Бородкин приподнял голову.
— Приказываю спать, — тихо сказал он.
А рано утром они были уже на ногах.
— Ну, Даша, готовь жаркое, — сказал Орлов, положив перед нею двух птиц, — а если кто конинки пожелает — пожалуйста.
Уже с неделю, как кончились у подпольщиков продукты. Питались одними сухарями, но и тех осталось мало. Гайдин и Алексей два дня ходили по лесу в надежде подстрелить лося, но сохатый не попадался им на глаза. На обратном пути им, правда, удалось подбить двух тетеревов. Но ими долго не прокормишься. Пришлось раздобыть жеребенка, все равно лошади теперь уже не принадлежат населению, их забрали маннергеймовцы.
Даша и Васильев приготовили обед. Когда поели, радист, по обыкновению, стал помогать Дудковой мыть посуду, Гайдин подошел к нему:
— Надо бы, Павел, связаться с нашими.
— Хорошо.
— Когда мы послали радиограмму?
— Уже неделя прошла.
— Вот видишь.
В последние дни Васильев долгие часы проводил у рации. Но все безрезультатно. А связь сейчас нужна была, как никогда. Разведчики, выходившие на встречи с Сюкалиным, Ржанским, Юрьевым, Максимовой, приносили важнейшие данные о противнике. Все это надо было немедленно передать. Сюкалин сообщил Орлову, что оккупанты собираются эвакуировать из Заонежья все население. Уборочные работы уже закончены, и эвакуация может начаться со дня на день. Как быть подпольщикам? Переходить ли в другие районы или возвращаться на Большую землю? Одно ясно: если будут угнаны жители, группа останется без нужных связей, лишится главного — возможности встречаться с населением. Их пребывание здесь окажется тогда не только затруднительным, но и бесцельным. А время уже осеннее. Если оставаться, то нужно готовить зимние базы. Но где? Когда?
В шалаш вбежал Васильев:
— Есть связь! Читайте, только что расшифровал.
В радиограмме говорилось: «Советую Миронову направить Зайкова опытным проводником местных жителей продуктами Шалу».
В Шалу. Значит, найти лодку и ночью ехать к своим через озеро, мимо многочисленных островов, на которых разбросаны вражеские заставы, наблюдательные пункты, прожектора, проплыть так, чтобы не наткнуться на патрулирующие катера противника.
— Кого пошлем с Зайковым? — спросил Бородкин, обводя взглядом всех собравшихся в шалаше.
— Ржанского можно, — заметил Гайдин, — надежный парень, и, главное, его исчезновение не будет никем замечено, живут-то они на отшибе.
— Так и решим: Александра Ржанского.
На другой день в Оятевщину отправились Гайдин, Орлов, Даша и Зайков. Перед деревней, не выходя из лесу, остановились. К дому Ржанского пошел один Орлов.
Александр встретил его у дверей и с тревогой спросил:
— Алексей Михайлович, как ты пробрался? Ведь сейчас только прошли солдаты. Восемь человек с чемоданчиком.
— Восемь, говоришь? И с пеленгатором? Черт с ними. Пойдем, поговорить надо.
Когда Орлов и Саша подошли к лесу, Гайдин, поджидавший их на опушке, сказал Ржанскому:
— Надо бы съездить с Зайковым в Шалу. Сможете? Возьмете там, что дадут, и назад. А с тем заданием придется погодить.
За несколько дней до этого разведчики обсуждали вопрос, как лучше осуществить поджог штаба участка фронта и управления полиции, размещавшихся в двухэтажном доме в Великой Губе. Это ответственное задание поручили Ржанскому. Орлов дал Саше термитную шашку, научил, как ее подбросить. Но вскоре выяснилось, что дом, обнесенный колючей проволокой в пять колов, охранялся усиленным нарядом. Саша ждал удобного случая. Скоро ему предстояло получать новый пропуск. Вот тогда-то он и пройдет в управление полиции.
— Съездить-то могу. Да прежнее задание очень мне по вкусу, — сказал Саша, глядя в глаза Гайдину.
— Готовь лодку, — будто ничего не услышав, ответил Гайдин.
И Саша понял, что его дело — выполнять приказ, раз уж он встал на тропу разведчика.
А Гайдин продолжал:
— Через два дня вечером придут сюда Зайков и еще кто-нибудь. А шашку принесешь при следующей встрече. Попытаемся сами подпустить огонька в штаб.
— Хорошо, лодка будет.
— Тогда все, встреча через три дня здесь, в 20 часов. Пароль: «Я вернусь». Ясно?
— Ясно.
Глава 10 ТРЕВОГА!
В Шалу ехать никому из разведчиков так и не пришлось. Через день после встречи с Ржанским, когда, казалось, все уже было решено, подпольщики получили новую радиограмму. В ней говорилось: «Продукты, листовки, батареи — всего восемь мест выбросим самолета 14.09 от 3 до 6 часов раойне К-нав. Ваш сигнал: большой огонь. Следите. Если не будет 14, операцию повторим следующие сутки те же часы».
— Видно, понимают там, что не легок водный путь, — сказал Гайдин, прочитав радиограмму.
Приняли решение: тринадцатого к ночи всем выйти на болото, подготовить там сигнальный костер и ждать. Накануне Гайдин и Зайков должны были сходить в Оятевщину и предупредить Ржанского о том, что поездка в Шалу отменяется. Орлов и Дудкова в тот же день побывали в Вертилове у Сюкалина и получили у него свежие сведения об обстановке.
— Ну как, расстроился парень, когда узнал, что поездка отменяется? — спросил потом Орлов Гайдина.
— Даже в лице изменился, говорит: «Не везет мне, думал, после Шалы совсем к вам уйду, а выходит опять сорвалось».
— Мне кажется, партизан из него был бы толковый, да и разведчик неплохой. Молод, правда. Но ничего, привыкнет.
— А как Сюкалин? — спросил в свою очередь Гайдин.
— Подтверждает, что «приятели» наши насторожились. Он слышал, будто листовки где-то нашли. Патрулируют все деревни. К нему тоже заходили. Офицер советовал: «Ты, Сюкалин, сделай так: если придут партизаны, замани их к себе, пригласи чай пить, а нам дай сигнал».
— Сюкалин у них не на подозрении? — тревожно спросил Бородкин.
— Думаю, что нет. Однако просил большой группой не ходить. Говорит, когда мы в бане у него мылись, очень боялся за нас. Могли подумать: нет ли гостей у Сюкалина, если баню на неделе топит.
— Ну, ладно, что было, то прошло. Банька неплохая была, — засмеялся Куйвонен. — Только прав Сюкалин: на неделе мыться больше не будем. Приметно это. А что, Даша, — улыбнулся он, — стала бы ты делать, если бы в бане зацапали?
— А у меня защитница была — бабушка Матрена Михеевна. В обиду бы не дала. Когда я ее спросила, живет ли кто в Лонгасах, она мне знаешь, что ответила?
— Что?
— В Лонгасах, говорит, людей нету, одни фашисты проклятые.
— Вот это теща! — пошутил Бородкин, а затем уже серьезно добавил: — Продолжай, Алексей.
— А еще говорил Сюкалин, что к нему переводчик приходил, Аликом зовут. Спрашивал: правда ли, что партизаны в Вертилово наведывались?
