После утреннего выпуска новостей Джулия пребывала в самом благодушном настроении. Сознание того, что Зак в безопасности, придавало силы и позволяло относиться ко всему со спокойствием и чувством юмора.
— Так вы пришли арестовать меня или только прочитать нотацию? — весело поинтересовалась она.
— А что, вы нарушили какие-то законы? — в тон ей ответил Ричардсон, входя следом за ней на кухню.
— Вы позавтракаете с нами? — спросила Джулия, игнорируя его последний вопрос и направляясь к Кэтрин, которая уже разбивала яйца для омлета. Обе девушки, одетые в халаты и совершенно ненакрашенные… были очаровательны.
— А вы меня приглашаете? — вопросом на вопрос ответил он, широко улыбаясь.
Джулия подняла на него свои необыкновенные глаза, и Полу показалось, что они заглянули ему в самую душу. Почему-то ему очень захотелось, чтобы она смогла там увидеть побольше доброты и великодушия.
— А вы хотите, чтобы вас пригласили?
— Да.
Джулия улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, что Пол почувствовал, как его сердце забилось вдвое быстрее.
— В таком случае, — весело сказала она, — присядьте и подождите, пока мы приготовим один из наших фирменных омлетов. Правда, мы не занимались этим уже почти год, так что не ожидайте чего-то сверхъестественного.
Сняв пиджак. Пол расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и поудобнее устроился за столом. Джулия поставила перед ним чашку кофе и вернулась к своим обязанностям. Молча наблюдая за девушками, прислушиваясь к их веселой болтовне, Ричардсон был совершенно очарован. Ему показалось, что он вдруг оказался в волшебной стране, которой правят две прекрасные феи с растрепанными волосами и в длинных халатах пастельных тонов. Кэтрин Кахилл обладала совершенно потрясающей, броской красотой, в то время как Джулию Мэтисон можно было назвать лишь просто хорошенькой, но тем не менее именно она снова и снова притягивала к себе его взгляд как будто магнитом. Он не мог оторвать глаз от ее роскошных, блестящих волос, в которых играли солнечные блики, ее удивительной улыбки, нежной кожи и невероятно густых и длинных ресниц.
— Мистер Ричардсон, — окликнула его Джулия, не поднимая глаз и продолжая что-то сосредоточенно резать.
— Называйте меня Полом, — попросил он.
— Хорошо, Пол, — поправилась она, и Ричардсон подумал о том, что ему определенно нравится, как звучит его имя, когда его произносит Джулия.
— Почему вы на меня так смотрите? Застигнутый врасплох. Пол сказал первое, что ему пришло в голову:
— Мне очень интересно, что это такое вы там режете. — Длинный изящный палец указал на лежащий на разделочной доске предмет, по виду сильно напоминавший зубок чеснока.
— Вы имеете в виду это? — спросила Джулия таким насмешливым тоном, что у Пола не осталось никаких сомнений по поводу того, что его ложь не удалась.
— Да, — ответил он, к своему великому смущению чувствуя, что краснеет, как школьник.
— Это болиголов.
— Слава Богу! А я испугался, что это чеснок. Ее музыкальный смех рассыпался сотнями серебряных колокольчиков.
— У вас очень красивая улыбка, — сказал Пол, когда, отсмеявшись, она снова вернулась к разделочной доске.
Метнув на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, Джулия не удержалась и насмешливо поинтересовалась:
— Как вы думаете, она будет хорошо смотреться на фотографии в одном из ваших досье?
Улыбка Пола увяла вместе с его хорошим настроением.
— Бенедикт пытался с вами связаться, да? Поэтому вы вчера уехали так внезапно, не сказав мне ни слова, и приехали сюда? Поэтому вы сегодня утром говорили об аресте?
Джулия закатила глаза и весело рассмеялась:
— У вас слишком богатое воображение, мистер Ричардсон.
— Черт побери! — сердито воскликнул Пол, резко вскакивая со своего места и подходя к ней. — Не играйте со мной в эти игры, Джулия. Когда я задаю вам какой-то вопрос, я хочу получить четкий и ясный ответ. — Обернувшись к Кэтрин, он резко сказал:
— Не могли бы вы оставить нас наедине, мисс Кахилл?
— Честно говоря, мне бы этого не хотелось, — так же резко ответила Кэтрин и возмущенно добавила:
— Неужели вы действительно думаете, что Джулия помогала этому человеку сбежать из тюрьмы?
— Нет, не думаю. По крайней мере пока. Однако у меня есть такое подозрение, что она не станет особенно охотно помогать нам найти Бенедикта, даже если у нее и появится такая возможность.
— Человека нельзя арестовать за то, чего он еще не совершил.
— Я не собираюсь арестовывать ее! Хотя мне пришлось немало потрудиться, чтобы быть окончательно уверенным в том, что этого не попытается сделать кто-нибудь другой.
— Вы действительно сделали это для меня? — В немного испуганном голосе Джулии одновременно слышались и удивление, и благодарность.
Пол заколебался, чувствуя, как под взглядом ее бездонных синих глаз бесследно улетучиваются злость и раздражение.
— Да.
Джулия посмотрела на него с такой теплой и ласковой улыбкой, что он окончательно потерял голову, потом повернулась к Кэтрин и весело сказала:
— Болиголов отменяется! — И они с облегчением рассмеялись.
Лениво прихлебывая горячий кофе. Пол думал о том, что завтрак прошел просто чудесно. Джулия совершенно очаровала его. Теперь, после их разговора перед завтраком, ее отношение к нему резко переменилось. Она обращалась с ним с непритворной теплотой и сердечностью, улыбаясь шуткам и поддразнивая, когда он вдруг снова начинал себя вести как агент ФБР. От размышлений Пола отвлек голос Джулии.
— Я разговаривала с мистером Дунканом, нашим директором, и он разрешил мне с завтрашнего дня приступить к работе, но только при условии, что журналисты не будут мешать занятиям, пытаясь добраться до меня. Кэтрин говорит, что единственный способ отделаться от них — это собрать всех вместе и сделать подробное официальное заявление по поводу того, что со мной произошло, а потом ответить на их вопросы. А что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что ваша подруга совершенно права. Честно говоря, я сам собирался посоветовать вам это сделать.
Мысль о том, что ей придется публично защищать себя, ужасно расстроила Джулию.
— Вы даже представить себе не можете, как мне противно, что толпа совершенно незнакомых людей будет задавать мне вопросы и требовать объяснений в том, что их совершенно не касается, — огорченно сказала она.
— Я понимаю вас, но, к сожалению, выбор невелик — либо встретиться с прессой сейчас, на ваших собственных условиях, либо позволить им продолжать повсюду вас преследовать и печатать любые домыслы, которые им взбредут в голову.
