Придя в сознание, я обнаружил, что маленький аэропорт в Южной Каролине весь сияет от полицейских мигалок. Фэбээровцы и местные копы развивали бурную деятельность. Кругом сновали люди, и стояло целое стадо машин «Скорой помощи» и пожарных машин. Тем не менее пилот вместе с десятью миллионами бесследно исчез, не оставив ни следов, ни отпечатков пальцев. Все прошло по плану, блестяще разработанному Сонеджи.
— А малютка? А Мэгги Роуз? — слабым голосом спросил я лысого эскулапа, который обрабатывал мне рану на голове.
— Не нашли, сэр, — ответил тот протяжным басом. — Малютка пропала. Нигде никаких следов Мэгги Роуз Данн.
Глава 25
Над Крисфилдом, что в Мэриленде, нависли тяжелые свинцовые тучи. По размокшей проселочной дороге под дождем, зарядившим с утра, неслась одинокая полицейская машина с включенной сиреной. Внутри восседали Арти Маршалл и Честер Дилс. Дилсу только-только стукнуло двадцать шесть, а Маршалл был ровно на двадцать лет старше. Как и всякий юный деревенский коп, Дилс лелеял мечту вырваться из провинции. Эти мечты согревали его еще в то суровое время, когда он был слушателем Высшей полицейской школы в Уайлд-Лейк.
Но время шло, мечты оставались мечтами, а Дилс все торчал в Крисфилде — втором Твин-Пиксе, как он подчас называл эту дыру с населением в три тысячи человек.
Дилс жаждал стать офицером полиции Мэриленда, но это была задачка не из простых, поскольку на экзаменах, особенно по математике, к будущему офицеру предъявлялись очень высокие требования. Зато, мечталось ему, став офицером, он сразу же рванет отсюда куда-нибудь подальше — может, даже в Солсбери или Честертаун.
Ни Дилс, ни мягкосердечный Арти Маршалл не знали, что стоят на пороге известности, что буквально за углом их ждет слава. Это случилось тридцатого декабря днем. В полицейское отделение на Олд-Херли-роуд позвонили. Местные охотники заметили кое-что подозрительное по пути к Танджер-Айленд, где обычно останавливались на ночлег. Они обнаружили брошенный голубой микроавтобус, на каких детей возили в школу. А в последнее время все, что вызывало хоть малейшее подозрение, немедленно связывалось с вашингтонским похищением детей. Дилсу и Маршаллу поручили все выяснить на месте.
Уже смеркалось, когда автомобиль с двумя копами свернул на роуд 413 по пути к заброшенной ферме. Им стало жутко, когда они проезжали по изрытой старой дороге.
— Что здесь — какая-то ферма? — нарушил молчание Дилс. Он сидел за рулем. По этим колдобинам приходилось ползти со скоростью пятнадцать миль в час.
— Ага, похоже, совершенно необитаемое местечко. Едва ли мы тут что-нибудь обнаружим, — ответствовал Арти Маршалл, втайне мечтая поскорее убраться оттуда.
— В этом вся прелесть нашей работы, — отозвался Честер Дилс. — Никогда в точности не знаешь, что тебя ждет. Всегда можно нарваться на крупное дело.
Он обожал все окружать ореолом таинственности и романтики, жить в предвкушении осуществления грандиозных планов. Флегматичный Арти Маршалл полагал, что это все молодой задор, которого хватит ненадолго.
Вот и полуразвалившийся сарай.
— Ну что, сделаем вылазку, — бодро предложил Маршалл, подыгрывая энтузиазму юного напарника.
Честер Дилс легко выпрыгнул из автомобиля, за ним неспешно выполз Маршалл. Именно в эту вросшую в землю развалюху с облупившейся красной краской забрели днем охотники, чтобы спрятаться от дождя. И немедленно вызвали полицию. Внутри было промозгло и мрачно, свет почти не проникал сквозь низкие окна, затянутые грязной марлей. Арти Маршалл зажег фонарик, пошутив:
— Не мешает пролить свет на это дело, — и вдруг воскликнул: — О Боже, черт побери!
Так вот оно — большая глубокая яма, вырытая в центре сарая. Рядом стоял голубой микроавтобус.
— Арти, мать твою!
Честер Дилс выхватил пистолет, но не тронулся с места. У него вдруг перехватило дыхание и совершенно исчезло желание подходить к этой темной яме, зиявшей в глубине сарая. По правде говоря, он вообще не мог заставить себя сдвинуться с места. Видно, рановато получать офицерские погоны…
— Есть здесь кто-нибудь? — громко и отчетливо вопросил Арти Маршалл. — Немедленно выходите! Полиция Крисфилда!
Молодчина Арти, классно держится, подумалось Дилсу. Человек раскрывается в чрезвычайных обстоятельствах. Эта мысль заставила Честера сдвинуться с места и подойти к краю ямы. Мысленно он молился, чтобы там не оказалось того, о чем он подумал.
— Посвети туда, — тихо попросил он напарника.
Оба оказались на краю ямы. Честер еле дышал, коленки дрожали.
— Арти, ты в порядке? — спросил он сдавленным голосом.
Маршалл спокойно шарил лучом по самому дну ямы, и вот он нащупал то, что так напугало охотников. На дне лежал небольшой ящик, похожий на гроб. Он был открыт настежь и пуст.
— Что за черт? — услышал Дилс собственный голос.
Арти Маршалл наклонился еще ниже, водя фонариком по яме, затем, повинуясь профессиональному инстинкту, обшарил все вокруг и снова посветил в яму. На дне в углу что-то розовело. Маршалл напрягся в раздумье: не туфелька ли? Спортивная тапочка? Точно, тапочка с ножки маленькой девочки. Неужели здесь Сонеджи держал Мэгги Роуз Данн…
— Здесь прятали детей! — обернулся он к молодому напарнику. — Чести, мы нашли это место!
Да, благодаря ярко-розовой спортивной обувке Мэгги Роуз они обнаружили тот самый подпол. Именно с помощью этих спортивных дешевеньких тапочек девочка надеялась сблизиться со сверстниками в Вашингтонской частной школе. Но странно было одно: розовый предметик лежал так нарочито, словно кто-то специально подбросил его.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЫН ЛИНДБЕРГА
Глава 26
Когда Гэри бывало грустно, он погружался в любимый мир детских грез и фантазий. А сейчас тоска просто одолевала его: ведь Гениальный План вышел из-под контроля. Ему даже не хотелось думать об этом. Он шепотом повторял с детства затверженные магические слова: «Вдалеке, на мрачном фоне густых еловых лесов Нью-Джерси, сияли окна роскошного загородного дома Чарльза Линдберга, издалека казавшегося сказочным замком… Нет-нет, сейчас — речь о похищении Мэгги Роуз, преступлении века! Вот так!»
В детстве он сочинил целую историю о похищении сына Чарльза Линдберга и затвердил ее наизусть. Это убийство Гэри совершил мысленно, но оно положило начало всему. Да, именно эта история, случившаяся за двадцать пять лет до его рождения, история, которую он постоянно пересказывал сам себе с мельчайшими подробностями, сон наяву, так часто спасавший его от безумия.
В подвале было темным-темно, но он давно привык к темноте и даже любил ее. Жить там можно, а порой даже очень классно.
Итак, шестое января, среда, восемнадцать пятнадцать, Уилмингтон, штат Делавэр.
Гэри дал волю своей фантазии. Вновь и вновь он перебирал многочисленные детали убийства младенца Счастливчика Линди и Энн Морроу. Когда-то он был просто одержим этим всемирно известным делом. С тех самых пор, когда в доме появилась мачеха со своей парой выродков. С тех самых пор, когда его впервые отправили в подвал: «Посиди и подумай о своем поведении».
О том жутком случае киднеппинга, случившемся в тридцатые годы, Гэри знал больше всех на свете. Впоследствии ребенка Линдберга вырыли из неглубокой могилы в четырех милях от особняка в Нью-Джерси. Но был ли это действительно сын Линдберга? В теле было тридцать три дюйма, в то время как рост маленького Линдберга равнялся всего лишь двадцати девяти. Сенсационное преступление так и осталось нераскрытым. Так должно случиться и с похищением Мэгги Роуз Данн и Майкла Голдберга! Никто никогда не раскроет его, уж это наверняка!
Никто не смог раскрыть его предыдущие убийства. Джона Уэйна Гэйси-младшего поймали лишь после тридцати убийств, совершенных в Читауне. Джеффри Дамер попался после семнадцати преступлений в Милуоки. Гэри убил больше, чем они оба, вместе взятые, но никто не знал, кто он, где он и что сделает в следующий раз.
Стояла кромешная тьма, но Гэри давно к ней привык. «Вы привили мне любовь к подвалу», — сказал он однажды мачехе, чтобы позлить ее. Тьма напоминает то, что станет с нашим сознанием после смерти, — а это, возможно, будет нечто изумительное. Особенно если речь идет о гении. А уж он-то точно гений.
Гэри обдумывал дальнейший план действий, опираясь на один простой вывод: пока никто ничего не видел. Они все проморгали.
Наверху, в доме, Мисси Мерфи лепила печенье для дочки Рони и всех окрестных ребятишек. Она изо всех сил старалась не сердиться на Гэри, ей очень хотелось быть понимающей и хоть как-то поддержать его. В который раз — понять и простить. Она заставляла себя не думать о нем. Обычно у плиты это удавалось, но только не сегодня. Нынче Гэри был просто невыносим. И в то же время иногда он бывает таким славным, симпатичным, обаятельным — сияет, как лампочка в тысячу ватт. Он сразу ей понравился.
