Я открыл рот. А потом закрыл.
— Ты НИКОГДА не спрашиваешь, чего хотят другие, сын, — отобрав у меня бычок, отец с силой затушил его о землю. — Потому что ты УВЕРЕН, что знаешь лучше.
— Но я…
— Ты НИЧЕМ не отличаешься от меня. От своего деда Каменнокрыла. От княгини Златки и леди Шторм. Кровь значит очень много — особенно в нашей семье. И пока ты этого не поймёшь и не признаешь, так и будешь болтаться, как дерьмо в проруби.
Наверное грубость, которую он выдал в конце, впечатлила меня больше, чем все остальные нравоучения.
Впервые за очень долгое время отец заставил меня задуматься: а кто я?..
Да, мне нравится говорить, что я владелец стриптиз-клуба и казино. Но по большому счёту, я не управляю ни тем, ни другим.
Конечно, я обожаю трепаться о том, как наконец-то сяду за стойку бара и спокойно напьюсь, но… это ли предел мечтаний? Для многих — да. Согласен. Но… Что насчёт меня?
Внезапно я ощутил холодную пустоту в груди.
А потом понял, что это лёд: сначала я вспотел, а теперь замёрз, как цуцик.
Тело начала бить крупная дрожь.
Ну конечно же, это холод… что же ещё?
Страдать от экзистенциального кризиса, сидя в глубокой… пещере — это, в конце концов, пошло.
И вдруг мою руку накрыла рука отца. Она была горячей, сухой, с жесткими мозолями.
Я даже удивился. Казалось, откуда у короля мозоли? Разве что, от скипетра…
Впрочем, я уже убедился, что мой папаша — не слишком традиционный монарх.
— Закрой глаза, — потребовал отец.
— Но тут и так темно, хоть глаз коли!
— Макс… Хоть раз сделай то, что я прошу.
— Ладно.
Я послушно зажмурился.
— Теперь представь, что ты одет.
— Во что?
— Да хоть в банный халат, Люцифер тебя побери!.. Представил? А теперь хорошенько, как следует, ПОЖЕЛАЙ, чтобы это случилось.
Я напрягся. Потом вспомнил опыт прошлых дней и расслабился.
— М-да… — не то, чтобы голос отца был разочарованным. Но и гордости в нём как-то не ощущалось.
Я открыл глаза, а потом ощупал себя на всякий случай.
— А зачем ты сказал про халат?..
Он был полосатым. Того несочетаемого сочетания цветов, которое так любит наша земная промышленность.
И ещё: халат вовсе не был НОВЫМ. От него пахло застарелым табаком, одеколоном «Красная Заря» и солёными огурцами.
И вдруг я отчётливо вспомнил этот самый запах: он исходил от нашего соседа, дяди Миши, вечно смолящего «Беломорканал» и не снимающего халата даже для походов в магазин…
И кстати: белья под халатом у меня не было.
— Ладно, для начала сойдёт, — сжалился отец. — Потренируйся, когда будет время. Главное, не делай этого на людях.
— Это я и сам понял.
Одно хорошо: халат довольно тёплый. Гермиона тут же забралась в карман и заурчала.
А я почувствовал настоятельную, просто таки на грани жизни и смерти, необходимость выбраться из склепа.
Почему вдруг? Да потому.
Писать захотелось.
— Кто на этот раз? — спросил я, чтобы уж расставить все точки над «Ё».
— Ты о чём?
— Кто хочет меня убить?
— Это не важно, — отмахнулся отец.
— Знаешь, а мне вот почему-то очень хочется знать, кто точит на меня ножик. Такой вот необычный каприз. Но что поделать?.. У всех свои недостатки.
Я вперил в отца сверлящий взгляд.
В конце-то концов! Почему только меня считают косячником, а сами, как ни крути, ничем не лучше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это семейное дело, — высокомерно бросил король Золтан. — Я не вправе выносить сор из избы.
— Ах вот оно что, — я попытался отодвинуться от него как можно дальше, но келья была слишком тесной, и мои ноги всё равно упирались в его ботинки. — «Семейное», значит. Круто-круто-круто…
— Я не то хотел сказать…
— Ты — КОРОЛЬ. И ВСЕГДА говоришь только то, что хочешь сказать.
— Я имел в виду, что ты не имеешь к этой проблеме никакого отношения, и вправе рассчитывать на то, что её решат без твоего участия.
— Да, да. Только политика, ничего личного.
В желудке клокотала ярость. Она была кислой, как изжога.
— Я не хочу, чтобы ты пострадал, сын.
Поздно, милая дамочка…
— Надо было думать ДО того, как ты захотел хапнуть себе клан из чужого измерения и заделал очередного, совершенно ненужного ребёнка, — я бросил на него уничтожающий взгляд. Надеюсь, у меня получилось.
Отец молча протянул руку и не меняясь в лице, совершенно хладнокровно отвесил мне звонкую оплеуху.
— Никогда не смей считать себя ненужным, сын, — я потряс головой. Не в знак покорности, а просто в ушах звенело так, словно я был вскипевшим чайником. — Ты — Золотов.
— Ладно, прости, — я протёр глаза и несколько раз моргнул, восстанавливая зрение. Тяжела рука власти, ничего не скажешь. Я думал, это относится только к шапкам… — Но я всё равно не понимаю, почему ты не хочешь говорить, кто убийца.
Отец вздохнул. Вокруг его губ образовались горькие складки, на скулах залегли синеватые тени.
— Я не знаю, — сказал он. — Двадцать лет я потратил на поиски. И выяснил только то, что это — кто-то близкий к семье. Очень близкий.
Я поёжился.
— Ты в курсе, что есть такая специальная профессия: сыщик?
— Я уже говорил: это семейное дело, — прорычал отец. — НИКТО не должен вмешиваться.
— Потеря лица, — я понятливо кивнул. — Если кто-то узнает, что в семье Золотовых всё НАСТОЛЬКО плохо…
— Твой брат взял вину на себя не просто для того, чтобы прикрыть мою задницу, — желчно передразнил меня отец. — Это было необходимо.
Я поморщился.
— Понимаю. Жена Цезаря — вне подозрений.
Секунду он смотрел на меня с недоумением, но затем усмехнулся и кивнул.
Вот что значит государственный ум!
— Я думал, что доберусь до него здесь, на Лимбе, — сказал отец. — И почти сделал это. Но когда ты… — он поморщился и замолчал.
— Свалился с неба, как куль с мукой, ты выбрал помочь мне, а не преследовать убийцу, — продолжил за отца я.
У каждого есть выбор, — говорила бабуля Леонида.
И хотя старая ведьма искренне думала, что это высказывание относится только к ней, а остальные не считаются, я с ней согласен.
Выбор убийцы — убивать меня или нет.
Выбор отца — позволить мне умереть или постоянно подставлять свою ладонь, чтобы уберечь.
Мой выбор — оставить всё, как есть… или найти способ покончить с этим раз и навсегда.
— Эй, сын… Как ты?
— Всё норм, пап. Давай-ка выбираться из этого склепа, лады?
— А как же…
— Убийца? — я махнул рукой. — Думаю, он уже далеко.
— Это он сбил тебя с неба. Заклинание «шокер».
