жизни.
Просто-напросто исчезла. Не оставив ни слова, ни следа.
Она ушла из школы. Ее не было в городе.
Ее семья, в полном составе, снялась с места и уехала, никого не уведомив куда.
Два года я оставался совершенно один по другую сторону Атлантики, ломая голову и не находя ответа на вопросы: где же Поппи? Что случилось? Не я ли тому виной? Не я ли в ночь перед отъездом подтолкнул ее за черту?
То был второй момент, определивший мою жизнь.
* * *
Жизнь без Поппи.
Без вместе навсегда.
Без на веки вечные.
Просто… пустота.
Глава 5
Было — любили, а теперь чужие
Поппи
Блоссом-Гроув, Джорджия
Наши дни
Возраст — семнадцать лет
— Он возвращается.
Два слова. Два слова, опрокинувших мою жизнь в хаос. Два слова, повергших меня в ужас.
Он возвращается.
Прижимая к груди учебники, я уставилась на Джори, мою самую близкую подругу. Сердце ухнуло, как пушка, и меня чуть ли не заколотило.
— Что ты сказала? — шепотом спросила я, застыв как вкопанная посредине коридора и не замечая спешащих на урок учеников.
Джори положила руку мне на плечо.
— С тобой все в порядке?
— Да, — едва слышно ответила я.
— Точно? Ты побледнела. И вид нездоровый.
Я кивнула, постаравшись как можно убедительнее показать, что у меня все хорошо.
— Кто… кто тебе сказал, что он возвращается?
— Джадсон и Дикон. Я была с ними в классе и слышала, как они говорили, что компания снова присылает сюда его отца. — Джори пожала плечами. — Теперь уже навсегда.
Я сглотнула застрявший в горле комок.
— И в тот же дом?
Джори поморщилась, но кивнула.
— Извини, Попс.
Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Значит, он снова будет жить по соседству, и его комната будет напротив моей.
— Поппи? — Я открыла глаза. Подруга смотрела на меня полными сочувствия глазами. — Ты точно в порядке? Уверена? Ты ведь всего две недели как вернулась. И я знаю, каково оно, снова увидеть Руне…
Я выдавила из себя улыбку:
— Не волнуйся, Джо. Я больше его не знаю. Два года — срок немалый, и мы почти не разговаривали все это время.
Джори нахмурилась:
— Попс…
— Не волнуйся, — повторила я, не дав ей договорить. — Мне пора на урок.
Но едва сделав пару шагов по коридору, я остановилась и посмотрела на подругу. Единственную подругу, с которой поддерживала связь два последних года. Все остальные думали, что наша семья уехала из города, чтобы позаботиться о маминой больной тете, и только Джори знала правду.
— Когда? — набравшись смелости, спросила я.
Выражение на лице Джори смягчилось, как только она поняла, о чем речь.
— Сегодня, Попс. Он приезжает сегодня. Джадсон и Дикон предлагают ребятам собраться вечером на поляне — поздравить его с возвращением. Все пойдут.
Вот так новость. Как ножом в сердце. А меня и не пригласили. С другой стороны, а с какой стати? Мы уехали из Блоссом-Гроув, не сказав никому ни слова, ни с кем не попрощавшись. Вернувшись в школу, я снова стала тем, кем и была всегда — без Руне рядом, — тихой скромницей, невидимкой для шумных компаний. Чудачкой, которая носит банты и играет на виолончели.
Никому, кроме Джори и Руби, не было до меня никакого дела. Никто и не заметил моего отсутствия.
— Поппи? — окликнула Джори.
Я тряхнула головой и, вернувшись в обычный мир, увидела, что коридоры уже почти пусты.
— Иди на урок, Джо.
Она шагнула ко мне:
— Ты же будешь в порядке, Попс? Мне ведь не надо за тебя волноваться?
Я невесело рассмеялась:
— Ничего. Бывало и хуже.
Чтобы не видеть в глазах подруги сочувствие и жалость, я отвернулась и побежала в класс. Урок математики только-только начинался, и мне еще удалось незамеченной проскользнуть на свое место.
Если бы кто-то спросил потом, о чем говорил учитель, я бы, наверно, не ответила. Все пятьдесят минут я думала только о нашей с Руне последней встрече. О нашем последнем объятии. О нашем последнем поцелуе. Как мы любили друг друга в ту последнюю ночь. Перед глазами снова и снова вставало его прекрасное лицо в окне автомобиля, когда его увозили из моей жизни.
Интересно, какой он сейчас? Как выглядит? Руне всегда был высоким, широкоплечим, хорошо сложенным. Но в наше время за два года любой может сильно измениться. Уж я-то знала это лучше многих.
Мысли снова уносились к нему. Раньше его глаза на ярком солнце казались кристально-голубыми, а теперь? Носит ли он все еще длинные волосы? И осталась ли у него привычка через каждые несколько минут отбрасывать их назад? Этот жест сводил с ума всех девчонок в нашей школе.
Вспоминает ли он еще обо мне, соседской девчонке? Думает ли о том, где я и что делаю? Помнит ли ту ночь? Нашу ночь. Самую восхитительную ночь в моей жизни.
А потом, словно темная туча, самый страшный вопрос. Вопрос, отзывавшийся настоящей, физической болью: целовал ли он кого-то за эти два прошедших года? Отдавал ли кому-то свои губы, навечно обещанные мне?
Или еще хуже: любил ли другую?
Пронзительный школьный звонок ворвался в мои мысли. Я поднялась из-за стола и вышла в коридор. Как хорошо, что сегодня занятий больше не будет.
Я устала и чувствовала себя не слишком хорошо. Но самое главное, болело сердце. Потому что я знала: с сегодняшнего вечера в соседнем доме будет жить Руне, с завтрашнего дня он будет в школе… а я не смогу поговорить с ним. Не смогу ни улыбнуться ему, ни дотронуться до него, как мечтала с того дня, когда перестала отвечать на его звонки.
Не смогу поцеловать его.
Я должна буду держаться в стороне.
Меня чуть не стошнило от одной только мысли, что он, может быть, и не посмотрит на меня больше. После того как я взяла и отрезала его от себя. Без всяких объяснений.
Я толкнула тяжелую дверь, вышла на улицу и вдохнула прохладный, свежий воздух. Глубоко-глубоко. И тут же почувствовала себя легче. Убрала за уши волосы. Теперь у меня была другая стрижка — короткий боб, — к которой я еще не привыкла. Мне было так жаль расставаться с длинными волосами.
Я шла домой и улыбалась — голубому небу и птичкам, порхающим над макушками деревьев. Природа всегда действовала на меня успокаивающе.
В паре сотен ярдов от школы я увидела машину Джадсона, у которой толпились старые друзья Руне. Единственной девчонкой в толпе мальчишек была Эвери. Я