Персидском заливе подобрал я осколок ракеты ?Скад?, упавшей неподалеку от Беер-Якова. Взрывная волна и высокая температура придала осколку художественную форму. На мусорной свалке нашел я деревянный круг типа подставки. Вырубив стамеской углубление в центре, я вставил конец осколка, смазав предварительно стыкуемые участки двух этих деталей быстродействующим клеем. Решив придать получившейся скульптуре демонический характер, я оторвал голову безрукой кукле, подобранной мною на той же свалке, и закрепил клеем эту голову на одном из ответвлений осколка. Черные волосы, ниспадавшие с головы куклы на этот осколок, сделали похожей ее на фата-моргану несущуюся куда-то на волне сокрушительного урагана. Осколок напоминал полы широкого плаща, развивающегося на гибельном ветру. Чтобы завершить начатое, я смазал клеем поверхность подставки и сверху волнисто приложил куски хлопчатобумажной ткани. Нанеся кисточкой на ткань яичный белок, присыпал сверху песком и тогда волнистость стала напоминать барханы прибрежных израильских пустынь. И все же какой-то важной детали в этом моем творении не хватало.Я облазил всю свалку, но ничего подходящего на глаза не попадалось. И тогда на одном их бееряковских пустырей положил я возле муравьиной кучи три индюшачьи головы. Сегодня, во время прогулки, я увидел, что они обглоданы - очищены муравьями, как на выставку. Я тут же принес их домой. Ножовкой отпилил клювы, чтобы задумка моя не ассоциировалась эмреповцами солидного возраста с карикатурами Кукрыниксов на ?израильских агрессоров?. Пошла в ход и одежная щетка. Из черной ее щетины я изготовил брови и усы. Приклеив эти украшения к обесклювленным черепам, сами черепа я тем же быстродействующим клеем прикрепил к основанию постамента. Теперь моя работа была полностью завершена. Я назвал эту скульптурную самоделку ?Гитстахус? - именем составленным из трех фамилий (по три первых буквы из каждой) самых известных диктаторов и антисемитов ХХ-го столетия. 57
Малый зал дома писателей. Литературный вечер в разгаре. Мельком пробежал взглядом по лицам. Ни одного знакомого, за исключением Исаака Ухаба и Христофора Вакса. Христофор весь в чтении. Декламирует с галлюцинирующей страстью: Кленовые листья сухие, Колеблясь на стылом ветру, Слетали на воду и Вия Глаза отражались в пруду. Зрители заворожены и артистичностью Христофора и образной выпуклостью его стиха. Аплодисменты. Следующий я, но вначале антракт и короткое объявление Ухаба - на следующей неделе намечена встреча с сотрудниками журнала ?11?. Наконец-то я увижу выдающихся эмреповцев семидесятых годов и среди них Мануила Нудмана. Фойе. Ухаб познакомил меня с Северьяном Сусликовым. Я попытался завязать дружеский разговор, но безрезультатно. На каждую мою фразу Сусликов отвечал невнятным бормотанием, напоминающем по звуку ?хрум-хрум-хрум?. Под его редакцией в газете ?Двенадцать колен? появляются стихи и другие произведения эмреповцев. Рубрика, которую он ведет, называется ?Литературный Олимп?. Без буквы ?п? реальности здесь было бы гораздо больше. Неожиданно вспомнилась Виолетта Хомяк, сотрудница этой же газеты?. Господи, - подумал я, - одни грызуны!?
Она, повидимому, показала Сусликову, присланные мною, эпатирующего содержания стихи и письмо.Представляю себе эту картину. ?Да кто такой этот Каркай Икс?! - сказала Виолетта Северьяну, - малоизвестный литератор с сомнительным дарованием, а гонору не занимать?. Тут и позвонил мне Сусликов домой: ?Господин Сибино, - говорит, - редакция сихами завалена, не могли бы вы прислать чего-нибудь из прозы?? Я поморщился. Экивок Северьяна Сусликова имел говнистый запашок. ?В настоящий момент пишу стихи?, ответил я резко и сухо. После непродожительного молчания Сусликов,не хрумкнув в ответ ни слова, повесил трубку. И вот на тебе - личное знакомство. Да еще в этот момент, как раз перед моим выступлением. Я сразу же почувствовал в этом человеке враждебное напряжение. Лицо злое. Глаза колкие, настороженные. ?Уважаемый господин Сусликов, - хотелось мне ему сказать, - не надо кукситься на свою прозрачность - ведь это же прекрасно, что вы не мешаете мне смотреть сквозь вас?.
Литературный вечер подошел к концу. И снова фойе. Люди, изголодавшиеся по творческому общению - этому незаменимому катализатору созидательной духовной активности. Но пора ехать домой... Тель-Авив. Ришон ле-Цион. Дальше маршрутным такси почти до апельсинового сада. Ночь. Деревья. Тропинка... Неожиданный дождь. Проливной - с градом, молниями и раскатистым громом. 58
