«Вот как они меня вычислили», — догадался Юрасик.
— Не могли бы вы рассказать, что видели, как можете прокомментировать случившееся…
«Они подозревают, что это я их вырубил, — сообразил Юрасик, — но ни понять, ни доказать ничего не могут, потому что пацаны не в себе, а других свидетелей нет. Видать, палка на людей плохо влияет…»
— Ну, я, товарищ полковник, ведь тоже не очень адекватный в тот день был. В принципе-то я не пью, не курю, спортом занимаюсь, но у меня как раз день рождения был, так что…
— Но что-то вы могли видеть? Вот это и расскажите.
— Что все видели… Омоновцев, потом других омоновцев, потом милицию… Темновато было, да и сидели мы далеко.
— А когда учения закончились?
— Опять какой-то шум был, кому-то «скорую» вызывали. Не задался у меня денек… Да я уж расплачивался к этому времени.
— Один из пострадавших упорно повторяет, — тут полковник поднял голову и стал сверлить взглядом Юрасикову переносицу, — что один из посетителей воздействовал на него стеклянным предметом, вроде электрошокера, после чего тот сразу же потерял сознание и очнулся опять на том же месте, только двумя часами позднее, хотя никто его в это время в ресторане не видел. Как вы думаете, что это был за стеклянный предмет?
— Стеклянные предметы в руках там были практически у всех, — хваля самого себя за сообразительность и искрометное остроумие, ответил Юрасик. — Это бокал называется, и отключиться из-за него тоже не проблема, вопрос, сколько раз за него браться. Я не понимаю, какие ко мне претензии?
— Претензий у нас нет никаких, повторяю, просто нужна информация. Но раз вам нечего сообщить…
— Нечего, поскольку я праздновал, да и темно было. Уж извините.
— Если что-нибудь вспомните или надумаете, моя визитка у вас есть.
…Воздух снаружи, набитый за рабочую неделю выхлопами, показался Юрасику необыкновенно свежим и легко наполнявшим грудь. Однако и мысли распирали Юрасикову голову не хуже того воздуха. Вот значит, кто его отслеживал тогда из «семерки».
Намерение разобраться с беспокойным и непредсказуемо пакостным дедовым наследством стало тверже гранита. Скоро, скоро он все решит — надо будет, даст денег на раскрутку, только пусть все будет живенько и ладно. Надо во что бы то ни стало занять эти игрушки делом.
А завтра у Юрасика были гости — Андрей и девчонки.
Утро после Лубянки казалось особенно прелестным, свежим и солнечным.
Часам к одиннадцати подъехал Андрей, и они c Юрасиком вроде наладились поговорить о фокусных делах. Но во двор, переваливаясь на колдобинах деревенской дороги, уже въезжал «ниссан» с девушками и шашлычным сырьем.
Лены высказали желание осмотреть дом, но Юрасик с Андреем разом запротестовали, махая руками и аргументируя тем, что смотреть пока не на что — сплошной творческий поиск, не более.
На машине художника они доехали до облюбованного Юрасиком местечка на бережке почти высохшей после жаркого лета речки. Когда уже жарились шашлыки, а натекшая к середине дня жара загнала их в тень, Юрасик попытался завести разговор о дедовом наследстве. Юрасик упомянул, что к нему уже обращались с предложением о покупке дедовых цацок. Лена-внучка, обратив на Юрасика широко раскрытые от ужаса глаза, вскричала «Нет, нет!».
— Ну а что с ними делать? — спросил Юрасик, почему-то радуясь, что она не отказывается от дедова имущества. — У меня пара недель осталась, чтобы участок обустроить, а этот раздолбай на колесах мешает. Ведь уж сколько стоит… Дед-то как? Он ничего посоветовать не может?
— Да он плохой. Только спит, ест и иногда телевизор смотрит. Он сейчас в санатории ветеранов войны.
— Воевал?
— А как же. Разведчиком был.
Юрасик хотел было пошутить над тем, что фокусник в разведке — это круто.
— Трейлер можно на платную стоянку отогнать, — предложила Лена-сестра.
— А ты будешь оплачивать? — резко мотнула головой Лена-внучка.
«Не фонтан как друг друга любят сестрички», — подумал Юрасик и сказал:
— Ну, девчонки, не надо так. Важный вопрос решаем, жизненный. Меня дед типа наследником назначил, а я в цирке человек чужой, и что с этим делать, не знаю. Если надо что-то финансировать — на это, я, может быть, и пошел бы, но других хлопот мне не надо. У тебя, Андрей, какие мысли появились?
— Что эти уникальные вещи отдать можно только в опытные руки.
— Такие руки были только у дедушки, — вставила Лена-внучка.
— Дед не в счет, Ленок, что воду в ступе молоть, — все больше раздражаясь, сказал Юрасик. — Дед старый и больной, и решать это нам.
Говоря ни о чем, они съели шашлыки. Юрасик так и не услышал главного — когда у него с участка откатят трейлер, что будет с игрушками, какова его роль в этом деле. Не понял он и какая Лена ему больше нравится.
Та, которая внучка фокусника, вроде посимпатичнее и поумней. Но была она нервной, огрызливой. Лена-сестра была побледней, но и поспокойней, и несколько раз Юрасик ловил на себе ее уважительный и внимательный взгляд. Лена-внучка и в лицо-то ему особенно не глядела.
Когда солнце, краснея от натуги, зависло над горизонтом, они двинулись назад, на участок. Андрей высадил Юрасика у дома.
— Ну, вы, ребята, шевелите мозгами, что нам с этим делать. — Юрасик небрежно ткнул в сторону притаившегося в пыльных зарослях трейлера. — Нужна будет конкретная помощь, связывайтесь со мной, предлагайте. А то…
Остальные напряглись, ожидая, что еще скажет Юрасик, но он только произнес «Ну, пока, счастливо» и сделал Андрею жест отправляться.
Дел на остаток дня только и было что посидеть на порожке, глядя, как багровый пузырь солнца неумолимо тонет в сивых хлябях на горизонте. Отчаянно стрекотали кузнечики — осень не за горами, день заметно укоротился.
Стемнело. Чтобы не приманивать комаров, Юрасик убрался с порога и решил пройтись по дому, посмотреть, как подвигаются дела с окончательной отделкой. Кое-где уже закончили со стенами, начали навешивать светильники и люстры, почти везде был паркет, который придирчивый Юрасик, присев на корточки, поковырял ногтем. Можно было хлопнуть таблетку, чтобы назавтра не мучиться изжогой, и лечь спать.
«Хорошо, что я ребятам про поход на Лубянку не сказал, — подумал он, заворачиваясь в одеяло. — А с цацками я разберус-с-сь…»
Проснувшись, Юрасик не ощутил противной тяжести вчерашнего переедания и резкого нежелания вставать. Наоборот, его буквально выкинуло из койки, заставило без натуги схватиться за гантели, которые лежали в углу, словно два жирных черных поросенка в загончике, — как во времена его боевой молодости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
