Мысленно обругав покойную самыми нехорошими словами (ей все равно, а Андрею нервная разрядка), он начал вспоминать все, что мог, о самом студенте – может, следок какой всплывет случайно…
Вспомнилось, что еще в бытность свою школьником, Витя (вспомнил – Витя!) от дворовых мужиков-доминошников получил обидную кличку Очкун. Недоумевавшему Глебову, которого мужики сильно уважали за широту души и чуть меньше – за выставляемое после каждой вахты пиво – происхождение клички объяснили с комментариями.
Сама кличка появилась как всегда случайно – кто-то из доминошников хотел подозвать пацана для какого-то задания, да забыл слово «очкарик»…
Очки мальчик Витя носил еще с детского сада. Жил с матерью, отца никто не знал, все делали вид, что легенда о погибшем в горах пограничнике и не легенда вовсе. Впрочем, героического в легенде была только погранслужба, а погиб отец совершенно прозаически – зимой на заставе угорел в котельной. Наверное, поэтому все и верили….
А из комментариев выяснились две основные вещи – Очкун очень любил вертеться возле взрослых, выполнять их мелкие поручения, заначивая от этих поручений мелкую монетку. И очень не любил, когда его в лицо называли Очкуном – жди пакостей, исполненных, надо сказать, так, что доказать его причастность было невозможно. Мужики рекомендовали держаться от мальца подальше, не прикармливать и не задевать. Может, у него со стекольщиками секретный договор имеется…
Глебов честно мальца игнорировал, держался с ним вежливо, но отстраненно, за все пять лет так и не спровоцировав того на месть. Короче, отношения с Витей – Очкуном были ничем не омрачены.
Опять же, из неблаговидной дворовой клички делать какие-то выводы – все равно, что по угрюмому взгляду на фотографии объявлять человека преступником. Был мальцом – был плохишом, сейчас вырос – гордость института.
Вот только больше некому…
Андрей прокрутил все известные ему факты еще раз. Если студент и светская львица были знакомы – вопросов нет. Во всяком случае, у Андрея. Как бы теперь это выяснить…
Ход мыслей был нарушен громким стуком распахнутой двери.
Андрей даже не успел похолодеть от ужаса, как в подвал вошли два здоровенных мужика, тащивших сложенные друг на друга письменные столы. Мужики прошли мимо просвета между стеллажами, в котором на расстоянии вытянутой руки сидел оцепеневший Глебов, грохнули столы где-то в дальнем конце подвала и вышли обратно, так и не заметив непрошеного гостя…. Есть у администрации ключик от подвала, есть!
Восстановив дыхание, Андрей быстро собрал пожитки и заметался между стеллажами в поисках более безопасного укрытия. Наконец он остановился в дальнем углу подвала, где имелось наглухо забитое, пыльное, но все-таки пропускавшее свет, окно, такие же, как и везде, тюки бумаги и тепло, исходящее от спускающихся с потолка толстых труб.
Внимательно осмотревшись, он понял, что предшественник тоже предпочитал отдыхать на этом месте – следов его пребывания здесь было сколько угодно. Даже лежанка на трубах под самым потолком была оборудована – тряпки наложены, одеяло с торчащими клочьями ваты, вон и нога из-под одеяла…
Андрей смотрел на серую тонкую ступню и понимал, что еще раз испугаться и удивиться был просто уже не в состоянии – сгорели центры мозга, отвечающие за эти эмоции, еще на грузчиках перегорели.
Он поднял револьвер и ткнул стволом в ступню. Ступня не поддалась, словно была из пластмассы. Ну, будто от манекена.
– Здравствуй, сосед, – негромко сказал Андрей, ответа, в сущности, не ожидая. Ответа и не было.
Глебов залез на ближайший стеллаж и в наступающих сумерках с трудом разглядел небритое лицо с приоткрытым ртом. Все ясно – умер бомж. В тепле и относительном уюте.
– Ну, Глебов, что делать будем? – спросил Андрей у самого себя и ответил, – ничего делать не будем. Пусть лежит себе спокойно. Да и что делать – в полицию сообщить? Чтобы его тоже на меня повесили?!
Эта внезапная мысль так развеселила Андрея, что он руками зажал рот, но истерический хохот все равно пробивался на свободу.
Судя по всему, бомж умер давно. Сухой подвал препятствовал разложению, а включенное вовремя отопление окончательно высушило и мумифицировало тело.
– Пусть лежит, – повторил, успокоившись, Андрей, – лишь бы по ночам не гулял. Смотри, сосед, у меня пули в Нагане серебряные. Не нарывайся.
До самой темноты Глебов просидел на полу рядом со стихийным мавзолеем, старательно собирая свои мысли в единую целую картину. Картина получалась стройная. Не хватало всего двух пазлов – как у студента мог остаться ключ и откуда он мог так близко знать девушку. Пойти спросить самого студента даже с револьвером выглядело глупостью. Значит, нужно искать ответы у возможных свидетелей. Осталось только этих самых свидетелей найти…
И где их искать то?! В казино народ ошивается один и тот же, новенькому за такой интерес к завсегдатаям просто по шее накостыляют. Значит, прежде чем идти в казино, необходимо продумать все до мелочей, включая экстренное отступление. Придется выходить из уютного подвала на неуютную волю…, проводить, так сказать, разведку на местности.
С ключами сложнее – вряд ли продавец в магазине вспомнит рядовую покупку замка, тем более почти два месяца прошло. Попробовать, конечно, стоит – хотя бы выяснить, сколько ключей к замку положено. Вдруг не пять! Тогда и о следующей стадии расследования можно будет думать.
В раздумьях Глебов машинально потер рукой щеку и зашипел от боли – щетина наждачной бумагой едва не стесала кожу с ладони. Он вспомнил, что брился последний раз еще на вахте, перед отъездом – то есть, уже четыре дня назад. В таком виде в казино идти? Да даже на крыльцо не пустят охранники, не то, что в вестибюль! И одежда у него…. М-да, в самый раз для казино…
Он внезапно вспомнил об ограбленном (чего лукавить-то!) адвокате с такой неожиданно искренней благодарностью, что за вчерашний налет на какое-то мгновение даже стало совестно. Все-таки благодаря именно адвокату у него сейчас было столько денег. И на одежду приличную хватит, и на баню с парикмахерской…
Андрей решительно встал и направился к двери. Судя по наступившей темноте, рабочий день уже закончился, очередного посещения можно было не бояться. А вот замок изучить стоило – вдруг срочно будет нужно заклинить или, наоборот, бежать через дверь.
Замок оказался то, что надо – самый обычный дверной, открывавшийся изнутри простым поворотом защелки. С фиксатором от самопроизвольного закрывания. И открывания, кстати.
Чем дольше смотрел Глебов на замок, тем реальнее казалась ему глупая мысль о прогулке по ночному зданию. Ну, охранники. Ну и что? Они сидят у себя в каморке – Андрей же Таню раза три провожал утром на работу, даже в само здание заходил, потому что пропусков никто не спрашивал, видел эту каморку – и смотрят телевизор. Им и в голову не придет, что в здании еще кто-то есть!
Что хотел, кроме адреналина, еще получить от этой прогулки сам Андрей, он представлял смутно. Глупость какая-то. Но заманчивая…
Так и не придумав этой глупости мало-мальски логичного обоснования, он осторожно открыл замок и потянул дверь на себя. Дверь не поддалась. Тогда он толкнул ее плечом и чуть не вывалился в коридор, освещенный одинокой лампочкой где-то в противоположном конце.
Прежде всего, Андрей тщательно зафиксировал язычок замка в открытом положении – замки могут подвести, знаем, проходили уже!
Убедившись, что дверь за его спиной не захлопнется, он начал осторожно подниматься по лестничной клетке из цокольного уровня на первый этаж. Дошел до этажа, заглянул за угол, зачем-то оглянулся и еле сдержался, чтобы не выругаться – от самой двери за ним тянулись прекрасно видимые даже при таком освещении белые следы, словно он не из подвала вышел, а из цементного склада…. Пыль! Будь она неладна…
Андрей спустился обратно, решительно стянул с себя футболку и начал затирать следы, оставляя при этом новые, подумал немного, скинул обувь. Дело сразу пошло веселее.
Минут через пять, босой и обнаженный по пояс – Брюс Ли, блин! – он уже крался по коридору к вестибюлю.
Там все было именно так, как он предполагал. Охранники мирно пили ароматный кофе и смотрели по телевизору боевик с Шварценеггером в главной роли. Это вселяло оптимизм – кто же пойдет обходить этажи не досмотрев боевик!
Глебов поднялся по лестнице на второй этаж, толкнул первую попавшуюся дверь, которая послушно открылась. Пожарная безопасность или что иное, но все кабинеты на этаже стояли незапертые. Как говорится – заходи, бери, что хочешь…
Он и зашел. Побродил по кабинету в некоторой растерянности, пытаясь понять, зачем пришел. Потом уже с некоторым интересом начал разглядывать вещи, оставленные на столах, подоконнике. Открыл двери шкафа – тот оказался забит бумагами. Не найдя ничего стоящего внимания, он перешел в следующий кабинет, уже решительнее проводя обыск.
