И кто тут трус?
Она раскинула влажное платье и корсет на койке, чтобы высушить их окончательно. Отчистила тонкую корку серебристой соли, въевшуюся в задубевшую ткань, потом обратила внимание на сюртук Николаса.
Мистера Картера.
Что-то в ней надломилось. Почему она сидит здесь – потому что София велела? Она может подняться на палубу, если захочет. Может убежать от запаха рвоты, тесных границ каюты, насладиться свежим морским воздухом, посмотреть вдаль. Она может сделать свой собственный выбор, что бы там София ни говорила.
Только… Этта сникла, коснувшись пальцами ручки. Он просил их оставаться внизу, пока корабль ремонтируют, и держаться подальше от полубака. Неважно, что просьба в какой-то мере происходила от желания держать Софию подальше. Не желая выполнять ее приказы, Этта не могла заставить себя проигнорировать пожелание Николаса. Кроме того, палуба была завалена не только телами, но и оружием, и осколками металла и стекла. Пока они ее полностью не очистят, выходить было бы небезопасно, да и работе мешать не хотелось.
Как же мне сделать это без нее? Думай, думай, думай…
Вдохнув успокаивающий аромат мыла и смолистой туи, Этта села на край койки, с удивлением обнаружив, что все еще держит в руках сюртук. Руки по-прежнему кутаются в его тепло, пока ноги мерзнут в ботинках. Бережно, как только могла, она отчистила медные пуговицы и накинула полотно сюртука на ноги, разглаживая оставшиеся складки.
Пальцы коснулись небольшой рельефной отстрочки, где, чуть ниже плеча, стояла заплатка. Девушка задумалась, как это произошло… Случайность? Невнимательность? Ранение?
Попроси его. Слова всплывали снова и снова, пока она уже не могла не обращать на них внимание. Попроси его помочь. У них был общий враг; быть может, когда дойдет до дела, он не захочет выполнять приказы Софии. Николас – мистер Картер – не любил Софию, но будет ли этого достаточно, чтобы дать уговорить себя отвести Этту обратно… Куда? Она по-прежнему не знала, где находится проход, через который она сюда попала. Но… Девушка села прямее, зародившаяся в голове идея достигла сердца. Экипаж в трюме… Они же знают, откуда отплыли? Все на корабле должны знать, когда они с Софией на него сели.
Я видела гнилые грани его души.
Я знаю, какая он лживая свинья.
Этта покачала головой. Члены экипажа были ключом, и те, что работали на палубе, и те, что в трюме. Узнай они ее, узнай, что, по существу, ее похитили, помогли бы ей сбежать от Софии? Отвезли бы обратно?
Этта могла придумать способ сыграть идеальную девушку восемнадцатого века, но на своих собственных условиях. Надо просто заставить экипаж полюбить ее.
Что, учитывая ее список друзей… могло стать самой сложной частью плана. Она заводила знакомства во время конкурсов, но больше знала об их технике и навыках, чем о личной жизни. А потом появился Пирс.
Эттино горло сжалось, словно в нем что-то застряло. Знакомое жало слез надавило на глаза – мысли о Пирсе заставили подумать и об Элис.
Я спасу ее.
Ее смерть – не завершение. Не конец. Усилием воли прогнав мысли из головы, Этта встала, положив сюртук рядом с платьем. Руки чесались от желания быть занятыми, играть на скрипке, пока голова не очистится и душа не растворится в музыке. Но вместо этого она лишь копалась в наслоениях одеял в сундуке, нащупывая серебряную расческу, которую видела на дне. Судя по щетинкам, та была сделана из какого-то жесткого волоса. Девушка изучила тонкий узор из листьев и цветов на серебряном обороте, удивившись, что София положила ей что-то столь красивое и милое, а, скажем, не миниатюрные грабли, выдирающие волосы с корнем. Однако, проведя расческой по вороньему гнезду из колтунов, Этта уже не была уверена, что граблями получилось бы больнее. Девушка распутывала волосы с отчаянной осторожностью, прикусив губу, чтобы не заплакать. Лак, которым она сбрызнулась перед концертом, не смылся морской водой, а только затвердел от соли. Сей факт, возможно, и показался бы ей любопытным, если бы кожа на голове не горела огнем, а те волосы, что ей удалось расчесать, не стояли бы торчком, как раздерганный комок ваты. Кувшин и тазик оказались пустыми, а Этта была слишком горда, чтобы идти за водой, даже если София спала. В дверь поцарапались и постучались. Девушка молчала затаив дыхание в надежде, что пришедший подумает, будто она спит. Вместо этого после очередного стука дверь приоткрылась, и в щелку просунулась голова.
Мальчик, которого она видела драявшим палубу на коленях, опустив лицо, сложил руки перед собой.
– Ох, не хочу беспокоить вас, но…
Его розоватое, усыпанное веснушками лицо обрамляли пышные рыжие волосы – что за расточительность природы: даровать такие мальчишке! Глаза светились ярко-голубым, а когда он их поднял, округлились.
Этта неожиданно болезненно осознала, что, прервав причесывание, опустила руки на колени без расчески: та продолжала болтаться на голове.
– Мисс! – выдохнул он. – Вы не… очень извиняюсь, я только… мне нужен капитанский, то бишь сюртук мистера Картера!
С достоинством, на которое только была способна, Этта указала на койку:
– Он там. Передай мои сожаления, что так долго продержала его.
Все это время, пока Этта использовала сюртук в качестве успокоительного одеяльца, ей даже в голову не приходило, что у юноши, возможно, не было другой одежды.
Идиотка. Она была смущена собственной черствостью.
Тощий большеухий мальчик добежал до койки и схватил сюртук. А она вернулась к своему занятию – попыталась вытащить расческу, не повырывав при этом все волосы. Дверные петли все не скрипели.
– У вас нету помады, мисс? – выпалил он. – Вам, кажется, больно. – Потом, пойдя белыми пятнами от страха, добавил: – Извините…
– Все в порядке, – быстро соображая, ответила Этта. – У меня нет… помады. И воды. Можешь достать их для меня?
Николас говорил, если что-то нужно, можно попросить мальчиков… Этта не была уверена, чего от нее ожидали, но мальчик не казался встревоженным или настороженным просьбой. На самом деле он ринулся в бой:
– Хорошо мисс, я мигом. Отдам сюртук другому мальчику, шоб почистил, и принесу вам воды. Мамка научила меня, как ухаживать за волосами правильно и подобающе, словно леди… – Запнувшись на вдохе, он взял себя в руки: встал прямо, расправив худые плечи. Глядя на него, Этта догадалась, что ему не больше двенадцати, может, тринадцати. – Вам понадобится помощь, мисс?
Ей нужна помощь, конечно… и та, что он предлагал, и та, о которой, как она только сейчас осознала, она могла попросить. София предупреждала не сходиться слишком близко ни с кем на корабле – ни с кем из этой эпохи, – но сейчас у нее была веская причина приблизить его, выуживая нужную информацию. Этта поджала губы, чтобы удержаться от улыбки, пряча пульсирующее в ней волнение.
– Я – Этта Спенсер, а тебя как зовут?
– Джек, мисс Спенсер, – он слегка поклонился.
Верный своему слову, Джек вернулся с кувшином теплой воды, тряпкой и склянкой чего-то, пахнущего необыкновенно пряно, отчего пустой желудок девушки тут же скрутило голодом.
Джек серьезно относился к своим обязанностям; когда Этта попыталась помочь ему вымыть и вытереть полотенцем свои волосы, он ответил ей твердым взглядом. Девушка закусила губу, чтобы не улыбнуться, и стоически позволила ему нанести пряную смесь – напомадить, догадалась она. Несколько минут ее холили, словно нежную болонку, а потом Этта приступила к исполнению своего плана:
– Джек, ты из призовой команды? Или с «Ретивого»?
Он сообщил, выпятив грудь:
– Из призовой, мисс, и один из лучших. Капитан Холл как следует вышколил нас.
Замечательно. Именно то, на что она надеялась.
– Не мог бы ты рассказать мне о команде?
Джек отшатнулся, окидывая девушку недоверчивым взглядом.
– Ну… они пускают слюни, храпят и пукают, как любые мужики, даю вам слово.
Она снова закусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Нет, я хотела узнать… как их зовут? Откуда они? Что делают, когда не работают? Мне всегда было любопытно.
Всегда – это последние минут десять.
Джек замешкался, наморщив лоб, словно от недоумения и неуместности всего этого. Этта отмела чувство вины и, улыбнувшись мальчику самой обворожительной улыбкой, на которую только была способна, добавила:
– Я спрашиваю, потому что доверяю твоему мнению превыше всех остальных.
Это, казалось, пришлось Джеку по душе.
– Лады. Думаю, лучше всего начать с мистера Картера, – наконец, кивнул Джек.
«Да, – подумала Этта. – Давай».
– Он хороший моряк и нравится мне. Славный. Когда не лается с остальными, учит меня буквам, чего не обязан делать, понимаете? Иногда, когда я приношу ему завтрак, читает мне. Читает так много, шо в толк не возьму, как ему не надоедят все эти слова. – Джек скорчил гримасу. – Он – командир призового судна. Он отдаст корабль в призовой суд и получит наше вознаграждение. Ему не очень нравится черепаховый суп: всегда корчит рожу, когда я подаю его. Он из… ну, я вощще-то не знаю. Но воспитал его капитан Холл. Вы это хотели узнать, мисс?
