Альберт Эйнштейн
Имеется два официальных отчета о заседании Немецкого физического общества в Бад Наухайме. Один подготовил Герман Вейль для «Ежегодника» Немецкого математического общества, другой был опубликован в «Физическом журнале». Ни в одном из них нет и упоминаний об антисемитских нотках в выступлениях участников. Ничего не говорится об этом и в публикациях в берлинских газетах «Форвертс» («Vorwärts») и «Берлинер Тагеблатт», появившихся после завершения дискуссий. Противник Эйнштейна физик Герке цитирует в своей книге «Массовый гипноз теории относительности» отрывок из «Кёльнской газеты» («Kölnische Zeitung») от 30 сентября:
«Особое впечатление произвел обмен мнениями между Эйнштейном и знаменитым гейдельбергским физиком Ленардом. <…> Добиться какого-то согласия между Ленардом и Эйнштейном не удалось, и после того, как некоторые высказались "за" (например, проф. Борн) и "против" (проф. Палагий, Будапешт) теории относительности, дальнейшая дискуссия была остановлена, так как председательствующий на заседании знаменитый физик Планк из Берлина заметил, что теория относительности, к сожалению, не может пока еще продлить отведенное для заседания абсолютное время с девяти до часу» [Goenner, 2005 стр. 186].
Наиболее убедительным свидетельством того, что Ленард не пытался обыграть еврейское происхождение Эйнштейна, являются записи самого Филиппа, сделанные в разные периоды его жизни.
Сразу после съезда Общества немецких естествоиспытателей и врачей Ленард подготовил к печати третье издание упомянутой выше брошюры «Принцип относительности, эфир, гравитация», в которую внес примечание, озаглавленное так: «Дополнение, касающееся дискуссий в Бад Наухайме о принципе относительности» [Lenard, 1921 S. 37, Fußnote 1]. Тон этого комментария был острее, чем в предыдущих работах, но в нем не было ни одного антисемитского высказывания и каких-либо политических ярлыков. Все оставалось в рамках корректного научного обсуждения.
Совсем иначе выглядит эта же работа, появившаяся в четвертом томе собрания сочинений Ленарда, вышедшем в 1938 году. Там оказалось такое примечание автора:
«Я рассматривал тогда еврея как нормального арийского человека и соответственно с ним обращался, и это было ошибкой (даже в специальных вопросах). Такова была моя точка зрения в то время (работа Гюнтера о расовой теории[53] появилась только в 1922 году). Но даже если бы расовая теория в то время была уже известна, то все равно бы в профессорском собрании ничего не изменилось, так как господа даже сегодня (1938) еще слепы. Председателем во время дискуссии был Планк; ей предшествовали три утомительных доклада в пользу Эйнштейна» [Schönbeck, 2000 стр. 30].
Филипп Ленард
Из этого замечания можно сделать вывод, что только с 1922 года в своих публичных выступлениях Ленард стал обращать внимание на национальность оппонента. С этого времени антисемитская риторика вошла в его оборот. В Бад Наухайме ее еще не было. Хотя поворот к националистическим группировкам наметился раньше.
В своих воспоминаниях Ленард писал, что, пытаясь разобраться в причинах поражения, он начал читать речи Антона Дрекслера[54] и Адольфа Гитлера, которые печатались в газете «Мюнхенер Беобахтер». С благодарностью вспоминал Ленард о четырехчасовом выступлении Гитлера 24 февраля 1920 года в Мюнхене, на котором будущий диктатор озвучил программу из 25 пунктов национал-социалистической немецкой рабочей партии. Пятидесятивосьмилетний профессор из Гейдельберга, по его словам, наконец, понял, чем его так раздражали «участившиеся наглые выступления еврея Эйнштейна с его "теорией", противоречащей всем естественно-научным достижениям прошлого» [Schirrmacher, 2010 стр. 158]. Однако до 1922 года у Ленарда не было оснований использовать антисемитские клише в рамках научного диспута. Книга Ганса Гюнтера такие основания ему дала.
В этой книге Филипп нашел, как ему казалось, простое решение терзавших его проблем: во всех бедах Германии виноваты евреи, представляющие собой враждебную человечеству расу. В соблазн подобных «легких» решений легко впадают слабые, не уверенные в себе и обиженные на судьбу люди. После 1922 года нобелевский лауреат быстро стал убежденным антисемитом, преданным сторонником Гитлера, хотя в партию своего кумира он долгое время не вступал.
Но вернемся в Бад Наухайм. По существу научная дискуссия там не содержала ничего принципиально нового, по сравнению с уже опубликованными доводами обеих сторон. Ленард настаивал на необходимости эфира, без которого физика теряет свою наглядность и выходит из подчинения здравому смыслу. Теория, которая не может на простые вопросы дать ответы, использующие простые понятия, он считал неудовлетворительной. Кроме того, Ленард отказывал принципу относительности во всеобщности, считая его верным только для отдельных частных случаев, когда сила пропорциональна массе. Эйнштейн, который не выступал с докладом, но был активен в дискуссиях, убедительно опровергал все возражения Ленарда. Насчет наглядности автор теории относительности тогда заметил, что совсем не очевидно, что считать наглядным, а что нет, и добавил: «Я думаю, что физика строится больше на понятиях, а не на наглядности. Как пример изменяющегося отношения к наглядности я вспоминаю мнения о наглядности механики Галилея в различные времена» [Fölsing, 1995 S. 527].
В целом, подавляющее большинство присутствующих физиков оказались на стороне Эйнштейна. Ленард чувствовал себя непонятым и одиноким. В уже упомянутом «Дополнении, касающемся дискуссий в Бад Наухайме о принципе относительности» он писал: «Ликвидация эфира была объявлена как достигнутый результат на общем собрании при открытии заседания. Не смешно. Я не знаю, было бы все иначе, если бы объявили о ликвидации воздуха» [Lenard, 1921 S. 37, Fußnote 1].
После того, как Планк объявил дискуссию закончившейся, многие физики попытались успокоить Ленарда и сгладить его конфликт с Эйнштейном. Как вспоминал Филипп в конце жизни, Вальтер Нернст особенно старался убедить его, что «Nos amis sont vos amis».[55] Макс фон Лауэ тоже сделал попытку погасить ссору, заявив: «Эйнштейн же – просто ребенок». На что Ленард жестко возразил: «Дети не пишут статьи в „Берлинер Тагеблатт“!»
Макс фон Лауэ
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
