Сознание всегда связано с индивидуальной перспективой от первого лица; это часть того, что делает его настолько неуловимым. Это субъективный феномен. Он у кого-то происходит. Глубоко и безусловно, ваш внутренний мир действительно не просто чей-то внутренний мир, но ваш внутренний мир, то есть, частные владения опыта, к которым лишь вы имеете доступ.
Сознательный ум — не общественный объект. По крайней мере, такова ортодоксальная точка зрения, которая ещё может быть свергнута Революцией Сознания. В любом событии, ортодоксальная позиция придерживается того, что научное исследование может производиться лишь над объектами, чьи явные свойства, по крайней мере, в принципе, являются наблюдаемыми для нас. Зелёный № 24 таковым не является. Не является таковым и различимое чувственное качество аромата смешанных сандала и амбра, также, как и ваше эмпатическое переживание понимания эмоций другого человека, когда вы видите, как он плачет. Состояния мозга, с другой стороны, наблюдаемы. Состояния мозга также, очевидно, имеют то, что философы называют репрезентационным содержимым. Есть восприимчивые поля для различных раздражителей ощущений. Мы знаем, откуда берёт своё начало эмоциональное содержимое, и у нас есть хорошие кандидаты на пост эпизодической памяти в мозгу, и так далее. Сознательное переживание имеет содержимое, опять таки, феноменального характера, и я касался этого во введении: Его феноменальное содержимое — это его субъективный характер, то есть, то, как опыт, в данном частном случае, внутренне ощущается вами, каково это, иметь такой опыт. Но это частное содержимое, как кажется, доступно лишь единственной персоне — вам, субъекту опыта. И кто же это?
Чтобы сформулировать успешную теорию сознания, мы должны соотнести феноменальное содержимое от первого лица с содержимым мозга третьего лица. Мы должны как-то согласовать внутреннюю перспективу переживающей самости с внешней перспективой науки. Также, всегда будет много тех из нас, кто интуитивно думает, что это никогда не сможет быть сделано. Многие думают, что сознание онтологически нередуцируемо (как говорят философы), потому, что факты от первого лица не могут быть редуцированы до фактов от третьего лица. Больше похоже на то, что сознание эпистемологически нередуцируемо (как говорят философы). Идея проста: Одна действительность, один вид фактов, но два вида знания: знание от первого лица и знание от третьего лица. Даже несмотря на то, что сознание — это физический процесс, эти две разные формы знания никогда не будут соединены. Знание каждого последнего аспекта состояния мозга некой личности никогда не позволит нам знать, чем являются эти состояния для самой этой личности. Но концепция перспективы от первого лица оказывается расплывчатой в тот момент, когда мы начинаем рассматривать её ближе. Что же это за таинственное первое лицо? К чему относится слово «Я»? Если не просто к тому, кто говорит, относится ли оно к чему-то вообще в известном мире? Является ли существование переживающей самости необходимым компонентом сознания? Я не думаю, что является, по одной причине — потому, что, похоже, существуют «безсамостные» формы сознательного переживания. При определённых тяжёлых психиатрических расстройствах, таких, как синдром Котара, пациенты иногда прекращают говорить от первого лица и, более того, заявляют, что на самом деле не существуют. M. David Enoch и William Trethowan описали такие случаи в своей книге Uncommon Psychiatric Syndromes: «Впоследствии, субъект может продолжать отрицать само своё существование, вообще обходясь без применения личного местоимения «я». Одна пациентка даже назвала себя «Мадам Зеро» для того, чтобы подчеркнуть своё не-существование. Другой пациент сказал, выражаясь относительно себя: «Оно бесполезно. Заверните и выбросьте «это» в мусорный бак». Мистики всех культур и всех времён сообщали о глубоких духовных переживаниях, в которых не присутствовало «себя», а некоторые из них даже прекращали использовать местоимение «я». Действительно, многие простые организмы на этой планете могут иметь туннель сознания, в котором никто не живёт. Возможно, некоторые из них имеют лишь «пузырь» сознания вместо туннеля, потому что вместе с самостью, осведомлённость о прошлом или будущем также исчезает.
Обратите внимание, что при определении задач единой всеобъемлющей теории сознания, мы принимали во внимание минималистское положение: видимость мира. Но ведь в этот момент, пока вы читаете эти предложения, не только включён свет, но и кто-то есть в комнате. Человеческое сознание характеризуется различными формами внутренности, все из них воздействуют одна на другую: Во-первых, это внутренний процесс нервной системы; во-вторых, он создаёт переживание бытия в мире; в-третьих, виртуальное окно присутствия даёт нам временную внутреннюю перспективу, Сейчас. Но глубочайшей формой внутренней перспективы было создание внутренней границы себя/мира. В эволюции, этот процесс начинался физически, с развитием клеточных мембран и иммунной системы, чтобы определить, с какими клетками в своём теле нужно обходиться, как со своими собственными, а какие считать нарушителями границы. Миллиарды лет спустя, нервные системы оказались способны репрезентировать это различение себя/мира на более высоком уровне, например — в качестве границ тела, очерченных интегрированной, но ещё и бессознательной, схемой тела. Сознательное переживание тогда подняло эту фундаментальную стратегию разделения действительности на прежде недосягаемый уровень сложности и разумности. Родилась феноменальная самость и постепенно возникло сознательное переживание бытия кем-то. Себя-модель, внутренний образ организма, как целого, оказался встроен в модель-мир — именно таким образом развилась сознательно переживаемая перспектива от первого лица. Как постичь субъективность — глубочайшая загадка в исследовании сознания. Для того, чтобы преодолеть её, мы должны понять, как сознательная самость родилась в туннеле, как природа распорядилась развить центрированную модель действительности, порождая внутренние миры, которые не только видятся, но также видятся кому-то. Мы должны понять, как туннель сознания превратился в Туннель Эго.
Приложение ко второй главе
Единство сознания: беседа с Вольфом Зингером
Вольф Зингер — профессор нейрофизиологии и директор Department of Neurophysiology в Max Planck Institute for Brain Research во Франкфурте, Германия. В 2004, он I основал Frankfurt Institute for Advanced Studies (FIAS), в котором ведутся основные теоретические исследования в различных областях науки, объединяя теоретиков биологии, химии, нейробиологии, физики и компьютерных дисциплин. Его основной исследовательский интерес — в понимании нейронных процессов, лежащих в основе высших познавательных функций, таких, как зрительное восприятие, память и внимание. Он также занимается популяризацией результатов исследований мозга и является лауреатом Max Planck Prize for Public Science. Зингер, в частности, проявлял активность в философских дебатах относительно свободы воли. Он является соредактором (вместе с Кристофом Энгелем) работы Лучше Чем Сознание? Принятие решений, Человеческий Ум и Последствия для Институций (2008).
Метцингер: Вольф, учитывая настоящее положение дел, каково отношение между сознанием и связыванием черт?
Зингер: Уникальное свойство сознания — его когерентность. Содержимое сознания непрерывно меняется в темпе переживаемого настоящего, но в любой из моментов, всё содержимое феноменальной осознанности взаимно соотносится, по крайней мере, если мы не имеем дело с патологическим условием, вызывающим дезинтеграцию сознательного опыта. Это предполагает близкое отношение между сознанием и связыванием. Кажется, что только те результаты множественных вычислительных процессов, которые были успешно связаны, одновременно попадают в сознание. Это положение также устанавливает тесную связь сознания с кратковременной памятью и вниманием. Есть свидетельства, что для того, чтобы к предмету можно было сознательно обратиться (обратить на него осознанное внимание — прим. перев.), необходим раздражитель, и только тогда будет получен доступ к кратковременной памяти.
Метцингер: Но почему мы начинаем с проблемы связывания?
Зингер: Проблема связывания проистекает из двух различных характеристик мозга: Во-первых, мозг — это высокоразвитая система, в которой очень большое количество операций исполняются параллельно; во-вторых, в нём отсутствует центр схождения, в котором результаты этих параллельных вычислений могли бы единообразно оцениваться. Различные обрабатывающие модули взаимосвязаны в чрезвычайно плотной и сложной сети взаимных соединений, которые, как оказывается, производят глобально упорядоченные состояния средствами мощных самоорганизационных механизмов. Следовательно, представления о сложном познавательном содержимом, таком, как объекты восприятия, мысли, планы действий, вновь активизированные воспоминания, должны иметь распределённую структуру. Условием для этого является то, чтобы нейроны, участвуя в распределённом представлении определённого типа содержимого, передавали параллельно два сообщения: Во-первых, они должны сигнализировать о том, присутствует ли то, к чему они обращаются; во-вторых, им нужно сообщить о том, с какими именно из числа многих других нейронов они сотрудничают в формировании распределённого представления. Распространённой точкой зрения является то, что нейроны сигнализируют о присутствии черты, которую они кодируют, увеличивая частоту своих разрядов; однако, здесь меньше согласия относительно того, как нейроны сигнализируют и с какими другими они кооперируют.
