Подойдя к мясному прилавку, я замешкалась, выбирая между «обезжиренным» и «совершенно обезжиренным» гамбургером. Тут до слуха моего долетело какое-то постукивание. Подняв голову, я увидала, что по другую сторону прилавка стоит Бенджамин Грир, единственный член клуба, манкировавший вчерашним заседанием. С отсутствующим видом он постукивал по стеклу, за которым красовались стейки, отбивные и прочие деликатесы. За спиной у него сверкала сталью машина для рубки мяса, около которой хлопотал еще один мясник в таком же, как и у Грира, залитом кровью фартуке.
Бенджамин был приземистым и полноватым мужчиной с заметной плешью, обрамленной жидкими белокурыми волосами. Он пытался отпустить усы, как видно, решив таким образом компенсировать недостаток растительности на голове. Но природа отказала ему в этом мужественном украшении — усишки росли такие жидкие, что больше напоминали грязь над верхней губой. По моему мнению, Бенджамин поступил весьма разумно, когда наконец сбрил их. Отсутствие эффектной внешности и блистательных способностей Бенджамин пытался восполнить приветливостью и дружелюбием, которые временами казались мне излишне навязчивыми. Он постоянно предлагал всем свою помощь, а если ему деликатно давали понять, что в его услугах нет надобности, отходил с обиженной миной. В общем, он относился к разряду тех славных отзывчивых людей, к которым почему-то трудно питать симпатию.
Напрасно я твердила себе, что Бенджамин заслуживает доброго отношения. Он упорно возбуждал во мне неприязнь. Несколько раз он пытался пригласить меня поужинать, но я, сгорая со стыда за собственную черствость, отвечала решительным отказом. Не скрою, я, как и всякая девушка, хотела бы иметь бойфренда. Но кандидатура Бенджамина казалась мне невозможной, даже учитывая удручающий дефицит молодых людей в Лоренсетоне.
Бенджамин, насколько мне известно, перепробовал уже все доступные способы расширить круг общения: ходил в методистскую церковь, играл за местную бейсбольную команду и вступил в клуб «Знаменитые убийства».
Я растянула губы в улыбке, в душе проклиная собственное пристрастие к гамбургерам, ставшее причиной совершенно ненужной встречи.
Бенджамин поспешно вышел из-за прилавка и оказался рядом со мной. Я мысленно напомнила себе, что воспитанная девушка при любых обстоятельствах должна держаться мило и любезно.
— Вчера ко мне приходили из полиции, — прерывистым шепотом сообщил Бенджамин. — Спрашивали, почему я не явился на собрание клуба.
— И что вы ответили? — с безмятежным видом спросила я.
Стояло мне взглянуть на запятнанный кровью фартук, внутри у меня что-то сжалось. Все-таки вегетарианцы правы, мясо — большая гадость, пронеслось у меня в голове. Надо кончать с пожиранием трупов.
— О, я так сожалел о том, что пришлось пропустить ваше выступление, — с пылом заявил Бенджамин, словно вся канитель вчера поднялась именно вокруг моего доклада. — Но, к сожалению, вчера у меня не было никакой возможности приехать в клуб.
Хоть режь меня живьем, больше я ничего не скажу, говорило непроницаемое выражение его лица. Выражение, которое странным образом противоречило его мягкому голосу и вкрадчивым интонациям.
Тем не менее я устремила на Бенджамина вопросительный взгляд, всем своим видом показывая, что не удовлетворена столь расплывчатым объяснением. Как я и предполагала, моя безмолвная атака оказала свое действие.
— Сейчас, когда я занялся политикой, у меня нет ни одной свободной минуты, — просияв, сообщил Бенджамин и тут же скромно опустил глазки.
— Вы работаете на выборах? — догадалась я.
— Именно так. Помогаю Моррисону Петтигрю. Фактически руковожу всей его предвыборной кампанией.
Бенджамин уже не пытался скрыть своего торжества. Исходившее от него сияние было таким ярким, что я невольно подалась назад, опасаясь, что он меня обожжет.
О том, что за птица этот самый Моррисон Петтигрю, Бенджамин не счел нужным сообщить. По всей видимости, он полагал, что это славное имя известно всем и каждому. И в самом деле, оно казалось мне смутно знакомым. Но напрягать память ради человека, сделавшего Бенджамина своим доверенным лицом, мне не хотелось.
— Желаю удачи, — с улыбкой кивнула я и взялась за ручки тележки.
— Может быть, в следующие выходные куда-нибудь сходим? — выпалил Бенджамин.
Господи, ну почему некоторые люди отличаются такой прискорбной тупостью, мысленно возмутилась я. Пока не двинешь их мордой об стол, они от тебя не отстанут. В следующее мгновение мне стало стыдно. В конце концов, человек ничем меня не обидел. И у меня нет никаких оснований строить из себя неприступную гордячку.
— Мне очень жаль, Бенджамин, но боюсь, ничего не получится, — пробормотала я.
На то, чтобы придумать убедительный предлог для отказа, у меня не хватило фантазии. Ничего, может, это и к лучшему, сказала я себе. Есть надежда: Бенджамин поймет наконец, что все его поползновения обречены.
— Понятно, — с видом человека, уязвленного в лучших чувствах, изрек Бенджамин. — Не буду вас задерживать. Надеюсь, вскоре увидимся.
На губах его играла печальная улыбка, взор был полон печали и покорности судьбе. Ни дать ни взять мученик, всходящий на костер.
Надеюсь, в следующий раз я разгляжу тебя издалека и успею свернуть в другую сторону, хотелось сказать мне, но я сочла за благо придержать язык. Отойдя от мясного прилавка, я покатила тележку между полок с собачьим кормом. Собаки у меня никогда не было, но мне хотелось как можно быстрее скрыться из поля зрения Бенджамина. И только тут до меня дошло, что разговор у нас получился довольно странным.
Факт оставался фактом: Бенджамин ни словом не обмолвился о том, что произошло вчера. Даже не спросил, кто еще из членов клуба отсутствовал. Любой нормальный человек на его месте отпустил бы фразу типа: «Надо же, стоило мне пропустить заседание, как случилось такое!» Но Бенджамин ничего подобного не произнес. Более того, он не поинтересовался, что испытал человек, обнаруживший труп Мэми, то есть я. Столь патологическое отсутствие любопытства ни в какие рамки не лезло. Я уже успела понять, что именно этот вопрос занимает сегодня жителей Лоренсетона сильнее всего.
Продвигаясь вдоль полосе парфюмерией, я сломала себе голову над причинами такого странного поведения. Ладно, в конце концов мне наплевать Бенджамина Грира, решила я, выбрав наконец шампунь, и отправилась в отдел сухих завтраков. Как и всегда, оказавшись в этом отделе, я столкнулась с обстоятельством, которое неизменно приводило меня в бешенство. Все хлопья без сахара находились на верхних полках, расположенных намного выше моей головы. Без особого труда я могла достать только детские завтраки в ярких коробках, украшенных физиономиями мультяшных героев. Встав на цыпочки, я выяснила, что не смогу подцепить коробку с вожделенными хлопьями из цельных злаков без риска обрушить себе на голову все остальные. Устраивать в магазине тарарам не хотелось. Уходить ни с чем — тоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
