— Пока я завариваю чай, не хотите отдохнуть в гамаке? — спросила Эмма.
— С превеликой радостью, — отозвалась гостья и направилась в тенистый уголок сада, где качался под слабым ветерком зеленый гамак.
Джулия закрыла глаза и почувствовала, как улыбка расплывается на губах. Что ж, ждать осталось недолго. Но не Эмме, и не приезда Кэрри сюда. Это Кэрри осталось недолго ждать — скоро она полетит, однако не в Индию к родителям в гости, а в Миннеаполис к Люку.
Наверняка. Потому что тот взгляд на фотографии… Ах, да о чем тут говорить?
Гамак мерно раскачивался, и столь же ритмично в голове Джулии всплывали слова: Кер-ри, Пи-па, Сти-вен, Люк. Они соединялись в полудреме, как тогда…
Возле дивана в доме Холтов стояла корзинка, и, окончательно придя в себя, Джулия отчетливо услышала тихий писк. Она повертела головой, проверяя, на самом ли деле слышит это или у нее слуховые галлюцинации.
С сильно бьющимся сердцем она наклонилась и заглянула в корзинку. Пестрый котенок посапывал на клетчатой подстилке. Джулия протянула руку и дотронулась до нежной шерстки.
— Пи… — пропищал гепарденок и вздрогнул.
— Ну что ты, Пипа, — прошептала Джулия. — Ты тоже испугалась, как и я…
Стивен заметил, что Джулия проснулась, и быстро подошел к ней.
— Ох, Джулия, слава Богу! Ну как вы, в порядке? Вы меня здорово напугали.
— Подойди ко мне, Холт…
— О, вы не можете встать?
— Подойди ко мне, Холт.
Он подошел.
— Наклонись.
Стивен наклонился, Джулия ощутила запах мужского тела, молодого и сильного. Она всегда любила этот запах, сейчас он не волновал ее, но она помнила, как такой запах волновал ее прежде. С возрастом, усвоила Джулия, ощущения замещаются воспоминаниями.
— Дайте руку, Холт.
Стивен протянул ее, а Джулия быстро наклонилась и поцеловала.
— Спасибо за мою жизнь.
Он отдернул руку, смущенный. Его веснушчатое лицо залилось краской.
— Не смущайтесь, Холт. Я гожусь вам в матери. Я, старая дура, вошла в раж и готова была сунуть голову в пасть зверю, исполняя свою прихоть. Я все понимаю. — Джулия прикусила губу, потом подняла на него внезапно повлажневшие глаза. — Стивен, вынь ее из корзинки, пожалуйста, и дай мне.
Стивен поднял корзинку и вытащил пестрого котенка.
— Вот ваше сокровище, Джулия.
Она протянула руки, и лицо ее осветилось умильной улыбкой.
— Вон она, моя Пипа. Моя будущая компаньонка на охоте.
— Джулия, можно, я вас поцелую?
Она тихонько засмеялась.
— Можно.
Стивен прикоснулся губами к ее щеке.
— Спасибо, Джулия, что вы остались живы.
— Это твоей дочери спасибо, Стивен. Какая потрясающая реакция.
Джулия закрыла глаза и снова увидела большое пестрое гибкое животное, которое летело на нее со скоростью шестьдесят миль в час. А потом внезапно замерло в воздухе, перевернулось и упало на бок.
— Между прочим, моя дочь химик, и фирма, в которой она работала, делала этот препарат.
— Вместо пули патрон был заряжен лекарством?
— Да, в него закладывается пуля, похожая на маленький шприц. От введенного таким образом лекарства животное быстро засыпает, и его можно перевозить без всякой опаски.
Джулия кивнула.
— Хорошо, что все хорошо закончилось. Но тогда, мне кажется, адреналин вытеснил всю мою кровь. Говорят, такой стресс бывает при родах. Так что Пипа — мой самый настоящий детеныш. — Джулия засмеялась, теперь уже почти весело. — Знаешь, Стивен, я уже давно поняла, что любое приключение полезно, если не трагично. Да, а где Кэрри?
— Уехала в город прогуляться.
— Я хочу увидеться с ней до отъезда. Это возможно?
— Не знаю, Джулия. Наша дочь отличается чрезмерной самостоятельностью. Ничего удивительного не будет, если она вдруг позвонит и объявит, что улетает в Британию прямо оттуда.
— Мне это нравится. Я сама такая. Но я, наверное, увижусь с ней, я еще не собираюсь уезжать в Штаты.
Однако Джулия переценила себя, полагая, что потрясение прошло совершенно бесследно. Им с Джорджем пришлось вернуться в Штаты, на свое ранчо.
Джулия стала плохо спать, ей мерещились кошмары, ей казалось, что мать Пипы, гигантская гепардиха, обмотала ее длинным хвостом и душит. Джулия просыпалась в горячем поту.
Джордж втайне от жены встретился с психотерапевтом, совершенно точно зная, что Джулию к нему не вытащить. Врач дал ему точные указания, которые Джордж начал исполнять тотчас.
Однажды на закате он усадил Джулию в кресло-качалку на веранде их ранчо в Калифорнии. Он налил ей двойную порцию скотча, потому что врач посоветовал дать ей выпить не просто что-то расслабляющее, но того напитка, с которым у Джулии связано чувство абсолютной уверенности, что он безупречен.
— Посмотри-ка, твой любимчик Джонни Уокер прибыл в наши края. — Джордж поставил бутылку виски перед Джулией. — Давай окажем ему гостеприимство.
Джулия захлопала в ладоши.
— О, дорогой, наконец-то и ты стал проявлять склонность к чему-то настоящему!
— Если человека учить чему-то всю жизнь, то можно выучить. Особенно имея наставника вроде тебя.
— Какой ты покладистый, Джордж. К чему бы это?
Джулия внимательно посмотрела на мужа, а он заметил в глубине ее синих глаз беспокойство. Казалось, она произносит слова, но думает о другом, о том, что ее никак не отпускает.
— Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая, — тихо проговорил Джордж, когда они, выпив, наблюдали за уходящим за гору солнцем. — Пообещай мне сделать так, как я попрошу.
Джулия улыбнулась.
— А разве я когда-то не выполняла твои просьбы? Вспомни…
— И ты вспомни. Вспомни все. Как ты споткнулась, обо что споткнулась. Какого цвета была трава. Что ты увидела и чего ты на самом деле испугалась. Это ведь была всего-навсего кошка, правда?
— Да… Кошка. У которой я захотела отнять котенка. — Джулия усмехнулась. — Она имела полное право разорвать меня.
— Конечно, потому что ты в ее глазах была негодяйкой.
— Я и на самом деле негодяйка. — Джулия печально улыбнулась. — Но я люблю ее детеныша. Я забочусь о нем.
— Да, мать Пипы простила тебя, дорогая, я уверен. Да она просто благодарна тебе за все.
Джордж погладил жену по руке. Красивая рука, пальцы ровные, длинные, нет и намека на подагрические узелки. Вот только кожа выдает возраст и эти желтые пятна, как на шкурке Пипы.
Джулия покрутила бокал, потом протянула его Джорджу и потребовала:
— Еще полпорции.
Джордж безропотно налил. Она выпила и засмеялась.
— Мой дорогой Джордж, если ты хотя бы на минуту допустил, что я понятия не имею, чьи слова ты сейчас повторяешь, то ты глубоко ошибаешься. Твоя толстокожая и самоуверенная натура не способна родить столько тонких нематериальных мыслей. Ты забыл, видимо, что я врач.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
