Я конечно сильно неопытен в этих всех делах. Но мне показалось, что Крупская получила много больше, чем ожидала. Хотя бы потому, что Рыков как то поперхнулся. А она встала, и заявила:
— Мне что, из за любой ерунды сюда нужно ездить⁈ — развернулась и пошла на выход.
— Борисов — услышал я распоряжение — проводите Надежду Константиновну.
Я догнал ее уже в коридоре. Девица шла впереди, а рядом с ней — красивая сотрудница.
— Надежда Константиновна, позвольте проводить — сказал я, подойдя к ней — трость это конечно хорошо, но лучше бы вам опереться на мою руку. Эти лестницы…
— Ты кто? — Крупская изучила меня взглядом с головы до ног.
— Роман Борисов. Референт здешний. Приказали вас проводить до машины.
— Ну, провожай, референт — она взяла меня под руку. И мы ступили на лестницу.
Она конечно пожилая бабка. Но трость у нее, скорее для солидности. А может, и вправду, лупит ей политбюро.
Охранник на входе, при нашем приближении вытянулся, и отдал честь. На пути к ее Ролс-Ройсу, стоял почетный караул из пяти человек. Пройдя мимо него она милостиво кивнула, и, садясь в машину, заявила мне:
— Если Калинин тебя спросит, о чем говорили, передай ему, что все мужчины- фанфароны. Этими всеми намеками, он меня не успокоит, все равно я своего добьюсь.
Девица уже сидела рядом с водителем, и всем своим видом меня не замечала. Сотрудница села на заднее сидение. Я помог Надежде Константиновне устроится, и протянул ее трость. Захлопнул дверь. Ролс Ройс уехал.
Почетный караул бодро скрылся в главном корпусе, и я остался один. Уже начало темнеть, я закурил и подумал, что будь у меня выбор, я бы конечно подался в Нар Образ. Если там такие сотрудницы, то оно того стоит.
А то ведь, здесь меня так и будут подставлять под раздачу. Это только сегодня обошлось.
Но я не унывал. Правила понятны, и мы еще посмотрим, кто кого.
Глава 12
На Тишинский рынок я приперся за электрочайником. Примус в квартире, не внушал мне доверия.
Тот, кто разжигал паяльную лампу, со мной согласится. Примус, это — та же пояльная лампа, только в гриме. Тоесть, так же качаешь, и стоишь потом в стороне с опаской, слушая реактивный вой, и нюхая запах сгоревшего керосина. Такой квест с утра, что бы всего лишь забадяжить чайку, изрядно злил.
Ребята, клерки из Особого Отдела, посоветовали сходить на рынок. Пояснили, что промышленность уже освоила производство электрочайников. В магазинах то, их разбирают как горячие пирожки. Поэтому проще купить на рынке втридорога.
С народом из Особого Сектора, что, являлся канцелярией Политбюро, а по сути — Калинина, я поладил на удивление быстро.
Для начала, зацепился языком с молодой девчонкой стенографисткой. Ирочка Розенгольц, смешная и славная, в юнгштурмовке, с короткой прической, глазастая и серьезная. Сразу же заявила мне, что не родственница, и, у нее есть жених, работает на «Серпе и Молоте». Правда, что есть такой крупный партфункционер — Розенгольц, я узнал позже. Но не стал уточнять, да и вообще, больше молчал. Она отлично справлялась за двоих.
От нее то, я и узнал кучу тонкостей работы в аппарате. Большие то начальники, дали расписаться в инструкциях, и сочли что я теперь вкурсе. А вот ходить на обед — лучше в нижнюю столовую. Порции больше, проверено. И народ попроще, а в верхней — одно начальство. И еще кучу полезных сведений. Ну, куда идти за копиркой и лентой для пишмашинки, как позвонить дежурному по канцелярии, и прочие мелочи, что сильно облегчают…
С реферантурой же, вышло и вовсе, по всем правилам больших корпораций.
В следующий, после явления товарища Крупской в Кремле понедельник, ко мне в закуток заглянули двое.
Один из них был Олег Полянский. Перед многолюдным совещанием у Калинина, по поводу какой то партийной конференции, он первым подошел ко мне познакомиться. Представился секретарем комсомольской ячейки. Крайне вежливо расспросил, кто я и что. Посочувствовал, что я не в рядах.
Сам он, работает в той части аппарата, что занимается отслеживанием исполнения распоряжений и постановлений Политбюро, и лично товарища Калинина.
Грубо говоря, Калинин наносит резолюцию. Документ, вернувшись в секретариат — изучается. На предмет других резолюций, пометок, уточняющих вопросов и прочего. Составляется сопроводительный лист, с пунктами и вопросами, что должны быть решены. И это отслеживалось методом поручений, распоряжений, и запросов в ведомства.
Как я понял, этот Полянский здесь типа звезды, всех этих молодых ребят, что составляют большую часть аппарата, и любимец местных барышень. Ну, вот это вот все — высокий для этих времён, как бы не повыше меня, кудрявый и голубоглазый.
— Привет, Роман — поздоровался он — знакомься, это Вова Комяков, нам нужна твоя помощь.
Парень, что пришел с ним, был совсем молодой очкарик. Он пожал мне руку, грустно прижимая к себе стопку бумаг. А любимец местных дам, тем временем рассказал. Товарищ Комяков, работает недавно. И спорол крупного косяка. В кипах бумаг, у себя на столе, забыл позавчера документ из ЦК. Сроки рассмотрения горят, отправить нужно было еще вчера, до обеда. Теперь парня крепко накажут, если вообще не выгонят.
— У тебя, товарищ Борисов, с документами от Крупской неплохо вышло. Может, ты нас выручишь?
И я сообразил — они хотят, что бы я взял эти бумаги, и, как попавшие ко мне, отнес напрямую к Поскребышеву. Потому что, лично им, сделай они то же самое -точно влетит. Срок прохождения документов регламентирован, и неукоснительно соблюдается. А я все ж новичок совсем, и, могут не обратить внимания.
— Без обид парни — ответил я — но я этого делать не буду. Вы лучше меня знаете правила.
В глазах Комякова погасла надежда. А Полянский мягко улыбнулся, и извинился за беспокойство. Потом он посмотрел на свой наручный хронометр, забрал пакет документов у Комякова, и бросил к бумагам в ящик «исходящие», на моем столе. Вежливо попрощался и они ушли. Ну да, даже таскать по коридорам документы, уже нарушение, ващет.
А я, тоже взглянув на часы, понял, что сейчас придет курьер, что обходит клерков и собирает исходящие ежечасно.
Дождавшись, когда стихнут их шаги, я потянулся и достал эту стопку бумаг. Глянул мельком, вроде оформлено как полагается. Не меняя сопроводиловку, пошел к Поскребышеву.
Александр Иваныч, увидев меня, удивился. Ну, то есть, мне так показалось. Меня не вызывали, у начальства сидит Бухарин, чего я приперся?
А я, положил перед ним на стол бумаги, и кратко рассказал суть. Он гораздо лучше меня во всем этом ориентируется, и все понял мгновенно. Кивнул, подвинул документы себе, а мне сказал лишь: «Хорошо, ступай».
Полянский подошел ко мне этим же вечером, на выходе. Товарищ Калинин с охраной отбыли, я собрался тоже уехать.
— Пиво пьешь, товарищи Борисов? -спросил он. А я и не удивился. Просто не ожидал, что так быстро.
— И где же вы все пьете пиво? — согласился я.
Совсем недалеко от Боровицких ворот, через площадь, располагалась самая настоящая пивная. Как я потом узнал, после работы сюда забегает мелочь из Кремля. Приглашение в нее означало, что в этом театре Карабаса-Барабаса, тоесть товарища Поскребышева, куклы приняли меня за своего.
— У вас, с этим Комяковым, свои дела, Олег, — отпив лагера объяснил я Полянскому — но если этого парнишку выгонят, то следующим могу быть я. Ну, ты же понимаешь.
Так я поладил с сотрудниками аппарата, что, как выяснилось, считали меня богвесть кем.
Тишинский рынок меня не впечатлил. Я уже понял, что ни продуктовых карточек, ни безнадежных очередей в этой реальности нет. Лишь какой то диссонанс не давал мне покоя. А потом я сообразил и даже присвистнул.
Везде, за исключением специального павильона Средней Азии, большинство продавцов были русскими. Точнее- ни одного кавказца.
В моей реальности, в конце двадцатых, у товарища Рыкова случился конфликт с товарищем Сталиным. Сталин настаивал на том, что тарифы оплаты труда на Кавказе, в Средней Азии, и на Украине, должны быть, как минимум, вдове выше, чем в Российской Федерации.
