Я дрожу, задыхаюсь, мои бедра двигаются быстро, пока он другой рукой тянет меня вниз, его бедра поднимаются, и мы вместе стараемся угнаться за нашим удовольствием.
Я кончаю, содрогаясь, стиснув зубы, когда я сжимаюсь вокруг его длины. Дексар тянет меня вниз для последнего толчка, изливаясь в меня, и я падаю на его грудь, тяжело дыша.
Вот тебе и «Я не буду спать с королем племени». Так себе выдержка, Алексис.
Дексар гладит меня по заднице, и я прижимаюсь ближе.
— Твои ноги в порядке?
Я чувствую движение его головы, когда он кивает.
— Мазь сильнодействующая. А ты? Я ведь не сделал тебе больно, правда?
Мышцы болят, но не от взрыва. Когда мое лицо нагревается от румянца, я утыкаюсь ему в грудь и качаю головой. Он смеется.
Пора сменить тему.
— Каково это — быть катайем?
Дексар пожимает плечами, его рука скользит по моей пояснице.
— Я всегда знал, что буду править. Мой отец был из небольшого племени, которое было завоевано гораздо большим племенем. В тот день он потерял обоих родителей, братьев и сестер и чуть не умер сам. Он поклялся, что создаст такое большое племя, что никому и в голову не придет отнять его у него.
— И он воспитал тебя таким же.
Теперь все обретает смысл. Почему Дексар увеличил свое племя до такого большого размера. Невада однажды назвал Дексара одержимым желанием увеличить армию.
— Да. Люди в моем племени знают, что все, что я делал, каждая территория, на которую я претендовал, была направлена на то, чтобы сделать нас сильнее. Моей будущей паре не придется опасаться за свою жизнь. И никогда не увидит, как наших детей убивают захватчики.
Голос Дексара мрачен, но я не могу не сосредоточиться на его словах. Его будущая пара. Я считала Дексара высокомерным плейбоем, но с тех пор, как я здесь, я увидела в нем ту сторону, которую никогда не ожидала увидеть. Конечно, он все еще высокомерен, и я уверена, что он все еще плейбой, но однажды, когда он возьмет себе пару, я не сомневаюсь, что он будет верен ей. Он защитит ее и сохранит в безопасности вместе со всеми детьми, которые у них будут.
Я прикусываю губу. Хорошо, что я планирую вернуться на Землю. Потому что я не могу смотреть, как он берет себе пару. Мои руки сжимаются от этой мысли.
— Твои родители еще живы?
— Мой отец умер во сне. Моя мать все еще жива. — Голос у него сочится теплотой. — Когда она услышит о том, что произошло сегодня, она, скорее всего, войдет сюда и выскажет мне все, что думает.
Дексар шевелится, явно чувствуя себя неловко.
— Тебе нужно лекарство от боли, — говорю я.
Он качает головой.
— Отвлеки меня. Расскажи мне что-нибудь о себе. Чем ты занималась на своей планете?
Я улыбаюсь.
— На самом деле это довольно иронично. Я астронавт-инженер. Моя команда занималась проектированием космических кораблей. Когда вторглись аркавианцы, мы пытались выяснить, как работают их корабли, чтобы мы могли воспроизвести их. А потом меня переместили на инопланетном космическом корабле и продали до аварийной посадки на эту планету.
— Вот почему ты хочешь вернуться на свой корабль.
Я киваю и почти задерживаю дыхание, когда он надолго замолкает. К счастью, он меняет тему.
— А твои родители?
Я прочищаю горло.
— Эм. Я никогда не знала своих родителей. Меня бросили на пороге церкви, когда мне было всего несколько часов от роду.
— Я не понимаю.
Я пожимаю плечами, избегая его взгляда.
— Меня нашел священник и отдал в приемную семью. Ты думаешь, что мне повезло — я имею в виду, что дети обычно пользуются большим спросом. Но нет.
— Твои родители бросили тебя? — голос Дексара звучит недоверчиво, и я смущенно ерзаю. Не часто я рассказываю кому-либо о своем детстве, и я не совсем уверена, почему решила, что сейчас самое время рассказать Дексару. Достаточно сложно рассказать другому человеку, как меня оставили в картонной коробке, завернутой в полотенце. Но на этой планете дети бесценны, а семья — это все. Как Дексар сможет понять?
Я сглатываю комок в горле.
— Я не знаю, было ли это совместное решение или моя мать была испуганной девочкой-подростком, которая скрывала беременность. Я не знаю, была ли она вынуждена отказаться от своего ребенка или просто не могла справиться с этим. В любом случае, никто не хотел меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дексар наклоняется и целует меня в макушку. Я смаргиваю слезы от нежности.
— Я хочу тебя, — говорит он.
ДЕКСАР
Я оставляю Алексис спать в моей постели, где ей самое место. Мне требуется много времени, чтобы повернуться и уйти. Мои ноги чувствуют себя намного лучше благодаря мази, которую Эллис и другие целители создают для лечения таких травм.
Соитие с Алексис…
Ничто не сравнится с этим. Никогда мое тело не горело, почти неутолимой жаждой обладания. До этого женщины были лишь приятным развлечением. Но Алексис…
Она — мое все.
Я иду к большому ташиву, который служит нашей тюрьмой. Воздух этим утром прохладный, и члены племени стараются не шептать, вероятно, шокированные таким нападением.
Ко мне приближается Брикс, и мы оба изучаем ташив.
Редко, когда это сооружение используется для чего-либо, кроме редких дисциплинарных наказаний для воинов, которые бросили вызов друг другу после слишком большого количества ноптри.
Однако сегодня там заключен предатель, который думал убить мою Лекси у меня на глазах.
— Что мы знаем? — спрашиваю я.
Брикс оглядывается, и я жестом приказываю своим охранникам отойти подальше, за пределы слышимости.
— Предатель — Оркан, катай.
Мое сердце замирает, и я смотрю на Брикса. На мгновение мне кажется, что он шутит, но в его глазах нет ни капли юмора.
В них нет ничего, кроме холодного возмездия.
Оркан был одним из моих советников в течение многих лет. Это кажется невозможным.
— Ты в этом уверен?
— Он сознался, катай. Его видели рядом с кради за несколько мгновений до того, как тот загорелся.
Возможно, он признался под пытками. То, что он был поблизости, не обязательно означает…
— Он нес стручок тресли, — продолжает Брикс. — Единственная причина, по которой мы решили допросить его, заключается в том, что мальчик-кринир узнал стручок и спросил Зарикса, не готовимся ли мы к нападению.
— Джавир, — бормочу я, все еще пытаясь принять эту реальность.
— Джавир. Судя по всему, стручки тресли использовались для борьбы с вуальди во время нападения на лагерь Текара. Мальчик стал беспокоиться, думая, что нас вот-вот захватят. Он спросил Зарикса, и когда кради взорвался, Зарикс настоял, чтобы мы допросили Оркана.
— Простое совпадение, — бормочу я, и Брикс кивает.
— Если бы мальчик не заметил стручок, ничто не связывало бы Оркана со взрывом, и не было бы причин допрашивать его.
— Зачем он это сделал? — вот чего я никак не могу понять.
— Он был одним из воинов, покинувших племя Лафы. Поклявшись нам в верности, он, очевидно, передавал информацию Лафе. Годами.
Я рычу от этой мысли. Теперь понятно, почему Оркан отказался согласиться с тем, что Лафа может сотрудничать с вуальди.
— А теперь Лафа мертв, — говорю я.
— Да. Но он знал, что будет означать прибытие человеческих женщин. Как только он узнал, что они здесь, он, должно быть, сам сосредоточился на их заполучении. Поскольку Варик был его заместителем, вполне вероятно, что Лафа поделился с ним этим планом.
— И Оркан решил, что Алексис не должна достаться ни мне, ни Варику.
Брикс молча кивает, бросая на меня слегка настороженный взгляд. Я дрожу от ярости, борясь с желанием ворваться в ташив и перерезать горло Оркану.
Мне требуется много времени, прежде чем я смогу говорить.
— Я не могу туда войти, — говорю я. — Я убью его, а он нужен нам пока живым. Допрашивайте его до тех пор, пока не убедитесь, что он выложил всю имеющуюся у него информацию.
