бывает слишком много. А вот пилоты-операторы считались элитой. Чтобы устроиться удаленщиком на корабль-матку, следовало пройти жесткий отбор. Для начала необходимо обзавестись слотами подключения установленного армейского образца, модифицировать волокна нервной системы и вживить несколько важных имплантов. Ускоритель сигналов, нейроадаптер, блокировщик и квантовый процессор четвертого поколения. Под это дело — соответствующий софт. Лицензионный, одобренный правительством и командованием Космофлота. У претендента обязательно спросят о наличии опыта гражданского пилотирования. Проверят судимости, связи с преступным миром, пробьют по базам ДБЗ всех родственников и друзей. Изучат психотип, просканируют тело на предмет запрещенных вставок, нановирусов и прочей дряни. Побеседуют, анализируя реакции на всевозможных детекторах.
А всё почему?
Корабли-матки и безынерционные истребители стоят огромных денег. Потеря машины в бою или вирусное заражение связанных между собой нейробоксов приведут к отставке капитана корабля и командующего соединением. Недопустимая роскошь в условиях боевых действий. И это — если забыть о шпионах врага, активно внедряющихся в человеческий социум под видом рекрутов. Биокорректоры и наноботы творят удивительные вещи...
Тимур задумчиво изучал ярусы возведенной у самого полотна экобашни «Гринтаун». Город в городе, сотни этажей, террас, гидропонных оранжерей и вписанных в тороидальную структуру парковых секций. Замкнутая система, обеспечивающая своих обитателей всем необходимым — энергией, водой, пищей и развлечениями.
Внешние края «Гринтауна» плавно закруглялись, но изгиб не бросался в глаза вследствие масштаба конструкции. Над поездом нависали матовые панорамные окна, отражающие линию монорельса, кроны деревьев, дорожки и посадочные площадки внизу. Задрав голову, Тимур уперся взглядом в кольцевую террасу, опоясавшую экобашню на уровне пятидесятого этажа.
Обогнув сооружение, поезд устремился в просвет между «Эдемом» и невообразимым «Термитником». Комплексы строились по индивидуальному плану и обладали уникальной архитектурой. «Эдем» издалека смахивал на шумерский зиккурат, «Термитник» — на древнерусскую букву «П». Правая ветка монорельса ныряла между перекладинами этой буквы и уходила в сторону юго-западных секторов Нью-Сайгона.
Тимур бы уверен в правильности своих решений.
Колебания отброшены, впереди — тяжелое собеседование и вступительные тесты.
Бывший оператор Сферы вывел на зрительный нерв схему линий метрополитена. До нужной станции ехать около часа.
Можно вздремнуть.
Закрыв глаза, Тимур Войтицкий полез в личную гипнотеку. Что-то внутри шевельнулось, заинтересовавшись выбором. Но Тимур не обратил на эту странность внимания. Его неудержимо засасывало в круговерть упорядоченных воспоминаний...
18
Дженглер-6.
Скованный коркой льда спутник газового гиганта в системе звезды М-класса.
Настал миг, когда яркость местного светила увеличилась в две с половиной тысячи раз, и оно пожрало ближайшие к себе миры, не оставив от них даже воспоминаний. Планетарная система Дженглера стала последним прибежищем для расы, освоившей космические перелеты на одном из циклов своего развития. Существа называли себя каххаунами и могли жить исключительно в жидкой среде.
Когда Нина Фальк общалась с представителями этой цивилизации, то не могла избавиться от чувства дежа вю. Каххауны сильно напоминали земных дельфинов, но сходство было исключительно внешним. Предки дельфинов не были плотоядными хищниками. И нуждались в постоянных всплытиях, поскольку у них отсутствовали жабры.
Каххауны — глубинные обитатели. С жабрами, острыми зубами и могучим интеллектом. Чтобы выжить, им пришлось вступить в симбиоз с местным неосом, который благополучно пережил старение звезды и сорвал джек-пот, получив невероятно сообразительных клиентов. Каххауны странствовали по системе в наполненных водой биокораблях, выращенных из их же сородичей. Корабли имели права, объединялись в касты и представляли собой автономную культуру, с которой приходилось договариваться.
Вокруг Дженглера вращалось семнадцать спутников, но лишь четыре из них могли похвастаться пригодными для жизни условиями. То есть обладали внутренними океанами, упакованными в ледяную скорлупу. Там и возникли глубинные колонии лишившихся родины скитальцев.
Оригинальное название Дженглера-6 было невозможно произнести. Нина и не пыталась. Всё, что ее интересовало, располагалось с обратной стороны ледяной корки. А интересовал Нину звездолет, способный перемещаться в космосе без червоточин. Звездолет, на котором она доставит себя и своих родителей в область пространства, лежащего за пределами юрисдикции неосов.
Пересадочная станция была человеческой, но там имелся каххаунский сектор. Эту область станции целиком заполняла вода. Стыковочные узлы отсутствовали, вместо них были внедрены фрагменты живой оболочки со сфинктерами для биокораблей.
Люди и представители гуманоидных рас, выросшие в кислородной атмосфере, предпочитали останавливаться в главном станционном секторе, пересаживаться на орбитальные шаттлы и лететь на обратную сторону Дженглера-6 — туда, где разросся крохотный купольный анклав, вросший в ледяную корку подобно юпитерианской Арктиде. Контролировался анклав земными спецслужбами, в частности — Корпусом внешней разведки. Там же располагалась дипмиссия с единственным модифицированным послом, который нес службу вахтовым методом. Нина понимала, что ей не избежать сканирования, беседы с агентом безопасности и других неприятных процедур, которые могут поставить под угрозу ее проект. Поэтому девушка направилась в водный сектор.
Наноботы способны радикально перекраивать человеческое тело, если потребуется. Активируются скрытые резервы импланта, взломанная программа разворачивает приложения, которые официально запрещены в Солнечной системе. Требуется уйма энергии и строительного материала, так что Нина закупилась в ближайшем дьюти-фри белковыми и протеиновыми коктейлями. Села в капсулу вакуумной трубы, умчалась к границам человеческих владений и поселилась в одном из отелей внешнего обода. Помимо слабенькой гравитации, в четверть земного стандарта, здесь было и другое преимущество — переходные камеры, позволяющие заполнять часть номера водой и перемещаться на сторону каххаунов. Из отеля открывался прямой путь, ведущий к сфинктерам и биокораблям.
Модификация заняла чуть более ста килосекунд.
Трое стандартных земных суток.
Нина превратила себя в амфибию, приспособленную к жизни в недрах ледяного спутника. Выработала устойчивость к жесткой радиации и холоду, уплотнила кожу, нарастила чешую, переделала внутренние органы, добавила жабры и плавательный пузырь. Оснастила глаза прозрачной пленочной защитой. Изменила метаболизм.
За всё нужно платить.
Цена трансформации столь высокого уровня — боль. Тело превращается в сплошную ноющую рану, каждые два-три часа поднимается температура, в моче обнаруживается то кровь, то непонятная слизь...
Ешь белки.
Глотай витаминизированные коктейли, вкатывай по вене НПВС и прегабалин.
Спи.
Большая часть изменений происходила в те часы, когда Нина пребывала в отключке. Чтобы не просыпаться подольше, приходилось лезть в релаксационную камеру, собранную по ее заказу гостиничным компьютером. Нина активировала режим полной звукоизоляции, после чего внутрь под давлением закачивался 55-процентный кислород. Нина закрывала глаза и медленно погружалась в оцифрованную бездну своих воспоминаний. Выбирала лишь самые приятные. Из детства, откуда же еще. Папа с мамой еще не успели покинуть Солнечную систему, а тлетворное влияние неоса не пронизывало все сферы человеческой жизни. Решение, принятое Ингваром, запустило неумолимый механизм, шестеренки которого крутились за гранью видимого пространства.
Люди жили по инерции, выполняя каждодневные рутинные
