Но если обратиться к подробностям, то дело оказывается не столь простым. Окружающие обстоятельства изменяют и детали, как я указывал выше. Один и тот же поступок при одних условиях бескорыстен, при других эгоистичен. Поэтому мы можем дать лишь общее определение и предоставить подробностям обрисовываться в каждом отдельном случае в связи с особенностями времени, места и условий. В одной стране одно поведение считается нравственным, в другой – оно безнравственно, в силу того, что условия различны. Цель всей природы – свобода, а свобода может быть достигнута лишь посредством полного бескорыстия; каждая бескорыстная мысль, каждый бескорыстный поступок, каждое бескорыстное слово приближают нас к цели и потому считаются нравственными. Это определение приемлемо для всякой религии, для всякой этической системы. Некоторые системы мысли утверждают, что нравственность исходит от Высшего Существа – Бога. На вопрос, почему человек поступает так, а не иначе, вам ответят: «Так повелел Бог». Но и такие кодексы этики, каково бы ни было их происхождение, все же имеют центральной идеей самопожертвование и самоотречение. Однако некоторые лица, несмотря на все величие этой этической идеи, страшатся той мысли, что они должны отречься от своей ничтожной личности. Предложим человеку, лелеющему свою мелкую личность, поразмыслить над тем, куда девается личное «Я» совершенно бескорыстного человека, вообще не думающего о себе, ничего не делающего для себя, ни слова о себе не говорившего. Это «Я» известно ему, только пока он думает, поступает или говорит о себе. Если же он думает только о других людях, о Вселенной, то куда девается его «Я»? Оно исчезает навсегда.
Следовательно, карма-йога представляет систему этики и религии, имеющую целью достижение свободы посредством бескорыстия и добрых дел. Карма-йог может не следовать никакой доктрине. Он может не верить даже в Бога, может не вопрошать, что такое душа, и не думать ни о каких метафизических умозаключениях. Его главная цель – осуществление бескорыстия, и ему приходится самостоятельно вырабатывать пути, ведущие к этой цели. Каждая минута его жизни должна превратиться в осуществление его идеала ввиду того, что ему приходится разрешить одним только трудом, без помощи доктрины, ту же проблему, к которой джнани прикладывает свой разум и вдохновение, а бхакта – свою любовь.
Возникает следующий вопрос: что такое работа? В чем состоит оказание помощи миру? Можем ли мы вообще помочь миру? В абсолютном смысле – нет; в относительном смысле – да. Миру нельзя сделать постоянное или вечно пребывающее добро; если бы это было возможно, то мир перестал бы быть нашим настоящим миром. Мы можем утолить голод на известное время, но затем человек снова захочет есть. Каждое удовольствие, доставляемое нами человеку, имеет значение только на мгновение. Никто не может радикально изменить вечно перемежающуюся лихорадку радости и страдания. Поэтому можно ли говорить о вечном счастье для мира?
Волна в океане не может подняться, не образовав где-нибудь впадины. Общий итог приятных вещей в мире всегда был известен в своем отношении к человеческим нуждам и к алчности людей. И этот итог не может быть ни увеличен, ни уменьшен. Возьмем историю человеческого рода, поскольку она нам известна. Не те же ли самые страдания и радости видим мы в мире от древнейших времен до наших? Не те же ли самые различия общественного положения? Точно так же одни богаты, другие бедны, одни высокого происхождения, другие – низкого, одни здоровы, другие больны. Все это было и у египтян, и у греков, и у римлян и то же самое происходит у современных европейцев и американцев. Вместе с тем мы видим, что наряду с неустранимым чередованием счастья и горя всегда существовало стремление искоренить страдание. В каждый период истории находились тысячи людей, упорно работавших над облегчением пути своим ближним. А добились ли они успеха? Мы можем только играть, перебрасывая мячик с места на место. Мы устраняем страдание на физическом плане, а оно переносится на ментальный. Это напоминает картину в дантовом аду, где скупые поднимают в гору глыбу золота. Каждый раз, как они ее вкатывают немного, она снова падает вниз. Все наши разговоры о блаженстве хороши лишь как сказки для школьников, и только. Все народы, мечтающие о золотом веке, думают при этом также, что лучшая участь выпадет именно на их долю. Таково необыкновенно бескорыстное представление о блаженном царстве!
Мы не можем прибавить счастья миру, точно так же мы не можем и увеличить его страдания.
Общий итог страданий и радостей на земле останется всегда неизменным, мы лишь перемещаем его с места на место, но он оттого не увеличивается и не уменьшается. Этот прилив и отлив, подъем и падение присущи самой природе мира; думать иначе столь же нелогично, как представлять себе жизнь без смерти. Это совершенная нелепость ввиду того, что сама идея жизни подразумевает смерть и сама идея радости подразумевает страдание. Светильник беспрестанно выгорает, и в этом состоит жизнь. Если вы хотите приобрести жизнь, вы должны каждую минуту умирать за нее. Жизнь и смерть составляют только различные выражения одного и того же явления, рассматриваемого с различных точек зрения; они представляют подъем и падение одной и той же волны и образуют одно целое. Один человек видит аспект падения и становится пессимистом; другой обращает внимание на аспект подъема и становится оптимистом. Пока ребенок ходит в школу и отец и мать заботятся о нем, ему все кажется прекрасным, потребности его просты, он большой оптимист. Но старик с его разнообразным опытом, становится спокойнее, и пыл его, несомненно, охладевает. Так, старые нации, показывающие признаки вырождения, менее оптимистичны, чем молодые народы. Одна индусская пословица говорит: «Тысяча лет – город, тысяча лет – лес». Это превращение города в лес и обратно происходит всюду, делая людей пессимистами и оптимистами, сообразно с той стороной явления, которая к ним обращена.
Рассмотрим теперь вопрос о равенстве. Представление о золотом веке давало сильный стимул к труду. Многие религии учат, что Бог придет управлять миром и уничтожит социальные различия между людьми. Люди, проповедующие эту доктрину, – фанатики, но фанатики – самые искренние представители человечества. Доктрина христианства основывалась на увлечении этим фанатизмом, и это-то и делало его столь привлекательным для греков и римлян. Веря, что при наступлении золотого века не будет рабства и настанет изобилие, древние народы устремлялись к христианскому идеалу. Первые последователи этой идеи были, конечно, людьми невежественными и фанатичными, но при этом очень искренними. В наши дни этот идеал вылился в форму стремления к свободе, равенству и братству. И это тоже фанатизм своего рода. Истинного равенства никогда не было и никогда не будет на земле. Как можем мы быть здесь равными? Такое равенство подразумевает полную смерть. Что именно делает мир тем, что он есть? Утраченное равновесие. В первичном состоянии, именуемом хаосом, царит совершенное равновесие. Таким образом создаются все творческие силы Вселенной – путем борьбы, соревнования, столкновения. Если бы все частицы материи оставались в равновесии, разве мог бы совершиться процесс сотворения мира? Наука нам говорит, что это невозможно. Если нарушить равновесие водной площади, каждая частица ее будет стремиться к покою, сталкиваясь с другими; точно так же явление, именуемое нами Вселенной – все, содержащееся в ней, – стремится вернуться к состоянию совершенного равновесия. Неравенство лежит в основе любого процесса творчества. Тем не менее силы, стремящиеся установить равенство, являются таким же необходимым фактором творчества, как и те, что нарушают его.
Абсолютное равенство, означающее совершенное равновесие всех борющихся сил на всех планах, никогда не может установиться в нашем мире. Задолго до достижения этого состояния мир станет совершенно непригодным для какой бы то ни было жизни и опустеет. Поэтому мечты о золотом веке и об абсолютном равенстве не только несбыточны, но, если бы мы попытались их осуществить, они неминуемо привели бы нас к гибели. В чем состоит различие между одним человеком и другим? Главным образом в интеллекте. В настоящее время никто, кроме безумца, не скажет, что мы все родились с одинаковыми умственными способностями. Мы приходим в мир с неравными дарованиями: одни из нас люди выдающиеся, другие – ничтожные, и нет возможности избежать этой разницы, предопределенной до рождения. Американские индейцы населяли Америку в течение тысяч лет, пока горсть европейцев не пришла в их страну. Какую перемену они произвели во внешнем виде ее! Почему индейцы не вводили улучшений, не строили городов, если все равны? Вместе с европейцами в страну проник и новый интеллектуальный потенциал, принося с собой целый ряд впечатлений, проявивших себя здесь. Полное отсутствие различия равносильно смерти. Пока стоит мир, различие будет иметь место, и совершенное равенство настанет лишь тогда, когда закончится цикл творения. До той минуты равенства быть не может. Однако идея достижения золотого века является большой побудительной силой. Подобно тому, как неравенство необходимо для самого творения, так необходима и борьба за освобождение и возвращение к Богу. Если бы не было борьбы, то не было бы и творчества. Различие между этими двумя силами и обусловливает побуждение людей. Мотивы эти действуют непрерывно, причем одни стремятся к рабству, другие – к свободе.
