class="p1">— Я не могу к тебе, — отвернулась я и уставилась вдаль.
— Ну, ок. Нет так нет, — легко согласился с моим ответом парень, а я призадумалась, может он ничего такого собственно и не предлагает, а наоборот хочет помочь. Не более.
В конце концов, не насиловать же он меня там будет.
Или будет?
Да ну, бред!
Но, с другой стороны, если сейчас откажусь и меня на очевидной лжи с повинной словит бабуля, то не видать мне больше прогулок на корабликах и белоснежных пляжей с этим белокурым красавчиком. Как своих, черт возьми, ушей! Ведь я, дурында, родным сказала, что отправилась с Маней на целый день в Петергоф.
Хотя, чисто технически, я могу напроситься в душ к Рябининой, а там попросить у нее какое-нибудь сменное белье и одежду. Вот только грудь у подруги была далеко не третьего размера. М-да…
Ну и последнее — можно забежать в магазин и прикупить себе что-то на скорую руку, но…
Но Рома уже озвучил свое предложение, и оно ядовитыми стрелами ввинтилось в мой мозг, отравляя его своим влиянием.
Это было ужасно безрассудно и категорически недопустимо, но я хотела побывать у него дома, посмотреть, как он живет и еще немного задержаться в его, сводящем с ума, обществе.
Дура? Определенно!
Но я верила, что если бы этот парень хотел залезть мне в трусы, то он сделал бы это там, на берегу водоема. Но он остановился! Тогда как я была готова двигаться дальше. До победного конца!
— Ладно, — выпалила я и вцепилась руками в сидение так, что костяшки пальцев побелели.
— Что? — мельком глянул на меня Рома.
— Говорю, ладно, давай к тебе, — и многозначительно оттянула в сторону, испачканную белую майку.
И Красавин на эти слова тепло мне улыбнулся, а затем вновь переплел свои пальцы с моим, поднося их к себе ближе и ласково целуя меня в запястье. И была долгая дорога домой, ветер в лицо, сквозь приоткрытые окна, миллионы нежных взглядов и столько же сомнений о том, правильно ли я поступаю.
А после было уже слишком поздно думать, анализировать и переигрывать все назад. Потому что мы уже давным-давно въехали в город, а затем по Западному скоростному диаметру добрались до Васильевского острова, где свернули к порту. Остановились у одной из многоэтажек, запарковались и вышли из машины, а дальше Рома, взяв меня за руку, повел в свою квартиру.
Я приказывала себе идти смирно и не срываться с места. А еще не обращать внимание на вопли внутреннего голоса, что буквально завывал в моей голове.
«Не ходи с ним! Не делай этого, Соня!».
Но Соня не послушала, она слепо шла вперед, зашла в подъезд, а затем и в лифт, поднялась на тринадцатый этаж и зашла в квартиру без номера. Вошла и вздрогнула, когда дверь за спиной закрылась.
— Ну вот, — махнул рукой внутрь квартиры Рома, — осмотришься или сразу в душ пойдешь?
— Пожалуй, осмотрюсь, — кивнула я и стиснула за спиной дрожащие руки.
— Ну, тогда пойдем, — улыбнулся Красавин и сделал шаг вглубь единственной комнаты.
Это была студия, квадратов тридцать на вскидку. Обычная холостяцкая берлога — кухонный уголок, кровать, серые стены и телевизор на стене. Шикарным здесь было только две вещи — Рома и вид на залив.
Квартира обычного охранника. Может быть даже съемная. Другой мир, совершенно мне чуждый, но я вошла бы в него, если бы мне только это позволили.
Глупые мечты…
— А вот там ванная, — указал двумя пальцами парень мне за спину, и я послушно развернулась в нужную сторону, а затем скрылась за дверью и провернула завертку, прижимаясь лбом к прохладному кафелю.
И дернулась, когда через минуту услышала стук.
— Да?.
— Сонь, ты с купальником и майкой как? Сама закинешь или помочь? Машинка под раковиной.
— А-а-а…сама! — быстро разделась я и закинула белье в барабан, тут же включая режим быстрой стирки и сушки.
А дальше в душ, где нашелся всего один бутылек с мужским шампунем. Ни тебе ягодного геля для душа, ни тебе бальзама-ополаскивателя.
Блин!
Ни тебе полотенца, когда я наконец-то промыла свои волосы и вышла из кабинки. Оглянулась по сторонам, даже в пару шкафчиков заглянула, удивившись, что они все совершенно пустые. Нахмурилась, потопталась на месте, а затем все-таки крикнула:
— Рома!
— Я! — тут же послышалось за дверью.
— Мне вытереться нечем, — свела ноги, прикрывая руками пышную грудь и идеально выбритый лобок.
— Бля, мой косяк. Сейчас принесу.
Минута тишины и мне все-таки пришлось открыть дверной замок, чтобы забрать полотенце, а потом разом захлебнуться, потонув в его жарком взгляде.
Протягиваю руку, но Рома даже не шевелится, только жадно шарит по моему телу горящими зелеными глазами.
И еще шире открывает дверь…
***
— Рома, — всхлипываю я, не в силах справиться с роем бешеных бабочек в своем животе.
Но он только медленно откидывает от себя полотенце куда-то в сторону, а затем решительно делает шаг ко мне. Всего один шаг, и моя кожа покрывается мурашками страха и предвкушения. Адовый коктейль…
Я поджимаю пальчики на ногах, понимая совершенно точно: он не собирается уходить, не собирается отдавать мне чертово полотенце и закрывать за собой дверь. Больше нет.
Сглотнула медленно и успела всего только раз моргнуть, прежде чем его ладони жестко зафиксировали мою голову, ложась на шею и прихватывая волосы на затылке. И это был нечестный ход, до невозможности неожиданный, но действенный, потому что стоять перед ним вот так, — полностью обнаженной и обездвиженной, было… правильно?
Страшная мысль. Убийственная для меня. Прими я ее, и мне крышка — без шансов.
— Не надо, — шепчу тихо на выдохе, цепляясь мокрыми пальцами за его бицепсы, но Рома только улыбается, ведя своими губами по моим губами и следя за мной из-под полуприкрытых век.
Так откровенно. Так жарко. Так обжигающе.
— Что не надо, маленькая, м-м? — укус в нижнюю губу, и я резко выдыхаю, пораженная слишком резким ударом молнии в низ живота.
Но мне нечего сказать, точнее есть что, но вытолкнуть из себя слова становится смерти подобно. И Рома видит, что я вся чувственно размазана. Видит и улыбается моей капитуляции. Хотя я еще что-то могу, что-то пытаюсь ему противопоставить. Прикрываю ладошкой лобок, а второй рукой все еще прячу свою грудь от его наглых глаз, но и эти попытки оказываются жалкими.
— Я… я не готова, — бормочу еле-еле связно.
— А так? — шепчет мне в губы парень, и тут же его язык обжигает мой рот, ныряет внутрь и начинает постепенно накачивать мою кровь
