Болезненный господин наконец-то отмер.
— Барышня, не нужно, — попытался он остановить меня, — не вмешивайтесь. Это того не стоит.
Лучше бы ты о себе так пекся.
Его щеки раскраснелись от беготни, и с таким румянцем в нем было что-то невероятно очаровательное.
Может, Гордей Змеев просто бьет всех, кто выглядит лучше, чем он?
Подданные империи в опасности, ведь такого человека найти не сложно.
Вместо того чтобы внять советам, я по дуге обошла Змеева и встала так, чтобы загородить собой Болезненного господина.
— Что-то я тебя на преподавательской трибуне не видела, — сказала я.
Болезненный господин подошёл ко мне почти вплотную и легко тронул за руку.
— Барышня, пожалуйста, отойдите.
— Еще чего, — фыркнула я.
— Да ты вообще знаешь, кто я такой? — теряя те крохи терпения, что все еще не позволяли ему кинуться на меня подобно обезумевшей гиене, спросил Гордей.
Хм.
Ты с хлыстом и в кожаных штанишках.
Наверное, ты стриптизер?
Вот так дела, а ты уже достаточно взрослый, чтобы таким заниматься?
Что родители говорят о твоей подработке?
Я прикрыла улыбку веером.
— Ты — труп, — раздался мрачный голос Платона.
Толпа расступилась, пропуская его вперед.
В оригинальном романе Платоша часто закрывал глаза на непростой характер Гордея Змеева, в некотором смысле их даже можно было назвать приятелями. Пусть они временами и подкалывали друг друга, но положение их семей и схожее детство, наполненное одиночеством и тоской, все же помогли им найти общий язык.
Но прямо сейчас шансы на это улетучивались со скоростью света.
Платоша выглядел так, словно прикидывал, сколько времени уйдет на то, чтобы притопить Змеева в расположенном в центре банкетного зала чане в пуншем и успеют ли преподаватели реанимировать его хладный труп.
Болезненный господин, которого я бросилась защищать, незаметными движениями ловко сместил меня себе за спину, так что, когда я опомнилась, он уже полностью закрывал меня от Гордея Змеева.
Ах, какой джентльмен!
Теперь со стороны, а в особенности для припозднившегося Платона ситуация выглядела так, словно изначальной жертвой издевательств стала именно я.
Цесаревич Иларион неловко мялся возле Платона, не глядя на Гордея.
Он словно никак не мог решить, стоит ему вмешаться в назревающую потасовку или нет и чью сторону занять, если вмешается. Он бросил несколько отчего-то виноватых взглядов в сторону Болезненного господина, но так ничего и не сказал. Болезненный господин взгляды проигнорировал, предпочитая смотреть в сторону даже не потенциальной, а вполне себе реальной угрозы.
Мое мнение о цесаревиче падало все ниже и ниже, пробивало земную кору и терялось где-то там в темных глубинах.
И вы мне хотите сказать, что оригинальная Дафна влюбилась вот в это?
Точно ли она была в своем уме?
— Платон Флорианский, — между тем издевательски протянул Гордей Змеев. — А тебе как всегда до всего есть дело. Не можешь пройти мимо барышни в беде?
Он бросил взгляд на меня и снова шагнул ближе.
— Еще шаг в сторону моей сестры сделаешь, и шагать будет нечем, — пообещал Платон.
Толпа ахнула.
— Дафнюшка, иди сюда.
— Ах, твоя сестра Дафнюшка, — покачал головой Гордей. — Ну, теперь-то понятно, почему барышня так отчаянно защищает всякий сброд вроде Лукьяна Хилкова. Ее мать ведь, насколько я помню, тоже гадалка, да? Я как погляжу, у твоего папаши мозгов не хватило не связываться с подобной дрянью. Еще и в дом к себе притащить, ха!
— Что ты сейчас сказал? — рыкнул Платон. — Это ты о матушке Кассандре Асклепьевне сейчас что-то вякнул?! Дуэль!
— В академии запрещены дуэли! — все-таки не выдержал цесаревич, завопив как пожарная сирена.
Мне заложило уши.
Я посмотрела на покрытую грязью и пылью спину человека перед собой.
Как Змеев его назвал?
Лукьян Хилков?
Хилков?
Но ведь это же невозможно.
Всех Хилковых казнили.
Всех до одного.
Хилковы были второй по значимости аристократической семьей империи. В Совете думных бояр и поместных дворян, совещательной палате при императоре, они принадлежали к одной со Змеевыми фракции, противоположной фракции графа Флорианского. И, если император предпочитал полагаться на военных, то императрица явно благоволила Змеевым и Хилковым, ведь именно ей принадлежала идея сделать Надежду Змееву своей невесткой.
Почему же она не выбрала барышню из Хилковых?
Может, потому что там не было подходящего возраста барышни.
А можете потому что Орфей Хилков, глава рода Хилковых, уже был женат на сестре императора, и потому она хотела сбалансировать позиции двух семей при дворе.
Будучи одним из сильнейших оракулов империи Орфей Хилков занимал должность Главного прорицателя, он пользовался безграничным доверием монаршей семьи.
Змеевы и Хилковы ни разу не направляли мечи друг на друга до того дня, когда княжне Змеевой исполнилось восемь лет.
Заглянув в ее будущее Орфей Хилков увидел, что она принесет империи огромные беды и даже станет причиной катастрофы, которая уничтожит семью императора и зальет кровью его трон.
С этим необходимо было что-то сделать!
Это была проблема, которую нужно было решить в кратчайшие сроки.
Но император и слушать об этом ничего не хотел.
Она уже была выбрана в невесты цесаревичу, она принадлежала к столь влиятельной семье, разве трон под ним не зашатается, если он занесет меч над головой этого ребенка?
Но Орфей Хилков был невероятно упрям.
Пользуясь тем, что империя была втянута в затяжную войну, а императору было попросту не уследить за всем сразу, он собрал сторонников и, когда княжна Змеева приехала в Приморский дворец на лето, организовал покушение, в ходе которого она утонула.
Император был вне себя от гнева.
Потому что Чеслав Змеев, чья жена после потери дочери сошла с ума от горя, намеревался сравнять империю с землей, и что император мог ему противопоставить?
Более того — независимо от намерений, Орфей Хилков пошел против его слова, он напал на невесту его сына, практически на члена его семьи.
Разве это допустимо?
Чтобы усмирить все втянутые в конфликт стороны, императору пришлось пойти на отчаянный шаг и публично и невероятно жестоко наказать всю семью Хилковых, так или иначе замешанную в этом заговоре.
Он не пощадил даже собственную сестру.
Ко всеобщему ужасу, оказалось, что предсказание было ошибочным, Надежде Змеевой было суждено спасти империю от великой опасности, а не уничтожить ее, вот только ничего уже было не исправить.
Теперь я начинала припоминать кое-что из того, о чем без особого интереса после летних военных сборов упоминал Платон.
Лукьян бесследно исчез еще до истории с заговором, и, когда он наконец-то нашелся, император не стал припоминать ему грехи его отца. В конечном счете Лукьян был сыном его сестры, он тоже принадлежал к императорской крови и был одного возраста с цесаревичем. Он не нес ответственности за ошибки взрослых.
Император вернул ему титул и имущество его семьи.
Единственное, чего он не мог вернуть ему, так это репутацию.
Для всех он был сыном жестокого безумца.
Бесчеловечный гнев Гордея Змеева был вполне объясним.
Мало кто не слышал о том, что, если ему случалось натолкнуться на лавку прорицателя, он безжалостно громил ее, вымещая свою бесконечную обиду и злость.
Он заходил слишком далеко.
Лукьян не имел к его бедам никакого отношения.
А я — тем более.
— Прекратите! — панический голос цесаревича выдернул меня из глубоких размышлений.
Придя в себя, я обнаружила, что Платон уже успел повалить Гордея Змеева на пол.
Огненный хлыст, бесполезный без вливаемой в него магической силы, валялся где-то в углу.
Платон занес кулак для прицельного удара в перекошенное от злобы лицо Гордея Змеева.
Я попыталась двинуться, чтобы остановить его, но почувствовала, что даже моргаю с трудом, словно кто-то с силой сжал мои руки, ноги и даже голову.
