оторопь...
Вейшенг жил, как и прежде.
Выполнял задания Корпуса, подключался к сложным проектам в удаленном формате и уезжал в длительные командировки, если возникала необходимость.
Мальчик учился обходиться без постоянной опеки.
Уживаться с шорохом разбушевавшегося ливня.
Иногда ливень стихал, превращаясь в легкую морось. Или накрапывал, лениво постукивая пальцами по двойному остеклению. Яростно швырял пригоршни воды в ненавистные икосаэдры купола. Обрушивался на землю отвесными струями, превращая действительность в озверевший штрих-код. Первое время наблюдать за такими вещами интересно — особенно, если ты вырос в космосе или не помнишь ничего, кроме мегаполиса в прокаленной пустыне.
Потом надоедает.
И в душу закрадывается тоска.
Выходные агент старался проводить с мальчиком внутри купола. Там, где люди обустроили комфортную среду обитания. С нормальными парками, домами, улицами и канатными дорогами. По кольцевым маршрутам носились автономные кубы — иногда они стыковались в цепочки сообразно протоколам нейросети, но эти медлительные гусеницы ни в какое сравнение не шли с Гиперпетлей Сферы. Зато Вейшенгу нравилась универсальность кубов. Эти штуки скользили по вертикалям и горизонталям, встраивались в схему канатки, цепляясь магнитными захватами за протянувшиеся под куполом тросы, и даже парили над землей, стыкуясь с клудами. Чтобы уйти в автономное плавание, кубам приходилось подниматься к самому своду Фуллертауна, едва не соприкасаясь с Заоблачностью, проталкиваться в технические шахты и монтировать себя в логистическую упорядоченность причальных гейтов. Сторонний наблюдатель сказал бы, что перед ним — урбанистический конструктор, собранный ловкими пальцами невидимого великана. Транспортный икосаэдр распускается пятью сверкающими на солнце лепестками. Выдвигается пандус-платформа, и кубы скользят в бездну. У самого края их подхватывают манипуляторы клуда и нанизывают на прочные такелажные канаты. Словно игрушки на старинной рождественской елке, которую Вейшенг однажды видел в доме европейских друзей отца. Идея воздушного шара, доведенная до абсурда. Связка воздушных шаров Барроса...
До прихода землян в системе Динкена не было разумных рас. Поэтому идея колонизации нашла поддержку в центральных комитетах. Итог — куча транзитных станций и десятки транспортных червоточин, проложенных к «ничейным» звездам. Через систему непрерывно перекачивались ресурсы, необходимые Сфере. Всё это охранялось кораблями-матками, только вместо истребителей полуавтоматические махины несли на борту эскадрильи перехватчиков, челноки радиолокационного дозора и информационной борьбы. На орбите Динкена вращалась боевая станция, оснащенная вооружением фрегата, броней, силовыми экранами и устройствами дальней связи. Постоянное дежурство несли два ракетных монитора и три легких крейсера класса «смерч». Достаточно для устрашения потенциального противника, но слишком мало в случае серьезного противостояния. Поэтому командование Космофлота запланировало монтаж орбитальной крепости, которая через двадцать лет существенно повысит обороноспособность дождливого мира.
Корпус внешней разведки занимался поиском инопланетных агентов, маскирующихся под людей. Подобное случалось чаще, чем хотелось бы. Кроме того, в задачи агентов, подобных Вейшенгу, входило отслеживание сепаратистских настроений и подпольных террористических организаций. Вот здесь работы хватало — в геокуполах зрело недовольство политикой метрополии.
Влияние неоса на периферии кажется эфемерным. Юпитер далеко, иногда — в сотнях и тысячах световых лет. Многие думают, что продвинувшаяся до определенных высот колония может прожить самостоятельно, отказавшись от транзита ресурсов по червоточинам. Колонисты забывают о Космофлоте, Корпусе, ДБЗ и прочих структурах, научившихся успешно подавлять любое инакомыслие. А еще забыли о том, что без притока генетических материалов, технологий и свежих идей любая цивилизация обречена в долгосрочной перспективе на деградацию. Автономное существование космической расы первого типа, не освоившей даже планетарное энергопотребление, представляется весьма сомнительным.
У получил задание внедриться в одну из профсоюзных ячеек Сумрачного Пузыря. На первом этапе ему предстояло слушать, наблюдать и не вмешиваться в происходящее. Дальше — по обстоятельствам.
Ливень усилился.
Куб скользнул вперед по направляющему тросу, отстыковался от клуда и спикировал на пандус.
Стекла исчертили водные ручейки.
Мягкое движение — куб устремился в недра геокупола, известного как Сумрачный Пузырь.
Недельная командировка.
Двое суток пути сквозь облачные напластования. Тесная жилая капсула, отсутствие сетевого подключения, меланхолия и обрывки воспоминаний. Горькие размышления над чужими ошибками и собственным уходом из ДБЗ.
Вейшенгу не давал покоя Ингвар Фальк.
Бывший шеф Департамента понимал, что его подчиненный выбрал меньшее из двух зол.
Вот только...
Ему казалось, что упущены некие возможности. Противостояние виделось бессмысленным, человечество потерпело поражение с самого начала своего восхождения по эволюционной спирали. Это, впрочем, не означает отсутствие альтернатив. Всего лишь слабость «мозгового штурма».
Пузырь принял гостя.
И захлопнул пасть.
20
Дюран кончил.
Прямо в Вики, которая выгнулась разгоряченной кошкой и со стоном упала на кровать.
В последний раз он взял ее сзади, наслаждаясь обладанием. Древние инстинкты смели напряжение последних дней, мысли о Теневом Комитете и убийце Сераджа, продолжавшем разгуливать на свободе. Секс в базовой оболочке восхитителен. Болванки не передают всего спектра ощущений, Вики оказалась права.
Они не говорили о работе.
Не строили планов на будущее.
Трахались ночи напролет, гуляли по кромке океана, сидели у камина и вслушивались в завывания ветра за окном. Готовили еду. Сами, без помощи домашнего компьютера и орды подключенных к нему вещей.
Дюран пытался осознать и принять всё это.
Отношения?
Между ним и Вики не было ничего, кроме секса. Никаких привязанностей, общих воспоминаний. Человечество давно перешагнуло порог, за которым мужчина и женщина придерживались неких обязательств. Семьи, официальные браки, регистрации — всё это размывалось бессмертием и цифровыми путешествиями. Вселяйся в кого хочешь, живи в своё удовольствие. Планируешь завести ребенка — осознанно выбирай партнера, планируй генетические модификации и способ воспроизводства. Вариантов тьма. Естественное вынашивание, арендованная утроба, суррогатная материнская болванка, клонирование. Беременность не уродует тело, не сокращает жизнь, не накрывает женщину многочисленными болезнями.
В моду начали входить кланы.
По факту — полигамные структуры с любым количеством партнеров. Совместное и удаленное проживание. Между супругами — десятки астрономических единиц. И это нормально, ведь придуманы же для чего-то болванки.
Неосу было плевать на традиционный семейный уклад. Полигамия способствовала росту популяции, так что подобные решения негласно поощрялись. Чтобы заселить Сферу потребуются триллионы людей. Не стоит забывать и про дальние миры, связанные с метрополией отростками червоточин.
Больше детей.
Ускоренные программы развития.
Непрерывно прогрессирующая медицина, удовлетворение базовых потребностей, свободный доступ к карьерным лестницам. Социальные программы, облегчающие вхождение в определенные сферы деятельности. Те же операторы-монтажники или настройщики наноколоний шестого поколения. Оптимизаторы транзитных сетевых каналов, гейт-администрирование... Всё, что имеет вес с позиции неоса и правительственных комитетов. Дюран прогнозировал эти схемы еще пару десятилетий назад, так что ему было чем гордиться. Хорошо это или плохо — вопрос вторичный. Аналитики мыслят рационально, не отвлекаясь на этические и философские составляющие.
Душ принимали вместе.
Гладили
