Поясняю. После всех возрастных откатов и всяких происходящих с нами всеми изменений, я лично вернулась в возраст (по ощущениям) лет двадцати двух — двадцати пяти. Снова пятьдесят четыре килограмма (то есть минус двадцать) и размер груди вместо пять плюс — три с половиной. И вот он мне говорит: как здорово, типа, что ты начала полнеть. Опять станешь булочкой.
Сказал и уснул. А я лежала, таращилась в потолок и пыталась сообразить… В этой круговерти я вовсе забыла следить за такой, пардон, штукой, как обычные женские циклы. И когда же красные дни календаря посещали меня в последний раз? Давно, блин… Летом, вроде…
О, боги…
Несколько дней я ходила и прислушивалась к собственным ощущениям. Неужели беременность? По идее, я же могла зайти в тонкий план и проверить… Очково мне что-то было. Настраивалась неделю.
Увидеть себя получилось не сразу. Из-за душевного раздрая, видимо. Так, успокоилась!
В трансе можно увидеть себя со стороны. Внизу живота появилась новая светящаяся сеточка. Маленький, поджавший ручки и ножки человечек.
Мама дорогая… я боюсь.
Неделю я думала: как сказать? Как бы так грамотно подготовить мужа, чтоб он внезапно не распереживался. Не придумала ничего оригинального, и когда легли спать, брякнула:
— Вов, я беременна. И даже не дыши так. Мне теперь не сорок пять, а всего-то двадцать с чем там… Небось не помру.
Можно дальше не буду рассказывать? Лучше б не говорила, чес слово! Это не делай, сюда не дыши, береги себя и чё там ещё? Инструкция длиной с мою руку получилась. Ладно, буду отбиваться потихоньку.
ДЕКАБРЬ
Наш остров и окрестности, декабрь (седьмой месяц) первого года
Декабрь был именно таким, как я увидела его в том виде́нии, в первую встречу с Лелей: с мягким морозцем и белым-белым снегом, навалившим по колено и продолжающим потихоньку подсыпа́ть.
Чёрненькая Кира, первый раз в жизни увидевшая снег, с визгом каталась с маленькой горки, устроенной отцом для них с Мирошкой. Рейнджеры наши не остались в сторонке и раскатали такую горку, что на ней нет-нет да и собирались все. Они ещё, хитрые, место выбрали между двумя холмиками. С одного едешь — так разгоняешься, что до половины на второй залетаешь; назад долго бегать и в гору колупаться не надо, чутка поднялся — и по другой дорожке снова летишь в обратную сторону! Красота!
Андле чего-то там навычисляла и дала отмашку на проведение «свинских свадеб». В свинарнике (да и вообще, во всех стайках с разнообразной полезной скотиной) висели какие-то расчерченные графики, бумажки с указаниями, предполагаемые даты появления приплодов и всякое такое.
В декабре продолжилась стройка. Мужики, пользуясь хорошей погодой, ставили ещё три жилых восьмикомнатных дома. Во-первых, к весне мы ждали ещё народ — как минимум с четырьмя семьями уже была железная договорённость. Люди собирались конкретно к нам, приходили не по разу советоваться и обсуждать всякие вопросы. Во-вторых, две гостевых комнаты на всю толпу — явно маловато. А в-третьих, мне тут по секрету сказали, у нас вскоре могут образоваться новые ячейки общества. Ну и здорово! Посоветовались с Вовой, решили, что надо ещё пару-тройку домов заложить, чтобы тысызыть быть морально готовыми ко всему. Тем более что зима — лучшее время для заготовки леса.
На противоположной стороне лагеря строились рабы. По типу первого рабского домика были построены ещё два, чуть подлиннее, с маленькими индивидуальными выгородками — для бывших дамочек-клошар (ибо нефиг вечно свинюшек подсиживать).
Папа Коле, оказалось, по молодости лет был заядлым фотографом и даже вроде как фотокорреспондентом какого-то журнала. Пришлось ему, правда, взять в помощники Василису, потому как для каких-то там моментов (ну не стала я вникать, честно) нужен был свет определённой интенсивности и цвета. Электричества нет — есть маг огня (ну, по совместительству и света), сотрудничайте! Первые фотки получились странные, но мы не теряли энтузиазма.
За неделю снег стал совсем красивый, мы привезли кучу широких охотничьих лыж и поставили на лыжи всю общину. Мужики (да и не только мужики) носились по всем окрестностям, присматривая что-нибудь интересное и полезное. Потом мелкий залив замёрз окончательно, превратившись в ровное стекло — родилась светлая идея заказать ещё и коньки. Короче, физкультура и здоровый образ жизни.
С приходом холодов авральный ритм несколько успокоился, жизнь начала приобретать более размеренный характер — и снова встал вопрос: что делать с учёбой? Понятное дело, что она нужна, но вот в каком формате? Детей в посёлке было немного. Но зато довольно много было подростков и молодёжи. Поэтому мы приняли стратегическое решение вместо привычной школы за партами сделать упор на школу выживания. Полдня они работали на доступных работах, попутно обучаясь всякому домашнему делу: и готовке, и уходу за скотиной, и огородным премудростям, и обращению с инструментами, и желательно хоть какому-то ремеслу…
А в остальные полдня было понапихано всего и по максимуму. Физуха, рукопашка, стрельба, фехтование, верховая езда, ориентирование, обустройство жилищ и временных укрытий, охота (в первую очередь всякие силки, ловушки и тому подобное), рыбалка (морды, сети, удочки), разведение костров в разнообразных условиях и прочие аспекты выживания в лесу.
Мы, на самом деле, старались подстраховаться на случай глобальной вселенской жопы. Случись что с нами — чтобы те дети, которые чудом останутся в живых, имели шанс на будущее.
Маленьких, конечно, учили попутно читать и считать.
Ну и, безусловно, всякое красивое — пение, танцы, музыкальные инструменты — это уж для всех. Даром, что ли, у Василь Василича в комнате подаренный самим Браги* «Фазиолли» стоял? Не для красоты подарено — пущай играют. Музыкантов у нас было несколько, даже оркестрик свой организовался− так что это стало довольно-таки модным.
*Бог искусств и прочего красивого, вы разве не запомнили?
А Эльвира и Лэри завели художественный кружок по воскресеньям для всех желающих, так что все стены в комнатах и коридорах вскоре были увешаны шедеврами.
Да вообще, развлекались кто во что горазд. Кружки, самопроизвольно возникшие в две недели бурь, продолжали своё существование. Может быть, не такое активное, но тем не менее. По дереву резали. Лепили. Спектакли ставили. Хором пели. И ещё много всякого. Потому как не может человек только беспрерывно пахать — красота ему тоже нужна.
Вот эта красота вскоре и преподнесла первые удивительные плоды.
КОЕ-ЧТО
Новая Земля, остров-острог, 07.07 (декабря).0001
Дело было вечером, перед самым ужином, и почти весь народ собрался уже в столовой. Элин, а с ней несколько девчонок из новых маленьких эльфиек подошли к барону с торжественными и загадочными физиономиями.
— Господин барон, и все присутствующие, — так-так, подумала я, интригующее начало. — Мы хотим вам кое-что показать!
Девчонки водрузили на стол стальной поднос, свечу в подсвечнике, зажгли. Вокруг нас уже собралась любопытная толпа. Надо сказать, что свечей в столовой почти не было — всем светили Василисины огненные бабочки.
— Гадать, что ль, будем? — весело предположил кто-то.
— Лучше! — одна из девчонок показала всем два сложенных вчетверо листа бумаги. — Смотрите!
Первый листок загорелся весело, был брошен на поднос и сгорел, превратившись в пепел, хранивший отчасти форму бумаги. Барон хмыкнул, пошевелил останки вилкой, окончательно размешав тонкие уголёчки в серую пыль.
— Так?
— Это контрольный! А теперь — вот!
Второй листок загораться хотел не очень, тлел, дымился. В конце концов, усердно запихиваемый в пламя свечи, он занялся вялым огоньком и был так же помещён на поднос. Горел он долго, вызвав множество комментариев, пока не погас. В кучке пепла осталась лежать серединка сложенного листа. Элин торжественно извлекла её и развернула:
— Вот! Смотрите, даже вокруг почти на два сантиметра бумага осталась!
