class="p1">До Привокзальной площади я дотопал пешком. В раннее утро выходного дня и обычно многолюдная Молодежная, и проспект Союза Республик были пустыми. Только несколько дворников орудовали лопатами, с шкрябающим звуком сгребая нападавший на тротуары за ночь тонкий слой снега. Сделал крюк, чтобы пройти мимо городской елки, которую как раз закончили украшать. В восьмидесятом елка была еще живая, это с девяностых главное украшение новогодней площади заменят на громоздкую конструкцию из пластиковых ершиков. Украшенную одинаковыми красными и желтыми шарами. А сейчас на елочку вывешивали творчество школьников. И как раз в восемьдесят первом я, в тайне от остальных пацанов из класса, сшил с вместе с бабушкой из старого плюшевого покрывала и ободранного лисьего воротника льва Бонифация. И втайне гордился тем, что моя игрушка была признана годной, чтобы украшать именно городскую елку, а не просто одну из парковых.
Я обошел новогоднее дерево вокруг и нашел своего плюшевого льва. К его хвосту была пришита бирочка. Букв отсюда было не видно, но я знал, что там написано «Жан Колокольников, 10 лет».
Так, я молодец, а теперь надо ускориться, а то мы на электричку опоздаем!
Я перешел на легкий бег и прибыл на место встречи даже не совсем чтобы последним. Во всяком случае, из нашей редакции не хватало еще «серого». Хотя он клялся, что придет.
– О, ничего себе, какой шик! – заявила Даша и обошла меня вокруг. – Я о такой курточке мечтала, но достать не смогла!
Курточку мне «подогнал» Феликс. Когда я сказал про наш план поехать на лыжную базу. Даже просить ни о чем не пришлось, сам догадался, что меня надо переодеть. Курочка была практически новая, дутенький такой пуховичок ярко-красного цвета. Импортный, разумеется. А в комплект прилагалась яркая красно-белая шапочка с помпоном.
– Кого еще мы ждем? – спросил я, оглядывая собравшихся.
Глава десятая. А за городом – зима!
К остановке подъехал темно-желтый лиаз и с хлюпаньем распахнул двери. Оттуда вывалилась толпа парней и девчонок, кто-то сразу с лыжами, все в разных версиях спортивной формы – вязаные шапочки, короткие куртки, высокие горловины вязаных свитеров, штаны с начесом... Сразу же стало шумно, глаза разбежались на знакомых и незнакомых лицах. Молодые парни и девчонки, дядьки с седыми усами, корпулентные дамочки с химическими кудряшками, торчащими из-под шапок и платков... Редкие недовольные лица тонули в массе румяных и радостных.
Вслед за каким-то энтузиастом мы все гурьбой потянулись к пригородным кассам – стекляшке с летним навесом, нелепо прилепившейся к авторитетному краснокирпичному зданию новокиневского вокзала. А несколько других энтузиастов с заговорщическим видом направились к другой «стекляшке» – маленькому магазинчику, который я еще с детства помню. Мы с отцом когда на дачу ездили, все время заглядывали туда перед электричкой, и отец покупал мне какую-нибудь вкусняшку – коржик, сочень или пирожок. И там постоянно толклись мутные личности с синеватой аурой. Потому что в этом благословенном привокзальном ларьке продавали алкоголь на разлив. И не только.
Я проводил компашку добытчиков задумчивым взглядом, потом решительно догнал тех, кто пошел покупать билеты.
В некотором смысле, кассовый зал был примерно такой же, как и в двадцать первом веке – в одной стене мерцали стеклянные окошечки с живыми кассирами, и к ним выстроились длинные очереди. А на другой стене висели автоматы по продаже билетов. И возле них особой толкучки не наблюдалось. Платить только монетами, сдачи автомат не выдает, билет в один конец – десять копеек, туда-обратно – двадцать копеек. А для тех непредусмотрительных граждан, у кого в кармане не оказалось подходящих монеток, в уголке притулился еще один металлических ящик, на котором крупными буквами было написано «РАЗМЕН МОНЕТ».
Автомат вжикнул и выплюнул мне в руку бумажку с бледно-зеленым узором и набором чернильных циферок. Я привычно поискал турникет или еще что-то подобное, где нужно будет предъявить билетик, но ничего похожего не оказалось. Дверь на перрон из касс была закрыта. А чтобы никто ее не дергал, заложена поперек доской. А для умеющих читать на доске была прикреплена надпись: «ДВЕРЬ НЕ РАБОТАЕТ!!!»
Впрочем, никого это особенно не смутило. Рыжий хохмач-рационализатор, невзирая на доску и предупреждение все равно дверь подергал. А потом ожил громкоговоритель, и искаженный женский голос сообщил, что до отправления электропоезда Новокиневск-Сосновый лог остается пять минут.
Электричка!
Меня накрыло волной ностальгии в тот же момент, как я уцепился за поручень и взобрался на неудобные ступеньки! Даже не знаю, с чем у меня ассоциировался этот запах. Он ощущался металлическим привкусом на языке и отдавался стуком колес в ушах. Нигде не пахло так, как в электричках. И двери еще эти... Когда я был пацаном, для меня было делом принципа заскочить первым, ухватиться за отполированную множеством прикосновений металлическую ручку, упереться ногами, и заставить тяжелые двери разъехаться в стороны. Но главное – не дать им потом сомкнуться, пока папа, мама и все остальные пассажиры, которые пристроились к нашей семье, не войдут в салон. И только потом я отпускал дверь и торопливо проскакивал между ее хищными створками, так и норовившими ухватить меня до того, как я окажусь внутри.
Держать дверь я не стал, разумеется. Кажется, весь последний вагон был забит сотрудниками шинного завода, которые ехали на состязание. Рядом с дверью стояли несколько пар лыж с притороченными к ним палками. О, кажется одна компашка все-таки была не из наших. Они заняли целый отсек, свалили в середину громоздкие рюкзаки и достали гитару. Туристы. Явно расположились надолго. А нам всем ехать всего-то три остановки. И потом топать по заснеженному лесу до самой лыжной базы. Минут примерно двадцать.
Даша ухватила меня за руку и потащила к сиденьям, которые оккупировали все наши. Я уселся с краю и усадил девушку к себе на колени. Меховая опушка ее шапки щекотала мне щеку и ухо. Электричка загудела, и перрон за окном медленно пополз назад.
По вагону было заметно, что совсем скоро Новый год. С полок для багажа и ламп свисали блестящие ниточки дождика, окна были разрисованы снежинками, цифрами «1981» и снеговиками.
Над грохающей за спиной у каждого входящего дверью красными буквами было написано: «СОВЕСТЬ ПАССАЖИРА – ЛУЧШИЙ КОНТРОЛЕР!»
Ну да, логично. Никаких турникетов на входе на перрон не было. Никто не проверял билеты и не следил, чтобы в электричку не попадали зайцы.
Где-то за спиной хлопнула бутылочная пробка. Щуплый парнишка в сдвинутой на затылок вязаной шапочке тренькнул по струнам гитары и задорно запел:
