видов, наделенных длинными ногами? Причина как раз и заключается в компромиссах. Вариации почти всегда ограничены конечным числом возможных альтернатив, что обрекает естественный отбор на действия в рамках конкурирующих издержек и выгод. Если вы длинноноги и велики размерами, вы не можете быть коротконогими и маленькими, что — в зависимости от ваших обстоятельств — тоже порой дает определенные выгоды. Естественный отбор неизменно благоприятствует той альтернативе или компромиссу, которые больше всего повысят ваш репродуктивный успех в вашей среде обитания.
Этот принцип возвращает нас к семейству Фанни, поскольку всякий организм при распределении ограниченного запаса калорий должен постоянно решать, чем и ради чего жертвовать. Главный компромисс, иллюстрируемый матерью и тетками Фанни, — выбор между качеством и количеством потомства. Одна стратегия заключается в том, чтобы нарожать как можно больше детей, сильно не вкладываясь ни в одного из них; альтернатива — мало детей и крупные вложения в каждого, чтобы они гарантированно дожили до взрослого возраста и смогли родить собственных детей. При этом решающая роль принадлежит конкретным обстоятельствам, и Джейн Остин очень наглядно показывает это. Имея такое же положение, как леди Бертрам, вы можете позволить себе защищать, вкладываться, холить своих детей и, соответственно, предпочесть качество количеству. А если вы, как миссис Прайс, откровенно нуждаетесь и у ваших отпрысков меньше шансов выжить и преуспеть, лучшей стратегией будет поступиться качеством в пользу количества. Наконец, если вы бездетны, как тетка Норрис, у вас есть только один вариант: помогать растить детей сестры, поскольку они вам племянники и несут в себе четверть ваших генов. Таким образом, роман Джейн Остин про трех сестер и их разные репродуктивные стратегии наглядно показывает важность компромиссов в условиях ограниченности запаса энергии.
Надеюсь, никто из нас не руководствуется теорией Дарвина, решая, сколько детей завести, и не ратует за это. Но наши организмы, сами того не подозревая, раз за разом принимают массу других логически вытекающих из данного компромиссных решений, обычно так или иначе связанных с энергией и выбиравшихся нашими предками на протяжении миллионов поколений. Что крайне важно, фундаментальное значение в этом множестве компромиссов имеет выбор между физической активностью и бездействием.
Чтобы по достоинству оценить компромисс между физической активностью и неактивностью, приходится снова повторить, что калорию можно израсходовать только единожды. На самом деле — и об этом свидетельствует рис. 3 — вам даны только пять возможностей распорядиться отдельно взятой калорией: растить тело, поддерживать и восстанавливать его (метаболизм покоя), запасать энергию (жировые отложения), проявлять физическую активность или размножаться. Ваш организм ищет компромисс между этими функциями, сообразуясь с вашим возрастом и энергетической ситуацией. Предположим, вы молоды и ваш организм продолжает расти; тогда вполне возможно, что ему не хватает энергии на воспроизводство. Вот почему животные начинают приносить потомство, только когда окончательно прекращают расти. Если сегодня вы взбирались на гору, у вас будет меньше энергии на поддержание организма, отложение жировых запасов и (возможно) размножение. Если вы сидите на диете, у вас меньше энергии на физическую активность и репродукцию. Но следует помнить, что в глазах естественного отбора не все компромиссы равнозначны. Как и чуждой сантиментов Джейн Остин, естественному отбору все равно, счастливы ли мы, прекрасны ли собой, богаты ли; он благоприятствует наследственным признакам, в том числе и компромиссам, которые позволяют нам иметь больше детей.
Рис. 3. Теория распределения энергии: альтернативные способы, которыми организм может распорядиться получаемой из пищи энергией
Наши рассуждения возвращают нас к физической неактивности. С позиций естественного отбора в условиях дефицита калорий всегда имеет смысл перенаправлять энергию с второстепенной физической активности на репродуктивную или другие функции, которые максимизируют репродуктивный успех, даже если подобный выбор ведет к нездоровью и уменьшает продолжительность жизни.
Проще говоря, эволюция приспосабливала нас оставаться неактивными, насколько это возможно. Точнее, естественный отбор приспосабливал человеческий организм тратить достаточно, но не чрезмерно энергии на не связанные с репродукцией функции, в том числе физическую активность. Я намеренно сделал оговорку «насколько это возможно»: очевидно, что без движения невозможно выживать или благополучно жить. Если вы молодой охотник-собиратель, вам надо играть, чтобы развить атлетические навыки, набрать силу и выработать стойкость. А когда повзрослеете, вам не останется другого выбора, кроме как добывать пищу, заниматься повседневными бытовыми делами, искать себе половых партнеров и беречься, чтобы вас не убили. Видимо, придется также участвовать в важных социальных ритуалах, например танцах. Но если энергия в дефиците — а так обычно и бывало, — всякая напрасная физическая активность только сокращает ее запас, который можно было бы направить на выживание и воспроизводство. Ни один вменяемый охотник-собиратель не разбазарит пятьсот калорий, чтобы потехи ради пробежать 8 км.
С позиций компромисса (выбора или/или) легко понять метаморфозы в ходе миннесотского голодного эксперимента. Организмы голодающих перестраивались в логике необходимых для выживания компромиссов. Хотя участников подвергали разве что легким обязательным физическим нагрузкам, лишней активности они избегали, их организмы снизили затраты на «ремонт» и восстановление, а также пропал всякий интерес к продолжению рода. К счастью, эти компромиссы представляли собой временную реакцию на краткосрочную внезапную необычную кризисную ситуацию. Как выясняется, голод был редким явлением в доаграрных обществах, поскольку охотники-собиратели живут малочисленными группами на обширных территориях, им не страшны неурожаи, а если наступают трудные времена, они в поисках пищи уходят в другие места. Десятилетия научных исследований показывают, что охотники-собиратели искусно избегают голода и на протяжении всего года сохраняют более или менее одинаковую массу тела[62]. Это не значит, что у них не бывает трудных времен. Бывают. Они нередко жалуются, что им голодно. Но один из их способов выживания в том и состоит, чтобы попусту не растрачивать скудные калории на напрасную физическую активность.
Так вот, если вы читаете эти слова, сидя в кресле или лежа в кровати, и корите себя за безделье, пусть вас утешит, что ваше нынешнее состояние физической неактивности — не что иное, как выработанная в незапамятные времена основополагающая стратегия, позволяющая разумно распределять скудный энергетический ресурс организма. Если не брать склонность играть в детском возрасте, а также другие
