а упасть с него казалось опасным. Матовое покрытие имитировало то ли резину, то ли кожу. В целом, пьедестал сильно походил на барабан и показался Татьяне весьма неустойчивым. Но выбора ей не предоставили. Предстояло как-то оттанцевать здесь всю ночь.
Бармены бегали за стойкой, как ошалелые, акробатически уворачиваясь друг от друга с бутылками и бокалами в руках. Толпа вокруг гудела и пританцовывала. Люди знакомились, веселились, флиртовали. Алкоголь снабжал их энергией для этого. Никто не видел, как Татьяна выходит из туалета и поднимается на мини-подиум. Никого это не интересовало. Она снова танцевала на краю сцену, почти за кулисами, никому не нужная, специально спрятанная от всех. И так было даже лучше.
Музыка продолжала греметь. Смешанный поток мужских и женских голосов заглушали громкие звуковые волны из колонок над подиумом, заставляющие вибрировать все здание и всех, кто в нем находился. Когда в полночь на сцену вышел ведущий в золотом галстуке и бархатном бордовом пиджаке, все внимание публики направилось к нему. Татьяну не замечали. Стесняться было некого, но это не помогало. Движения по-прежнему выходили такими, будто железные шипы впивались в кожу, мышцы и кости. Двигаться заставляла только необходимость отрабатывать уже потраченное. Девушка удрученно закрыла глаза, поймала волну легкой музыки над головой и начала танцевать, как умела.
Ночь пролетела быстро. К четырем утра Татьяна чувствовала себя зомби, хоть и не знала, как мертвецы могут себя чувствовать. Ей казалось, что вся кровь вытекла вместе с потом. Легкие наполнились сценическим дымом. Даже выходы на улицу не насыщали кислородом. Весь зал пропитался спиртом и табачными смолами из кальянов, которые разлетались по всему клубу от столика к столику, на танцпол, в туалеты и дальше. Воздуха не хватало, а от обязанности улыбаться никто не освобождал. Скулы тоже болели. Татьяна боялась, что дурацкое выражение неискренней улыбки теперь навсегда застынет на ее лице, но как только сошла с подиума, щеки сами опустились от бессилия. Ступни, по ощущениям, перестали получать сигналы от мозга и двигались по инерции, сжатые тонкими и жесткими бретелями босоножек. Руки просто свисали с плеч. Татьяна привыкла к интенсивным нагрузкам, ведь, учась в академии, могла тренироваться часы напролет, но легкие не привыкли к такому сжатому количеству кислорода, оттого усталость копилась вдвойне. К тому же, колонки находились прямо над ее головой, отчего черепная коробка под утро трещала по швам. Все вместе очень утомляло.
«Добро пожаловать в свободную взрослую жизнь» — саркастично поздравила себя Татьяна и невесело улыбнулась, глядя в черное окно автобуса, на котором возвращалась в арендованную квартиру.
Не взирая на все неудобства и усталость, девушка чувствовала облегчение от прошедшей ночи. В душе искрилась радость от того, что она двигалась, как хотела сама; от того, что она преодолела себя, выступая перед толпой почти голой; от того, что продержалась первую ночь, несмотря ни на что. Впереди предстояло продержаться как минимум одиннадцать таких же ночей, а затем бесконечное их число.
Глава 3. Часть посвящения (ч. 1)
Больше устав морально, чем физически, Татьяна спала очень крепко. И долго не хотела просыпаться, пока чья-то холодная рука не затрясла ее с силой. Девушка приоткрыла сонные глаза и сквозь туман полусна увидела толстое лицо. Окруженный густыми порослями рот с желтыми сточившимися зубами то сжимался до идеально круглого отверстия, то растягивался в непонятные плоские фигуры. Грубый голос, с резью в ушах ворвавшийся в Татьянино сознание, что-то требовал. Девушка откинула с плеча чужую руку и приподнялась на кровати.
— Кто вы такой?! — вскричала она, придя в себя.
Тучный мужчина в джинсовом жилете и спортивных брюках изобразил на лице негодующее удивление. Татьяна уставилась на него с раздражением, разгневанная таким наглым вмешательством в ее покой. До всего остального пока не успела додуматься.
— Это ты кто такая?! И что ты делаешь в моей квартире?! — завопил мужчина, отпрянув.
— Что значит в вашей?
Девушка огляделась кругом, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Но вспоминать было нечего. Она лежала на раздвижном диване в квартире, за которую заплатила двадцать тысяч за месяц вперед. Здесь она уснула на рассвете. Ничего в обстановке квартиры не поменялось. Только солнце теперь пробивалось сквозь двухслойный стеклопакет прямо на мебель и на пол, ослепляя глаза. Татьяна даже шторы не задернула перед сном.
— То и значит. Это моя квартира. Как ты тут оказалась? — возмущался мужчина.
— Но я... Я же арендовала ее у... — Татьяна замялась. Теперь вся встреча с женщиной в голубом казалась туманной и нереалистичной. — У Виктории. Она здесь собственник. Она же мне бумажку какую-то показывала.
— Какую бумажку? Не такую ли?
Он всучил ей в лицо, прямо под нос, ламинированный специальный бланк желтоватого цвета, на котором красивыми буквами было написано «Свидетельство о праве собственности», а дальше шло описание, что за собственность непосредственно под это право подпадает. Татьяна прочла адрес и номер квартиры и осела.
— Подождите, я позвоню ей, — сообразила она и зарыскала по кровати в поисках телефона.
Мужчина вежливо, хоть и пыхтя с негодованием, ждал, пока девушка дозвонится, но она не смогла. Почти сразу из динамика компьютерный голос провайдера сообщил о недоступности абонента. В неверии и отчаянии Татьяна набрала номер еще раз. Потом еще. Пока мужчина не потребовал слезть с его кровати и не освободить помещение.
— Но я уже заплатила ведь! Какое право вы имеете!
— Это моя квартира! — кричал в ответ мужчина. — Не знаю, кому ты платила. Выметайся!
Он был неповоротлив и нездоров, но слишком огромен, что наводило страх. Татьяна сжалась.
— Ах вы, мошенники! — она стукнула ножкой об пол, но мужчина даже не вздрогнул.
В его руку могли поместиться целых две Татьяниных ноги.
— Вымаааатывайся отсюда! — указала он пухлым пальцем на дверь. — А то полицию вызову!
Девушка в испуге отскочила назад, сжав в руках одеяло. Спорить было бессмысленно. «Драться с этим носорогом за территорию все равно не получится», — подумала она сквозь ком обиды в груди. Она могла только убежать. Собрать манатки и снова бежать. Опять в безысходность и неизвестность. Без денег и без жилья.
Под его пристальным надзором и угрюмым уханьем Татьяна собрала вещи в пакет: всю косметику закинула вниз, сверху набросила спортивный костюм, остатки печенья и чая. Пока делала это, поблагодарила вчерашнюю себя за то, что легла спать в платье, а не голая. В нем же и вышла в
