— Ты собираешься избавиться от этого голоса? — решился наконец Майкл.
— Он тебя расстраивает? — подсказала Эстелла.
— Вообще-то напрягает, ты права.
— Ладно, этот тебе понравится больше, — произнесла она с мелодичным южноамериканским выговором, приправленным манчестерским акцентом. Ей понравилось, что Майкл мгновенно утратил невозмутимость: Эстелла могла бы поклясться, что его глаза полыхнули огнем.
— Я слышала, все твои парни в тюрьме, — сменила она тему.
Майкл снова выказал кармическое владение собой, замурлыкав, как сладкоголосая электрогитара:
— Это правда, «Вестерн юнион» вышел из бизнеса. Братьям навесили по полной. К тому времени, как они освободятся, все мы будем слишком стары, чтобы заниматься этим дерьмом. А я в порядке. Знаешь, когда я иду по кварталу, молодые парни подходят ко мне и говорят, что я ПеГе — первый гангстер. Но я покончил со всем этим, приторговываю по мелочи. И стараюсь проще смотреть на вещи. Скоро начну играть в домино и попивать ром.
— Ты же отсидел срок! — напомнила Эстелла. Майкл пожал плечами: ну да, это был полный бред.
— Черт! Я до сих пор не верю. Меня замели как футбольного хулигана. И случилось это, если хочешь знать, в восемьдесят восьмом.
— Тебе не кажется, что ты давно перерос такие игры?
— Вот именно! Да я сто лет не появлялся на этой мусорной свалке. В газетах тогда писали, что надо принять крутые меры против хулиганства на футболе, мол, оно приобрело угрожающие размеры — по словам газетчиков. Футбольные клубы поклялись приструнить немногочисленное неистовое меньшинство своих фанатов, а правительство грозило навалиться всей тяжестью нового дерьма своего правосудия. Мне вся эта показуха была по барабану, я совсем не собирался ни во что влезать. Хотел посмотреть матч — и только. «Сити» играл с «Эвертоном». Еще и мяч не ввели в игру, а на трибуне «Эвертона» уже запели — наверху и на стоячих местах. Когда идет матч, ничего не замечаешь. Они пели все время, и ты начинаешь петь еще громче, чтобы заглушить их. Чего я не понял, поскольку не ждал подвоха, так это что на меня положат глаз легавые. Может, они думали, раз половина болельщиков «Эвертона» расисты, — значит, обязательно появится какой-нибудь черный и начнет устраивать беспорядки.
Майкл сделал паузу. Эстелла ощутила гнев за невозмутимым выражением его лица, но вспышка быстро угасла.
— Когда мы уходили со стадиона, копы отделили нас от фанатов «Эвертона». Мы видели этих парней, они выбрасывали вверх пальцы в знак победы и кричали «Ниггеры!». Мы хорошенько пуганули их. Потом кто-то прорвался через полицейское оцепление — и даже не черный. Тут мы кинулись вперед и поколотили нескольких парней. А на следующий день я вижу себя на первой полосе «Манчестер ивнинг ньюс», и под снимком подпись — «Отъявленный хулиган». Меня сняли на видео еще на стадионе, как раз когда я пел на трибуне. Они поймали подходящий момент — я был похож на животное, готовое разорвать любого на куски, но я-то знал, что всего лишь пел. Копы присягнули, что я был среди тех, кто устроил беспорядки после матча. Потом легавые представили доказательства, что именно я организовывал все буйства на «Мейн-роуд» в последние пятнадцать лет. Они сказали, что я известен на «Киппаксе» как Черный Наполеон. Ну, и всякое такое дерьмо, сама знаешь. Им надо было в назидание другим наказать кого-нибудь вроде меня. Я даже не поверил, что дали мне всего три года, думал, поджарят мои яйца и подвесят над стадионом.
— Вот сволочи!
— Это точно.
— Как же я ненавидела тюрьму! — призналась Эстелла. — Потому и умоляла тебя вытащить меня оттуда.
Майкл кивнул — да, он помог ей выйти.
— А я какое-то время не верил, что так долго не вернусь домой, никак не мог смириться с этим. Знаешь, любой человек всегда думает, что в конце концов не выдержит и сломается. Но эти два года…
Майкл выразительно пожал плечами, и Эстелла догадалась, что он хотел сказать — два потерянных года.
— Честно говоря, мне повезло: часть срока я провел в Стрейнджвейсе — по крайней мере остался в Манчестере, там, где жила моя семья. Но после бунта очутился в Шотландии.
Эстелла ухватилась за слова Майкла о семье:
— Ты что, сделал парочку малышей?
— Побольше. Теперь у меня четыре сына и две дочери — от трех разных женщин. На одной из них я женился. Вот так-то.
Майкл снова пожал плечами, но на сей раз Эстелла не поняла, что он имел в виду.
— Все они живут здесь. Я могу открыть бумажник и показать тебе их фотографии — когда они были совсем малышами, и школьные, все хороши. А теперь мои сыновья — бандиты. Сам-то я в порядке. А вот они, если не оставят эту дерьмовую жизнь, кончат тем, что их пристрелит на улице какой-нибудь юнец на горном велосипеде.
Теперь Эстелла поняла смысл его последнего жеста.
— Я надеялась, — она решила перейти к делу, — что ты все так же любишь оружие, потому что мне очень нужна пушка. Но если не можешь помочь, буду признательна за какое-нибудь жилье. У меня такое чувство, что копы караулят у дверей моей квартиры.
Майкл слегка поджал губы, словно хотел сказать: валишь неприятности на мою голову? Однако без каких-либо упреков встал и пошел к стойке бара.
«Кроунер» был как бы поделен надвое, но бар здесь имелся только один. Махнув рукой, Майкл подозвал кого-то, сделав Эстелле знак подождать.
Через минуту к нему присоединился молодой парень, Майкл что-то достал из кармана — это мог быть только его товар — и передал парню. Они простились, хлопнув ладонью о ладонь: пока-пока… Майкл вернулся к Эстелле.
— Клив займется делом. А мы похромаем ко мне домой. Я бы послал тебя куда подальше, но чувствую ответственность за всех, кого вытащил из тюряги. Угощу тебя косячком — вполне приличная травка, недавно достал. И мы поговорим.
Глава четырнадцатая
— Давно они здесь?
— Минут пятнадцать.
Смерив взглядом вышибалу Билли, Джанк уставился на длинный зал «Уорпа». Копы разбились на две группы: одни окопались у стойки бара, другие отошли к задней стене. Их было пятеро, все в штатском. С них станется подгрести к Джанку, жуя сэндвичи, и заявить с вежливой улыбочкой: все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано в качестве свидетельского показания.
— Что им нужно? Билли не знал.
Как только Джанк выступил вперед из-за широкой спины Билли, он все понял. Копы хотели поговорить именно с ним. Пока он не появился, легавые стояли в театральных позах, болтая ни о чем, но, стоило ему войти, все пятеро замолчали и воззрились на него. «Ох, дерьмо!» — подумал Джанк. Он рванул в другой конец бара и нырнул под стойку. Копы растерялись: потом двое кинулись его догонять.
— Джон Ки! Джон Ки! — Крики неслись над головами посетителей, ждавших, пока их обслужат.
Джанк в ответ мило кивал, глядя мимо барменов и клиентов, посасывающих напитки:
— Простите, я спешу.
— Мистер Ки, можем мы поговорить с вами?
— Не сегодня, — отвечал Джанк.
Один из копов и какая-то женщина забежали за стойку и пустились в погоню, но им пришлось огибать парня, стоявшего у них на пути возле кофейного автомата, а потом то и дело расталкивать барменов.
Джанк тем временем исчез, проскочив в боковую дверь, и теперь летел вверх по лестнице, ведущей в офисы. Если он сейчас найдет Бернарда и Терезу, соображал Джанк, легавые не только схватят его, но увидят еще и их. А случись что с Терезой, Бернард окажется первым в списке подозреваемых. Джанк надеялся, этого будет достаточно, чтобы обеспечить ей защиту. Да и Берджису вряд ли понравится, если полиция начнет совать нос в его дела, так что он не тронет Терезу. Джанка ни разу в жизни не засовывали в полицейский фургон, чтобы увезти в участок. Он несся вверх по лестнице, не снижая скорости на поворотах, и притормозил, только услышав голос Бернарда:
— У меня было несколько девчонок по имени Тереза, и все классные.
Тереза сидела на стуле у окна, Бернард, разглядывая ее, подпирал спиной стену. Он обернулся, когда распахнулась дверь.
— Привет, Джон Ки. Ты что-то раскраснелся.
— Я бежал. Берджис еще не появлялся?
— Нет, — покачал головой Бернард. — А ты пришел попросить прощения?
— Я же показал тебе дом, разве не так? — Джанк повернулся к Терезе. — Как дела, Трез, ничего?
Она храбро улыбнулась ему, но тут заметила за спиной Джанка копов.
— Что за черт? — удивился Бернард. — Парни в синем.
— Мистер Джон Ки? — Старший из преследователей Джанка аж взмок, догоняя его, на груди, в треугольном вырезе джемпера, выступил пот.
— К вашим услугам. — Джанк прикинулся удивленным, вздернув брови над обоими глазами — здоровым и стеклянным. — Я вам зачем-то нужен?
Копы повели себя как истинные профессионалы: не пройдет ли Джанк с ними в участок? Они хотели бы закончить беседу, с прошлой ночи осталось несколько вопросов.