— Он обманул меня, — внезапно говорит она. — Он дал мне обещание, а потом выбрал другую женщину. Он солгал мне.
Раздаются вздохи. Парит полна решимости выставить своего бывшего как мужчину без чести.
— Он выбрал эту женщину, когда вы еще были вместе?
— Не понимаю.
— Алексис спрашивает, посещал ли этот мужчина твои меха, а также меха других.
Ее лицо пылает ярким румянцем, но я не испытываю к ней сочувствия. Она решила публично порыться в своем грязном белье. Теперь ей придется иметь дело с последствиями.
— Нет, катай.
Я наклоняю голову.
— Значит, он сказал тебе, что больше не хочет быть с тобой, прежде чем обратил внимание на другую женщину?
Парит смотрит на меня со слезами на глазах, но кивает.
— Это называется жизнь, — говорю я. — Иногда, как бы ты ни старалась, все идет не так, как бы тебе хотелось.
Слезы катятся по ее лицу, и я вздыхаю. Дело не в том, что я не испытываю никакой симпатии к этой женщине, просто мне неприятно видеть, как она сжигает свою собственную жизнь дотла, пытаясь бросить тень на своего бывшего.
Если я чему-то и научилась в этом племени, так это тому, что здешние люди сплетничают обо всем. Вместо того чтобы жить дальше и быть счастливой, Парит превратила свою жизнь в спектакль.
Некоторым людям просто не хватает мужества. Им не хватает жизнестойкости. Когда их мир рушится, они разваливаются вместе с ним, и они тратят так много энергии, чувствуя себя преследуемыми и жертвами жизни, что забывают о том, что важно.
Стержень.
Я понимаю, перемены — отстой, особенно когда ты к ним не привык. Но большинство людей тратят так много времени на борьбу с переменами, что забывают искать возможности, которые они открывают перед ними.
— Каково твое решение? — спрашивает меня Дексар.
— Нет никакого решения. Здесь ничего нельзя сделать. Счастье — лучшая месть, поэтому я предлагаю тебе двигаться дальше. — Я замолкаю, на мгновение задумавшись. — Недавно я слышала, что иногда женщины переселяются в другие племена, чтобы найти себе пару. Конечно, это полностью зависит от тебя, но иногда «начать все с нуля» может быть именно тем, что тебе нужно.
Парит, кажется, обдумывает это и, наконец, кивает. Больше ей нечего сказать, и она отступает, направляясь к большому выходу.
— Что это было? — бормочу я Дексару.
— Просто хочу убедиться, что ты не уснёшь там, сидя в кресле.
Я прищуриваюсь, и он подмигивает мне. Затем его лицо становится холодным, когда он смотрит на вход.
Входит Нара, по обе стороны от нее охранники. На ней все тоже платье, в котором она напала на меня, и на рукаве бурое пятно крови. Кровь Яри. Я сглатываю желчь.
— Что происходит? — бормочу я, и Дексар смотрит на меня.
— Суд над Нарой.
— А где ее представитель?
— Прости?
— Кто будет отстаивать ее сторону?
— Нет никакой стороны. Она напала на тебя и была поймана с поличным.
Дерьмо. Как бы я ни ненавидела то, что сделала Нара, ясно, что она была не в своем уме.
— Прекрасно. Я буду представлять ее интересы.
— Нет, не будешь.
Я скрежещу зубами до боли в челюсти, наблюдая, как Нару подводят ближе, пока она не оказывается всего в нескольких шагах от меня.
Выражение лица Дексара холодное, когда он смотрит на нее.
— Ты напала на Яри без какой-либо причины и попыталась убить Алексис — женщину, находящуюся под моей защитой. Что ты можешь сказать в свою защиту?
Это не суд. Это гребаный приговор. Трудно сопоставить этого мужчину с парнем, которого я вижу, когда мы остаемся наедине.
Интересно, трудно ли никогда не показывать свою истинную сущность на публике? Чтобы тебя воспринимали как холодного, беспощадного правителя.
— Я избранная, — говорит Нара, умоляюще глядя на Дексара. — Спроси мою мать. Она тебе скажет.
Глаза Дексара сужаются с намеком на жалость. Ясно, что все, что происходит в голове Нары, скорее всего, благодаря ее матери.
— Приведите Гиру, — говорит Дексар, и толпа ропщет, когда входит пожилая женщина, также сопровождаемая охранниками. Она так похожа на свою дочь, что если бы у нее не было морщин на лице и если бы в волосах тоже была белая прядь, то их было бы трудно отличить друг от друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты знаешь о преступлении, которое совершила твоя дочь. Что ты можешь сказать в оправдание своей лжи? — спрашивает Дексар.
— Это не ложь, — выплевывает она. — С самого ее детства я знала, что избранницей будет Нара. Посмотри на нее!
Можно было услышать, как падает булавка, когда Дексар поднялся на ноги. Даже я знаю, что лучше не приказывать Дексару на людях.
— Я смотрю, — тихо говорит Дексар. — И все, что я вижу, — это женщину, которая была обманута ложью своей матери. Ты здесь истинный виновник.
Я открываю рот и тут же захлопываю его. Действия Нары — ее собственные, но ее мать также должна нести ответственность за свою долю вины.
Гира поворачивается ко мне, ее глаза полны ненависти.
— Ты самозванка! — кричит она, и я напрягаюсь, когда она дергается в мою сторону. Охранники крепко держат ее, и она не двигается с места, но меня все равно передергивает от выражения ее лица. Если бы она могла, эта женщина убила бы меня прямо сейчас.
Я этого не понимаю. Я пробыла в этом племени совсем недолго. Что я могла сделать, чтобы вызвать такую ненависть?
— Ты всего лишь шлюха, — говорит Гира. — Ты никогда не будешь «избранной».
Дексар кивает одному из охранников, и тот закрывает рукой рот Гиры.
— Итак, — тихо говорит Дексар, поворачиваясь ко мне. — Каково наказание за попытку убийства другого человека на вашей планете?
Я сглатываю.
— Тюрьма, — хриплю я. — Тех, чья вина доказана, сажают в тюрьму.
Дексар отрицательно качает головой.
— Мы не сажаем женщин в тюрьмы на этой планете.
— Вместо это вы предаете их смерти?
— Ни мне, ни моему отцу никогда не приходилось делать такое. — Дексар смотрит на обеих женщин, и они бледнеют. — Но все когда-нибудь случается в первый раз.
Почему-то я знаю, что он блефует. Дексар не собирается предавать этих женщин смерти, но он, очевидно, доказывает свою правоту, чтобы распространились слухи о его снисхождении. Он должен быть в состоянии проявить это милосердие, не проявляя слабости. Он не может допустить, чтобы кто-то совершал покушение на убийство так близко к его комнатам.
Я прочищаю горло, внезапно уверенная, что он хочет, чтобы я ему подыграла.
— Я прошу пощады, — говорю я, и Дексар поворачивается ко мне, склонив голову.
— Чего? — мурлычет он, и я, прищурившись, смотрю на него.
— Милосердия, — говорю я, повышая голос, чтобы все в комнате слышали.
— Эти женщины совершили тяжкое преступление, — говорит он, и я вижу, как люди в толпе решительно кивают.
— Смерть, — шипит старуха, и Дексар поднимает бровь.
Хотел бы я разыграть свой козырь прямо сейчас. Но Зарикса и Бэт здесь нет, поэтому у меня нет доказательств того, что они планируют жениться, а это значит, что Дексар вряд ли окажет мне услугу, которую он мне должен.
— Смерть — это не то, что меня устроит, — говорю я, тщательно подбирая слова. — Я изо всех сил старалась влиться в вашу культуру, но как одна из жертв я молю о пощаде.
— Сделка, — говорит Дексар, и я ерзаю, когда толпа снова замолкает. Торг с Дексаром никогда не заканчивается хорошо.
— Что за сделка?
— Ты переедешь в мои комнаты.
— Нет! — кричит Нара, и охранник тоже закрывает ей рот ладонью.
Я смотрю на Дексара. Что-то подсказывает мне, что меня обвели вокруг пальца. Он приподнимает бровь, и я не желаю ничего больше, чем остаться наедине с этим несносным придурком, чтобы сказать ему все, что я думаю об этой конкретной сделке.
— Отлично, — выдавливаю я, и его улыбка ослепляет.
Он поворачивается к двум женщинам, и его лицо снова ожесточается.
— Вы покинете это племя. Вам здесь не будут рады, и никто из наших союзников вас не примет. Предлагаю вам найти работу в Нексии.
