— Ну, что же, я пойду?
Жюльетта опустила лицо, чтобы он не увидел, как внезапная улыбка пробежала по нему, и согласно кивнула:
— Да, ступайте…
И, не задержавшись ни одной лишней минуты, молодой человек направился на поиски Сен-Клера и Марии.
Жюльетта закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. То, что произошло, по ее мнению, не имело оправдания и все же, все же… Все же она не могла не думать о том, что вот ее жизнь, кажется, начинает меняться. В ней происходят странные и манящие события, которые не пугают ее, а наоборот — радуют. Она будто бы задышала полной грудью впервые за долгие месяцы и даже годы. Как будто цепи, сковывавшие ее все это время, стали распадаться.
Вот только что она жаловалась Марии на невнимание своего мужа и на безответную любовь к нему, а теперь… Теперь она сама почти уподобилась ему, оставшись наедине с другим мужчиной и позволив ему поцеловать себя. Странно, но ей не было этого стыдно. Словно это был ответ на вопрос, который она задавала себе все последнее время: а что же делать?
Нет, она вовсе не собиралась изменять мужу или, как говорится, искать приключений. Но она внезапно поняла, что жизнь так многообразна, так странна, и грешно жаловаться на собственное бездействие.
Жюльетта прошлась туда-сюда по зале и на очередном шаге почувствовала сильную боль в подвернутой ноге. Она вскрикнула и упала. От страха и боли у нее закружилась голова, Жюльетта слабо охнула и лишилась чувств.
* * *
…Жюльетта открыла глаза. Вдруг показалось, что она попала в какой-то странный сон. Перед ее глазами была уже не стена, а огромная зала. Сама она сидела на полу, на хорах, упираясь руками в дубовую балюстраду, а внизу расстилался празднично украшенный обеденный стол, за которым собралась добрая сотня гостей.
Все были очень богато, но странно одеты. Слегка придя в себя, Жюльетта сообразила, что гости одеты просто по старинной моде, так, как одевались при короле Франциске I.
— Странный маскарад, — прошептала молодая женщина. — Интересно, откуда взялись здесь все эти люди? Тут же никого не было…
И тут, к немалому своему ужасу, она узнала мужчину, сидевшего во главе стола: это был ее муж Арман де Сен-Клер. А рядом с ним… О Боже! Рядом с ним сидела она сама — Жюльетта!
Молодая женщина оглядела себя. С необыкновенной роскошью одетая, блистающая гранями драгоценных камней, но страшно бледная и чуть не плачущая — вот какой она была и какой себя чувствовала.
Люди весело пировали, мужчины смеялись, женщины, которых было очень мало, взвизгивали. Все звуки отражали стены старого замка. Пылал камин, горели сотни свечей, вино лилось рекой. Жюльетта посмотрела на свои руки, украшенные перстнями и, вздрогнув, вдруг обернулась и глазами поймала взгляд своего мужа, Армана Сен-Клера. Это был он, и в то же время не он. Но через мгновение она уже не могла размышлять о том, кто это. Для нее это был Сен-Клер…
Тот, неожиданно повернулся к Жюльетте, и в глазах супруга она прочла такую злобу, какой никогда и ни в ком ей видеть не приходилось. Сен-Клер поднял со стола кубок с вином и протянул ей. Жюльетте не хотелось его брать, но почему-то она поняла, что должна сделать это, что от этого зависит жизнь не только ее, но людей ей дорогих и близких. Она принудила себя сделать глоток под ненавидящим взглядом мужа и поставила кубок на стол. Сен-Клер склонился к ней:
— Я просил вас быть посговорчивее сегодня, не то вы сами знаете, чем все может закончиться для вас, — пробормотал он и тут же неожиданно громко объявил на весь зал:
— Мне не нравится выражение вашего лица, вы будто бы меня ненавидите?
Жюльетта ощутила смертный ужас и замерла, не зная, что ответить, а приглашенные разразились громким смехом. Они-то совершенно определенно знали, к чему была сказана эта фраза. Но самый дерзкий хохот раздался совсем рядом. Это веселилась женщина, сидевшая по другую сторону от Сен-Клера. Она нагло смотрела на Жюльетту, которая не могла не отметить прекрасного лица соперницы, ее черных волос, восточного разреза глаз, подведенных сурьмой, губ, отмеченных помадой и острых ногтей, украшавших изящные пальчики. Сен-Клер обернулся на лот смех, обнял женщину и под ободрительные крики гостей впился поцелуем в ярко-красный рот своей дамы.
Жульетта не знала, куда деться от стыда. Все те мерзости, что совершались на ее глазах, казалось, никого не коробили, кроме нее. Не ей следовало стыдиться, но все же именно ее щеки покрывала краска, а прочим, видимо, было решительно все равно. Более того, они наблюдали происходящее с явным удовольствием.
— Что ты краснеешь? — повернулся к ней Сен-Клер, все так же продолжая удерживать в объятиях другую женщину. — Или тебе не нравится моя Чарген[4]?
Жюльетта ничего не ответила, только побледнела.
— Неужели ты хочешь, чтобы я был верен одной тебе? — продолжал Сен-Клер. — Нет, ты не смеешь этого требовать у меня… — Он рассмеялся и протянул руку, чтобы приласкать цыганку. — Я беру тебя в жены из милости, — усмехнулся он Жюльетте. — Потому что ты умоляла меня об этом.
— Я? Умоляла? — Жюльетта стиснула руки.
— Да. Разве не ты просила меня спасти твою жизнь и жизнь твоего отца, и твоих двух беспутных братьев, и твоей сестры? Чарген, ведь ты же тоже слышала это! Скажи! — Сен-Клер не сказал, что сестра «невесты» уже пала жертвой его злобы, вожделения и колдовства. Только небольшой холм вот уже несколько дней отмечал то место, где бедная девушка нашла свое последнее упокоение. Та же участь ждала и братьев, и отца его «невесты». Но станет ли он об этом говорить? Нет, конечно, нет! Тем более что и самой его «невесте» оставалось жить недолго. Она тоже была предназначена им в жертву чернокнижным опытам.
— Да, я слышала, — тем временем говорила цыганка, — как ты бесстыже умоляла моего Баро[5]сделать тебя своей. — Она прищурилась. — Как ты выпрашивала у него жизни своих родных и предлагала себя. Мой Баро поступил благородно, желая сделать тебя своей женой при свидетелях.
— Да! Это очень благородно! О, благородный господин барон! — Выкрикнул толстяк, шутливо кланяясь Сен-Клеру. — Благороднейший господин барон!
При этих словах все расхохотались.
— Ну и что, что на этой свадьбе не было священника? — продолжал кричать все тот же толстяк. — Зачем барону и его невесте священник, когда мы все здесь свидетели этого… союза?
Громкий хохот заглушил конец фразы.
— А главное, тут свидетельницей Чарген! — закричал с другого конца залы мужчина в богатом камзоле.
— Чем же ты недовольна? — прошипел Сен-Клер, повернувшись к Жюльетте. — Почему не хочешь поцеловать меня?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
