- А коли оно кинется? - поинтересовался старший. - Оно меня жрать станет, а я что же?
- А ты терпи, - посоветовал Бофранк холодно. - Не то сам перед судом встанешь.
Сказанное произвело должный эффект - страх перед миссерихордией был куда сильнее, нежели перед упырем, который, как говорили, хотя и силен, страшен и кровожаден, а все ж не дракон и не тролль. Оставив патрульных, Бофранк продолжал свои скитания до тех пор, пока не стало совсем темно. Фонарей в Бараньей Бочке отродясь не имелось, равно как и фонарщиков для их обслуживания, а упасть с размаху в сточную канаву не желали ни юный Фолькон, ни Проктор Жеаль.
- Коли мы до сих пор не видели упыря, то сегодня и не увидим, - сказал Жеаль. - Друг мой Хаиме, вернемся домой! К тому же я голоден, как, полагаю, и ты, и наш юный спутник. Поедемте же туда, где светло и чисто, где можно перекусить без опаски быть зарезанным из-за угла.
Таковым местом Проктор Жеаль считал "Королевский горн" - заведение чрезвычайно дорогое и помпезное, располагавшееся как раз напротив церкви Святого Грана и посещаемое преимущественно чиновниками высоких рангов и священнослужителями. Пустая повозка - четырехколесная бричка с откидным верхом - попалась уже на самой границе предместья, и возница не скрывал своего удивления при виде прилично одетых хире, бог весть как попавших сюда в такое время.
По пути юный Фолькон пытался уклониться от дальнейших пирушек, ссылаясь на неотложные дела, но Жеаль настоял на приглашении, сказавши, что в ближайшем будущем намерен жениться и тогда уже лишний раз поужинать вот так запросто, с друзьями, ему вряд ли представится возможным.
Убранство "Королевского горна", в котором Бофранк был несколько лет назад, а Мальтус Фолькон не был вовсе ни разу, поражало, как поражало и изобилие яств. В самом деле,
Люди о том, что темно,
Судят подобно слепцам:
Хоть тело - лишь смертный хлам,
Всю жизнь они все равно
Хотят угодить телам.
Первая перемена блюд состояла из большой трески, бараньего филе, супа, пирога с цыпленком, пудинга и тушеных корнеплодов. Вторая перемена - из голубей и спаржи, телячьего филе с грибами и превосходным соусом, жареного сладкого мяса, свежих омаров, абрикосового торта с десертом из сбитых сливок с вином и желе. После обеда поданы были фрукты, а вино попробовали четырех сортов.
Публика, наполнявшая золоченые залы с низкими расписными потолками, чревоугодничала со страстью и азартом, не преступая, впрочем, никаких известных законов. Не увидел Бофранк ни утонченного разврата (каковой, по слухам, творился тут денно и нощно), ни знатных особ, упившихся вином и изображавших кто дикую свинью, кто русалку (об этом также судачили, называя порою фамилии чрезвычайно известные).
Не было в зале и знакомых - кроме одного субкомиссара из Канцелярии Его Величества Налогового ведомства, который чинно раскланялся издали и подходить не стал.
Отменная еда, отличное вино и приятная музыка, которую преискусно исполняли размещенные на балконе скрипачи, успокоили Бофранка. Его неожиданный порыв, связанный с желанием противостоять судьбе во что бы то ни стало, сменился мыслями о том, что он, субкомиссар Секуративной Палаты, поверил глупым историям пьяницы и сумасшедшего. В самом деле, правильно сказал Жеаль: "Раньше подобные россказни вызвали бы у тебя только смех, а ныне, посмотрите, ты уже в гроб лезть готов". Не так давно Бофранк выдержал тяжкое путешествие на север, и вдруг убоялся досужих бредней. Надобно завтра отыскать этого каналью Альгиуса, Собачьего Мастера, да задать ему трепку!
Бофранк понимал при этом, что говорит в нем большею частию хмель от изрядного уже количества выпитого вина, что никуда он завтра не пойдет, кроме как на службу, что юный Фолькон уже задремал в мягком кресле... Но тут внимание субкомиссара привлекла миловидная девушка, стоявшая к нему спиною вполоборота и о чем-то беседовавшая с тучным хире, с виду преуспевающим торговцем. Могло ли быть так, что... Выбравшись из-за стола - Жеаль, внимавший музыке, не обратил на уход Бофранка никакого внимания, субкомиссар подошел к девушке и спросил:
- Прошу прощения, хиреан, но не имею ли я чести знать вас?
Торговец готов был возмутиться, но прелестная Гаусберта - а это была именно она! - обернулась и ответила своим, столь запомнившимся Бофранку, низким хрипловатым голосом:
- Разумеется, хире Бофранк. Но уместнее звать меня хириэль Патс. А это - хире Клоссен, мой муж имеет с ним совместные торговые дела.
- Извините, что прервал вашу беседу, - учтиво обратился к торговцу субкомиссар. - Меня зовут Хаиме Бофранк.
- Оттард Клоссен, - буркнул торговец, выглядевший теперь уже куда более добродушным. - Вижу, вы давно не виделись? Что ж, оставлю вас и вернусь к своим друзьям.
- Вы здесь одна? - спросил Бофранк, как только торговец ушел прочь.
- Как можно?! Мой муж беседует сейчас с хире Шпатте, это также торговец, владелец нескольких кораблей... Не думали ведь вы, что я могу прийти в подобное заведение в столь поздний час одна?!
- В самом деле, прошу меня простить... Давно ли вы в городе?
- Мы приехали вчера и остановились у хире Клоссена. Не стану обманывать - мы хотели встретиться с вами, но отложили это на завтра или послезавтра, надеясь разыскать вас в Палате...
- Как удачно, что вы здесь! - сказал Бофранк вполне искренне. - Я нахожусь в смятении... Ряд странных, чтобы не сказать страшных, происшествий... Но вы ни о чем не знаете, полагаю, коли прибыли лишь вчера. Не стану в таком случае торопить события; встретимся же завтра и поговорим обо всем. В котором часу и где это будет вам удобно?
- Около трех. Вы знаете какой-нибудь парк, где не будет лишних ушей и глаз?
- Сад Цехов, - без промедления ответил Бофранк. Это место было накрепко связано для него с именем Волтца Вейтля; почему Бофранк назвал именно его, трудно было объяснить. Парк, в котором члены всех городских цехов встречались по своим делам и устраивали праздничные шествия, ничем особенным не отличался от нескольких других подобных. - Спросите, где Круг Медников там я буду вас ждать в три.
О приезде Роса Патса и его супруги Бофранк не счел нужным рассказать никому, в том числе и юному Фолькону, которому отчего-то особенно доверял. В условленное время субкомиссар сидел на скамье как раз на том же месте, где много лет назад был схвачен несчастный Волтц Вейтль. Схвачен по его, Бофранка, наущению, после чего вся дальнейшая судьба юноши была исковеркана самым жутким образом, причем Бофранк совершенно не видел, как это можно поправить.
О вчерашнем ливне не напоминало ничто: ярко светило солнце, в ветвях деревьев гомонили птицы. Правда, гуляющих в парке оказалось, против ожиданий, мало - со своего места Бофранк видел лишь старенького священника, что в одиночестве обретался на каменной скамье у забора, подложив подушечку под седалище, и читал книгу. На соглядатая священник не походил, никакого внимания к Бофранку не проявлял и, похоже, дремал, нежели постигал радость и мудрость печатных слов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
