– Да работаю я в этом здании. На втором этаже. В секретариате.
Они погуляли еще немного, а потом поехали к Тане в гости, после чего Глебов и думать перестал об удачливом бомже. А потом и вовсе забыл эту историю…
…а сегодня вспомнил. И правда, где лучше всего прятаться? Правильно, под носом у тех, кто тебя ищет!
Конечно, идеально было бы спрятаться в тюрьме или здании РОВД, но совершенно нереально. Зато суд подходил для временного пристанища отлично – та же власть, только охраняется меньше…
В подвал здания чкаловского городского суда и держал сейчас путь Андрей Глебов. Пакет с едой был не только запасом провианта на первое время, но и предложением мирного сосуществования в одном подвале двух изгоев – бомжа и беглого преступника…
Чем хорош город Чкалов – за два часа пешком можно пройти его вдоль и поперек. Это не то, что, скажем, Волгоград, колбасой протянувшийся вдоль Волги на добрую сотню километров. Там житель северного района даже не считается земляком района южного!
Минут через сорок пути Глебов уже воровато озирался у здания суда, стараясь вспомнить нужное подвальное окно.
Окно нашлось быстро – а чего его из трех искать то! И решетка с нужного конца отходила от стены ровно настолько, чтобы давно не обедавший взрослый человек мог пролезть в щель и оставить при себе почти все пуговицы.
Рама окна скрипнула и распахнулась. Андрей спрыгнул с высокого подоконника и замер перед собственным силуэтом, очерченным на полу светом уличного фонаря. Дома…
Если в подвале и был квартирант, он никак себя не выдавал – ни шорохом, ни дыханием. Затаился, подумал Глебов, высматривает, оценивает. И правильно. По ночам хорошие люди дома спят, по себе знаю…
А, может, тут и нет сейчас никого – совершенно необязательно, чтобы бомж жил здесь все лето и решил остаться на зимовку. Тогда тайну подвала знает один Глебов! Ну, еще Таня, но она не в счет.
Когда зрение более – менее адаптировалось к подвальной темноте, Андрей стал аккуратными шагами передвигаться, пытаясь ориентироваться в пространстве. По всему выходило, что подвал был огромен, во все здание, но заставлен многочисленными стеллажами, заваленными пачками бумаги. Что-то типа архива, хранилища. Под потолком змеились едва угадываемые в темноте трубы. В воздухе стоял ни с чем не сравнимый и ни с чем не спутываемый запах бумажной пыли – самого жуткого аллергена прошлого века.
Андрей минут двадцать кружил по подвалу, пока не уверился окончательно, что бомж «сникерсов» явно не хочет, поэтому и ушел, не дождавшись…. Тем лучше. А если вернется – вот они, шоколадки американские, на всех хватит.
Он вернулся к лазу, тщательно осмотрел окно и плотно закрыл его на случай осмотра, потом уселся на какие-то бумажные тюки и начал неторопливо поедать один батончик за другим, запивая их соком. Заодно проглотил и горсть таблеток, сильно в темноте не разглядывая – на всякий случай, как профилактическое средство после купания.
Никто не стучал в окно, не бродил за дверью. Где-то в дальних углах ужинали уголовными делами мыши, которым было совершенно безразлично, есть ли здесь еще кто-нибудь, кроме них.
Усталость навалилась внезапно. Глебов едва успел подумать, не стоит ли поискать место поудобнее, как сразу же отказался от этого намерения, сполз с тюков прямо на пол и уже не стал пытаться открывать мгновенно слипшиеся веки.
Перед самым провалом в беспамятство он еще успел подумать, что вот именно завтра и придет какая-нибудь комиссия принимать готовность подвала к зиме, вот специально припрется…. И черт с ней, пускай приходит…. Лишь бы выспаться…
Комиссия не пришла. Андрей понял это по тому, что окончательно проснулся где-то во второй половине дня, а его так никто и не побеспокоил, включая старожила-бомжа. Тело, не привыкшее спать на твердом, со скрипом протестовало, зато радовала общая реакция организма на вчерашнее купание – вернее, отсутствие таковой.
Глебов покряхтел немного, поднялся и отправился изучать новую жилплощадь при свете дня.
Первое же открытие было из разряда пугающе неприятных. Всюду на покрытом толстым слоем пыли полу четко виднелись его собственные следы. Чтобы не впасть в панику, Андрей на полном серьезе начал себя уговаривать как маленького – раз столько пыли, значит, в подвал и правда давно никто не заходил, следовательно, делать тут нечего. А, раз нечего, то и в ближайшее время никто не придет…
Успокоившись немного, он неожиданно обнаружил, что свежие следы временами пересекаются со следами, уже затянутыми легким слоем пыли. Бомж! И, судя по пыли, съехавший с квартиры давненько. Эта мысль воодушевила. Дележка шоколадками отменялась окончательно.
Воспоминание о еде заставило вернуться к уже обжитому закоулку между стеллажами. Андрей расположился на этот раз по-хозяйски, соорудив из бумажных пачек, перевязанных вечным шпагатом, лежанку, столик и даже полочку для пакетов с едой.
Поев, Глебов прилег на лежанку. Спать сейчас он не собирался. Наступил идеальный момент для принятия решения. Почему идеальный? Так ведь сытый, отдохнувший, выспавшийся. И, главное – никто не гонится.
Рука сама собой вытащила из кармана дождевика Наган. В сумрачном свете осеннего дня револьвер уже не выглядел игрушкой. Все его тело покрывали многочисленные царапины, выглядевшие боевыми шрамами. От этого пистолет в глазах нового хозяина выигрывал еще больше. Настоящий. Боевой. Без дураков. В отверстиях барабана тускло поблескивали пули, не медно-желтые, как у ПМ, а серебристые. На вампиров, что ли?
Андрей заглянул в черноту ствола, посмотрел, как в эту тьму убегают спирали нарезки. Внезапно накатило желание нажать на курок и смотреть, смотреть, смотреть, как навстречу ему из металлической тьмы поползет серебристое освобождение от всего – ареста, неинтересной жизни, разочарований…
Желание было столь внезапным и столь сильным, что он едва ему не поддался. Только огромным усилием разума Андрей заставил себя сначала отвести револьвер от лица, а потом и вовсе отбросить его подальше.
– Нет, дорогие мои, – хрипло произнес Андрей и не услышал своего голоса, – мы еще побарахтаемся… мы еще докажем…
Теперь его накрыла волна той самой почти детской обиды, что перехватывала горло во время пародии на допрос. Он завыл, раскачиваясь, обхватив голову руками, но слез не было. Место детской обиды постепенно занимала лютая ненависть, дисциплинируя эмоции, подчиняя себе рассудок. Когда наступило успокоение, Глебов уже механически, как бы со стороны, начал перебирать имеющиеся у него факты, стараясь найти решение.
По всему выходило, что у неизвестного убийцы ключ от глебовской квартиры был. И убийца отлично знал, что Глебова дома нет.
То, что Глебова дома нет, знал не один десяток человек. Все соседи знали. Пара так называемых друзей, с которыми в недели отдыха просаживал деньги в ресторанах. Какая-нибудь старая знакомая – та же Таня, например…. Только никто из них не мог достать ключ от квартиры, потому что Глебов увез с собой все. Или не все?! Эксперт Виталик, конечно, трепло изрядное, но в том, что он хороший специалист, сомневаться глупо. А хороший специалист Виталик решительно заявил, что замок не взломан – ключом открыт, ключиком, уважаемые присяжные заседатели, родным или подбором – не важно…
И снова, как тогда – в райотделе, за несколько минут до ОМОНа – перехватило дыхание от понимания – разгадка близко! Нужно только правильно подумать…
Чтобы не вспугнуть догадку, Андрей снова начал вспоминать злосчастную смену дверного замка. Как он стоял в дверях с сумкой наперевес, понимая, что всего через полчаса можно будет никуда не торопиться. Как кидался из подъезда на улицу в хозяйственный магазин – он рядом, за углом. Как мчался назад в квартиру, испугавшись шумной компании подростков, зашедших в подъезд. Как, уже потеряв всякую надежду успеть на самолет, а, значит, и на вахту вовремя, он ухватил за рукав проходившего мимо студента в очках – соседа по двору, еще школьником его помнил, потому и ухватил – сунул пятьсот рублей и буквально умолил сбегать в магазин за замком!
Студент принес замок, точно такой же, поэтому с монтажом никаких проблем не возникло. Андрей в две минуты поменял старую железку на новую, щедро оставил студенту всю сдачу с пятисотки, захлопнул дверь и бегом помчался на стоянку такси. К самолету успел впритык…
…ключи забрал с собой…. А вообще, сколько их должно быть? Может, не пять?! Студент – вот кого надо расспросить с пристрастием. Только у него была возможность взять ключ. Только он точно знал, что Глебов надолго уезжает…
Студент подходил под подозреваемого почти идеально. Что такое – почти? Да студент он, господа – студент! А Маргарита Белянчикова не то, чтобы студентами пренебрегала – она их не замечала, как вы не замечаете муравьев на зеленом газоне. Опять нестыковочка-с…
