— Молина, сейчас еду принесут.
— А, все-таки язык у тебя есть?
— Да, язык у меня есть.
— А я думал, его крысы сожрали.
— Нет, не сожрали.
— Тогда нагнись и попробуй засунуть его себе в задницу.
— Послушай, мне не нравится твой тон, и вообще ты слишком много себе позволяешь.
— Хорошо, тогда вообще больше не будем разговаривать, ладно? Ни слова.
— …
— Нет, спасибо.
— Возьми тарелку побольше.
— Сам возьми.
— Спасибо.
— Нечего меня благодарить.
Глава 6
— Я поклялся, что больше не буду рассказывать тебе фильмы. Не могу же я нарушить слово.
— Ты не представляешь, как больно. Будто ножами режет.
— Так же, как у меня позавчера.
— Причем болит все сильнее и сильнее, Молина.
— Надо позвать врача.
— Не говори глупостей, пожалуйста. Я ведь уже сказал, что не хочу.
— Секонал не помешает.
— Помешает, так можно и привыкнуть. Ты ведь ни черта не знаешь, тебе легко говорить.
— Хорошо, тогда я расскажу тебе фильм… А что я не знаю о секонале?
— Не бери в голову…
— Ладно тебе, расскажи. Мне же здесь некому проговориться.
— Я не могу говорить об этом, потому что дал клятву, в нашей организации все дают клятву.
— Только о секонале, чтобы я тоже мог защитить себя, Валентин.
— Обещаешь никому не рассказывать?
— Обещаю.
— С одним из наших товарищей такое случилось. Его подсадили на секонал и в конце концов сломали. Подавили волю. Политический заключенный не может позволить себе лечь в лазарет, понимаешь? Никогда. В твоем случае это не опасно. В моем — другое дело. Наше движение развалится, если на допросах любого можно будет заставить сказать что угодно… А-а-а, м-м-м… Боль ужасная… Будто меня сверлят насквозь… Будто гвозди в живот забивают…
— Давай я расскажу тебе фильм, чтобы ты отвлекся и не думал о боли.
— И что будешь рассказывать?
— Уверен, этот тебе понравится.
— М-м-м… вот сука…
— …
— Начинай. Не обращай внимания, если я буду стонать, рассказывай.
— Ладно, начинается все… что же это за место? Просто действие там происходит в разных местах… Но хочу оговориться: этот фильм не в моем духе.
— А в каком?
— Такие фильмы обычно любят мужчины, поэтому я его и выбрал… для тебя, раз ты плохо себя чувствуешь.
— Спасибо.
— Как же он начинается?.. Погоди, ах да, на гоночной трассе, не помню, как называется, она на юге Франции.
— Ле-Ман.
— Почему мужчины помнят все, что касается автогонок? Ну так вот, в этих гонках участвует парень из Южной Америки, очень богатый, настоящий плейбой, сын состоятельного землевладельца, у которого большие банановые плантации. Дело происходит во время квалификационных заездов. Он объясняет другому гонщику, что не выступает ни за какую команду, потому что это всё команды компаний-производителей, которые эксплуатируют народ. Он ездит на машине, которую собрал своими руками, потому что он такой — очень независимый. И вот в ожидании заездов они идут выпить газировки, а этот парень необычайно уверен в себе, потому что по всем подсчетам он должен показать фантастический результат — по крайней мере, так говорят все, кто видел его машину на предварительных заездах, и ясно, что он задаст соперникам жару и крупные автомобилестроительные компании опозорятся. И вот, пока они пьют воду, мы видим, как кто-то подходит к его машине; один из маршалов все это наблюдает, но делает вид, что ничего не замечает, потому что он в этом замешан. Так вот, тот, что подходит к машине — у него очень противная рожа, — копается в двигателе, что-то отвинчивает и отрывает. Парень возвращается к автомобилю, садится в кабину и выезжает к стартовой линии. Он срывается с места, словно пуля, но на третьем кругу двигатель загорается, и парню еле удается выпрыгнуть. Он жив-здоров, но…
— А-а… черт!., эта гребаная боль!
— …но машине уже конец. Он собирает свою команду, говорит, что все кончено, что у него не осталось денег на сборку нового автомобиля, и уезжает в Монте-Карло (это неподалеку), где его отец отдыхает на яхте с девицей; она намного моложе его, симпатичная. Вообще-то сначала сын звонит отцу на яхту, а затем встречается с ним на террасе отеля. Девицы там нет, потому что отец хочет повидаться с сыном наедине; он его очень любит, судя по тому, как он был счастлив, когда тот позвонил. А парень хочет попросить у отца еще денег, но не решается, ему стыдно, что он вроде как бездельник, такой попрошайка; но когда они встречаются, старик нежно обнимает сына и говорит, чтобы тот не беспокоился из-за машины, он уже все продумал, вскоре парень получит новую, хотя отец не в восторге от того, что его сын участвует в гонках и рискует жизнью. Парень говорит, что они уже не раз это обсуждали, и, конечно, зная страсть сына, отец позволил ему заниматься автогонками, лишь бы тот держался подальше от политических кружков левых студентов, потому что его сын изучал политическую философию в Париже.
— Политологию.
— Точно. А потом отец, надеясь наставить сына на путь истинный, а заодно и более безопасный, спрашивает, почему тот не представляет какую-нибудь известную фирму. Но отпрыск начинает злиться и говорит: ты, мол, и так все время держал меня подальше от Парижа, и пока я собирал свой автомобиль, мне было ни до чего, но заставить меня работать на эти международные корпорации кровососов — никогда! И тут отец говорит то, чего не должен был говорить: когда он видит сына таким взбешенным, тот напоминает ему бывшую жену, мать этого парня. Она была страстной женщиной, идеалисткой, и ради чего… чтобы так кончить… Потом сын поворачивается, чтобы уйти, и отец, чувствуя угрызения совести, просит его подождать, он даст ему денег на новую машину, но сын, который, как ты понял, испытывает нежные чувства к матери, уходит, хлопнув дверью. Отец так и стоит, погрузившись в свои мысли, расстроенный, смотрит с террасы на чудесную бухту Монте-Карло, где пришвартовано очень много яхт, все они подсвечены по бортам маленькими лампочками, и картина похожа на дивный сон. Но тут звонит телефон — это его молодая подружка. Старик извиняется, говорит, что сегодня в казино не пойдет, потому что у него возникли срочные дела и ему надо с ними разобраться. А сын выходит из отеля и тут же натыкается на компанию старых друзей, которые затаскивают его на вечеринку. Там он чувствует себя совершенно не в своей тарелке, поэтому берет бутылку коньяка и незаметно удаляется в свободную комнату, только я забыл сказать, что все происходит на роскошной вилле в предместье Монте-Карло, представляешь себе дома на Ривьере — невероятно богатые, этот — с длинной каменной лестницей, ведущей в сад, и на ней, и на балюстраде расставлены громадные каменные горшки, похожие на урны или гигантские вазы, в которых растут диковинные растения, в большинстве своем огромные кактусы — знаешь, как выглядит агава?
— Да.
— Ну вот, вроде нее. И вот парень спрятался от всех в дальней комнате, в библиотеке, и напивается там в одиночестве. Вдруг он замечает, что в комнату входит женщина, ей лет сорок, элегантна, кажется несколько высокомерной, и в руке у нее тоже бутылка. Но поскольку он сидит в темноте — свет идет лишь от окна, — она не видит его, садится и наливает себе из бутылки. И в этот момент фейерверк освещает залив Монте-Карло — это какой-то национальный праздник, — и парень поднимает бокал, приветствуя женщину. Она удивлена, но когда он жестом показывает, что они оба пришли сюда с одной целью — у него в руке бутылка «Наполеона», и он, как и она, хочет сбежать ото всех, — она против воли улыбается. Он спрашивает, почему она хочет забыться, но женщина говорит: пусть он первый расскажет, а потом уж она.
— Похоже, мне опять надо в туалет…
— Позвать охранника?
— Нет, я потерплю…
— Ты сделаешь себе только хуже.
— Но они могут увидеть, как мне плохо.
— Слушай, они не положат тебя в лазарет из-за какого-то поноса…
— Кто знает, сегодня это уже четвертый раз, посмотрим, сколько я еще выдержу…
— Ты весь белый, это не просто понос. На твоем месте я бы пошел к врачу…
— Помолчи, пожалуйста.
— Я рассказываю дальше, но слушай… понос ведь не заразен? Потому что то же самое было и у меня… Ты ведь не думаешь, что я виноват?
— Это, наверное, из-за еды, раз мы оба заболели… Ты был такой же белый. Но вроде уже полегче, так что продолжай…
— У меня это сколько продолжалось?.. Около двух дней.
— Нет, всего одну ночь, наутро тебе уже было лучше.
— Тогда позови охранника, раз это на одну ночь.
— Рассказывай дальше.
— Ладно. Мы остановились на том, что он встретил элегантную женщину. Я сказал, что она среднего возраста, из высшего света.
— Как она выглядит?
