находится советская психиатрия. И в каких отношениях она находится с психиатрией зарубежной.
– Да, диссоциативные расстройства личности... – поморщился Константин Семенович. Досадливо так поморщился, будто у него внезапно зуб заболел. – Видите ли, какая штука... Никому из моих коллег ни разу не удалось столкнуться с... с личностью-паразитом.
И оба психиатра уставились на меня. Феликс с торжествующим вызовом, Константин – с испугом. Я внутренне заметался. Меня что, раскрыли? Как шпиона вычислили? Но почему, как?
Хотя что за тупой вопрос? Ирина меня по несколько часов держала под гипнозом, мало ли, что я там мог наболтать в числе всего прочего... Но сознаваться и раскрывать душу я не собирался. Как и сбегать по-быстрому, пока они меня не подловили на какой-нибудь ерунде.
Я мысленно собрался. Теперь надо тщательнее фильтровать базар, вот что.
– Прямо психиатрический детектив какой-то получается! – азартно воскликнул я и потер руки. – Мне даже захотелось самому почитать эти истории болезни. А как вы считаете, почему так вышло? Человек был настолько несчастным, что выдумывал себе другую личность и круто менял свою жизнь?
– К сожалению, у меня не случилось возможности самому вести подобный случай, – вздохнул Константин Семенович. – Гипотеза «сбежал от прежней жизни в новую» не лишена изящества, но обычно такие ситуации заканчиваются банальным неврозом. Здесь же мы имеем некую... гм... аномалию. Но увы, у меня недостаточно материала, чтобы делать какие-то выводы.
«Ничего, – подумал я, загадочно улыбнувшись. – Если я не успею отловить тот момент, когда бабушка сбежит прятаться за другим именем и личностью, то она как раз попадет в твои руки, тихоня-психиатр...» Ее же как раз в Закорске нашли.
Беседа свернула в безопасное для меня русло. Бутылка коньяка подошла к завершению, и два приятеля ударились в занимательные воспоминания из своей практики, и оставили меня, наконец, в покое.
Потом я насел на Константина Семеновича, убеждая его выступить консультантом одной из статей нашей с Феликсом серии. Профиль его клиники – алкогольные расстройства – был всегда актуален, не только в советское время, и занимательного материала у него в голове было предостаточно. Феликс сначала отнесся к этому предложению довольно ревниво, но потом тоже подключился к уговорам выйти из тени и помочь нам и дальше открывать людям глаза.
Когда дверь за гостем закрылась, Феликс вернулся в комнату с крайне задумчивым видом. Как будто пытался что-то вспомнить. Потом хлопнул себя по лбу и просиял.
– Мы же так и не решили вопрос вашего места жительства! – воскликнул он и снова выскочил в коридор. Оттуда раздались звуки вращающегося диска телефона. Я посмотрел на часы. Было уже без двадцати одиннадцать.
– Галочка? – нараспев произнес Феликс таким тоном, что мне сразу же захотелось добавить «ты сейчас умрешь!» – Милая, напомни мне, это ты говорила, что ищешь квартиранта или это была Людмила Павловна? Что? Я тебя разбудил?! Ах, какая жалость! Так что насчет моего вопроса? Вооот! Отлично, я же помню, что ты кого-то искала! А что за квартира? На Суворовской? А условия? Ну да, ну да... Ой, и не говори... Да, у меня как раз отличный юноша. Нет, не курит. Кошка? Не знаю, но думаю, что это не проблема... Когда можно заскочить посмотреть? Только в воскресенье? Ничего-ничего, милая, мы что-нибудь придумаем. Все прекрасно! Спокойной ночи!
Феликс снова вернулся в комнату. Вид у него был такой, словно он только что получил извещение о нобелевской премии.
– Ну вот ваша проблема и решена, Иван, – сказал он. – Мама моей ассистентки живет на Суворовской, и от нее не так давно съехал квартирант. Вот только она уехала до выходных к родственникам в Лебяжку, так что придется вам временно пожить у меня.
– Феликс Борисович, вы меня так невероятно выручили... – с облегчением проговорил я.
– Но это к лучшему, значит мы с вами можем плотно поработать, ведь так? – Феликс хитро посмотрел на меня. – Кстати, вы уверены, что непременно хотите посетить закорскую клинику? Это место... гм... гм... как бы это сказать... Не то, чтобы очень презентабельное. Здание старое, еще дореволюционной постройки, печное отопление, и пациенты... вы знаете...
– По вашим разговорам я понял, какого рода публика там собирается, – я усмехнулся. – Не переживайте, в наши с вами статьи ничего лишнего не попадет. Просто мне бы хотелось знать и темную сторону. Если вы понимаете, о чем я.
– Воля ваша, Иван, – Феликс картинно развел руками и принялся убирать остатки нашего нехитрого застолья. – Надеюсь, у вас крепкие нервы, потому что... Впрочем, сами увидите.
– Давайте я помогу, – я вскочил со своего места и бросился собирать стопки.
Мы переместились на кухню. Я включил воду и начал мыть посуду, а Феликс водрузил на плитку чайник и задумчиво посмотрел в холодильник. Выставил на кухонный стол, покрытый клетчатой клеенкой, блюдце с нарезанным лимоном и хрустальную вазочку с клубничным вареньем.
– Что-то захотелось чайку перед сном попить, – сказал он. – Вы же составите мне компанию?
– С удовольствием, – сказал я, закрутив кран. – Спасибо еще раз, вы мне так помогаете...
– Не за что, мой юный друг, не за что, – он бросил на меня длинный непонятный взгляд. Я поежился. Между лопаток пробежал холодок. Нет, все-таки хорошо, что он не предложил мне оставаться жить у него. С этими психиатрами не успеешь оглянуться, как превратишься в психа...
– А ловко вы все-таки нас обвели вокруг пальца, – как бы невзначай бросил он, вынимая из шкафа пачку печенья.
– Что вы имеете в виду? – с невинным видом спросил я, снова мысленно собравшись. Похоже, разговор наш еще не закончен...
Глава девятая. Какие планы на Новый год?
Я поставил точку в конце предложения и задумался. Грохнул по клавише еще дважды. Третья точка пробила в тонком бумажном листе сквозную дырку.
Что-то мне не нравилось в этой статье. Вроде бы, все в порядке. Антонина Иосифовна попросила написать ироничное эссе насчет потребительского отношения к досугу и разнести в пух и прах нытье «мне скучно». И я разнес. А заодно предоставил список из пяти небанальных вариантов скоротать вечерок. И даже эпиграф подобрал хлеский.
Но.
Не нравилось. Гладкий такой получился текст, идеальный практически. Я быстро выкрутил лист из печатной машинки, колесико обиженно зажужжало. Перечитал еще раз. Нда. Все хорошо, но плохо. Смял бумажку, прицелился и кинул в корзину для мусора. Не попал.
Знакомое ощущение. Значит внутренний голос считает, что я нашел удобную колею и топаю по пути наименьшего сопротивления. А это верный путь к стагнации, унынию и скуке. Для работы – никуда не годится. Значит нужна
