Но на третий день я прихожу к выводу, что должна что-то предпринять. Каждая клеточка моего тела жаждет получить ответы. Ответы на вопросы, ради которых я здесь.
Я только вошла в квартиру после ежедневной вылазки и тут же напрягаюсь. У входа стоят чемоданы — количества вещей хватит на пару месяцев, — и в воздухе стоит сладкий аромат, что-то вроде амброзии с жимолостью. С кухни слышится звонкий смех.
Кровь стучит в висках, я всем телом вжимаюсь в стенку. Зейн не упоминал, что кто-то приедет. Я хватаю тяжёлый декоративный подсвечник с комода в холле и бесшумно прохожу через гостиную на кухню, где к моему огромному удивлению оказываются Зейн и Ариан.
Ариан первой замечает меня, стоящую в дверях с поднятым над головой подсвечником. Её рот удивлённо раскрывается. Зейн оборачивается и видит, как я приготовилась к бою. Он быстро побегает ко мне и выхватывает подсвечник из руки.
— В этом нет необходимости, — бормочет он.
— Что ты здесь делаешь? — требую от него ответа. — Я же сказала, чтобы ты не приезжал.
— Мне напомнить, чья это квартира? — сквозь зубы отвечает Зейн. — Я могу приезжать сюда, когда захочу.
Я вспыхиваю всем телом. Чувствую себя дурой. Ну конечно, это его жильё, и у него есть полное право поставить меня на место.
Ариан бросается ко мне.
— Привет, Сиенна, рада тебя видеть, — говорит она, слегка меня обнимая. Я чувствую, какая она худая. — Пожалуйста, не злись на Зейна. Это была моя идея устроить тебе сюрприз.
— Сюрприз, определённо, удался, — замечаю я.
Ариан улыбается, показывая идеальные белые зубы.
— Как хорошо! Я просто обожаю сюрпризы. И знала, что ты будешь рада.
Выдавливаю улыбку.
— Я рада, — разворачиваюсь к Зейну и говорю: — Зейн, можно тебя на минуточку?
Зейн переводит взгляд с меня на Ариан и обратно и кивает. Схватив его за руку, я тяну его в гостиную, посылая Ариан доброжелательную улыбку.
Как только мы оказываемся там, где она не услышит, я шиплю:
— Что ты здесь делаешь? И почему с ней?
— Прости, — говорит он. — Она и так собиралась поехать в Рубекс, а я хотел проведать тебя, и мне показалось это хорошей идей. Ну, уже не такой хорошей.
— Я же сказала тебе не приезжать. Ты хоть представляешь, насколько теперь всё будет сложнее? С ней под боком? Это рушит к чёрту все планы!
— Знаю, и мне, правда, жаль, — он делает паузу. — Но есть хорошая новость: она будет занята своими делами в городе. Тут на неделе будет какая-то масштабная свадебная выставка, которую она с нетерпением ждёт.
Я мотаю головой, слишком злая, чтобы говорить. Это не грёбаные каникулы. Мы здесь не ради развлечений, не ради свадебных выставок. У меня есть две важные задачи. Устранить Рэдклиффа — раз. И вернуть Трея — два.
— Ой, да не переживай обо мне, — ядовито выпаливаю я. — Я обо всём позабочусь, пока ты шляешься с Ариан по выставкам, планируя вашу будущую свадьбу. Как я могу стоять у вас на пути, — я собираюсь уйти, но Зейн хватает меня за руку.
— Сиенна, стой. Всё совсем не так, и ты это знаешь.
Вырвав руку, я иду по коридору.
— Сиенна, стой, куда ты пошла?
— Наружу. Мне нужно подышать.
— Но мы не закончили разговор, — возражает он.
Я слышу, как Ариан зовёт Зейна из кухни. Я выхожу через главную дверь и бью по кнопке вызова лифта. Зейн следует за мной.
— Нет, — говорю я. — Мы закончили.
Двери раздвигаются.
— Просто выслушай меня…
Я захожу внутрь, и двери начинают закрываться. Зейн протягивает руку, чтобы остановить лифт, но затем медленно убирает, словно мысленно заставил себя отпустить меня. Он сжимает губы в жёсткую линию, в глазах — смесь злости и разочарования. Я смотрю себе под ноги, пока двери не закрываются окончательно.
Я стою в лифте, прислоняясь спиной к стене, тяжело дыша. Сердце отбивает неровный ритм о грудную клетку, руки трясутся. Я уже жалею, что решила выйти, и часть меня хочет вернуться назад и извиниться. Но потом я вспоминаю про Ариан, которой Зейн разрешил приехать, и ярость пламенем вспыхивает в груди.
Он мог найти предлог, чтобы отказаться от поездки. Или хотя бы чтобы она не приезжала в его квартиру. Но нет, он этого не сделал. А значит, подсознательно хотел, чтобы она была здесь. И да, это слегка ранит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мне нужно остыть. Небольшая прогулка должна помочь.
Я нажимаю кнопку подземного этажа и жду. Лечу вниз так быстро, что желудок взлетает, уши закладывает, а мозг проясняется.
Мне нужен план. Я никак не смогу подобраться к Трею, пока Рэдклифф на свободе. В то же время сам Рэдклифф наверняка ходит с охраной в поисках остатков «Грани», что может затруднить доступ к нему.
Покинув здание, я замираю, решая, куда пойти дальше. Я знаю, что парк располагается по левую руку, но хочу посмотреть и другую часть города. Я иду вдоль дороги, прочь от пентхауса Райдеров. Я снова выделяюсь из толпы в своих тёмных штанах и футболке, в то время как все остальные девушки одеты по последней моде — в сверкающие юбки, металлические корсеты и острые каблуки.
Я прохожу отели, другие высотки, не менее впечатляющие, и деловые центры. Время от времени, между кварталами я вижу проблески залива. Мне очень сильно захотелось подойти ближе, и я сворачиваю по одной из улиц. Пересекаю ещё один перекрёсток, и от океана меня отделяет лишь металлическое ограждение. Облокотившись на перила, я глубоко вдыхаю солёный воздух.
Я закрываю глаза и запрокидываю голову. Солнце греет моё лицо, а океанский бриз — охлаждает кожу. Я думаю о том, какой мирный здесь океан, несмотря на гудки, звучащие время от времени вдалеке, как вдруг кто-то хватает меня сзади. Я собираюсь закричать, но звук заглушает ладонь, накрывшая мой рот.
— Ну и ну, мисс Престон, — говорит голос, который я знаю даже слишком хорошо. — Рад нашей новой встрече.
Не успеваю я начать сопротивляться, как что-то прокалывает мою шею, и весь окружающий мир погружается во тьму.
14. СИЕННА
Моё тело будто сделано из свинца. Я не могу пошевелиться. Ни ногой, ни рукой, ни даже веками. Глаза просто отказываются открываться. Зато работают все остальные органы чувств. Я слышу приглушённые голоса то ближе, то дальше. Я чувствую запах дезинфицирующего средства. Мой рот пересох, будто в него запихнули тысячу бумажных полотенец. Когда я пытаюсь поднять руку, мои пальцы дёргаются, и я слышу шелест простыней.
Моё правое веко принудительно открывают, и я вижу ярко-красный свет, состоящий из нескольких колец, как у мишени. Пальцы, держащие моё веко, отпускают его и переходят к левому. Нет ни боли, ни напряжения, только полное онемение с головы до пальцев ног.
Я фокусируюсь на голосах вокруг меня. Один мужской, глубокий и, как ни странно, он кажется мне знакомым. Это не голос Рэдклиффа, я уверена, но не могу определить, чей он. Или где я его уже слышала.
— Так вы говорите, что она сама вызвалась на изменение ДНК? — говорит первый голос.
Второй я не узнаю.
— Да. Просто налетела на Рэдклиффа с мольбами. Сказала, что она сирота и что-то про психическое заболевание в её семье. Не хочет унаследовать или что-то вроде того.
Они говорят обо мне. Я пытаюсь заставить себя открыть глаза, собирая всю силу воли в области век. Они открываются узкими прорезями, и яркий белый свет бьёт по глазам. Вздрагивая, я крепко зажмуриваюсь, прежде чем попытаться ещё раз.
Комната размыта, как в тумане. Белые лампочки свисают с потолка, согревая моё тело, как искусственное солнце. Всё здесь белое… и стерильное.
В зоне видимости возникает силуэт, и хотя он тоже расплывчатый, я пытаюсь сфокусироваться на лице человека. Это мужчина, джентльмен в годах, одетый в белый лабораторный халат с седыми прядями в тёмных волосах. Он наклоняется ближе, когда замечает, что я открыла глаза, и моё горло пересыхает ещё сильнее, если это вообще возможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я несколько раз моргаю, мои веки такие тяжёлые, будто их измазали мёдом. Я надеюсь, что лицо изменится, станет иным, но оно остаётся таким же. Те же карие глаза, те же седеющие волосы, те же складки у рта.
