Евгения Львовна недовольно поджала губы, но с кухни ушла. Волнистый слышал, как она хлопала дверью ванной, громко ходила по коридору, делая вид, что собирается на работу. Словом, всячески напоминала Дашеньке, что хозяйка еще здесь и все слышит. Сама же Дашенька Волнистому понравилась: стройная, высокая девушка, приятная на лицо. Глаза голубые и нежные, как незабудки в палисаднике, что под окном у Сергея Павловича. Скромный, но приметный цветок. Раз поглядишь – уж точно никогда не забудешь.
– Что же вы, Дарья, горничной-то работаете? – первым делом спросил майор. – В прислугах? Видная девушка. Молодая. Нехорошо это. Учиться надо.
– Мне нравится, – спокойно ответила Даша. Волнистый уловил раскатовские интонации. Не нападение, а спокойная и очень надежная защита. На твердую «ничью».
– Что ж, и всю жизнь в прислугах были? – майор сознательно давил на слово «прислуга». Должно же быть у нее самолюбие?
– Нет, у меня когда-то была другая работа, – так же ровно отвечала Дашенька.
– Кем работали? – уточнил Волнистый.
– Секретарем.
– Не понравилось?
– Нет, не понравилось.
– Приставали, наверное? Ну, в смысле, мужчины.
– И «в смысле» тоже.
Волнистый уловил иронию. Ничего себе, горничная! Чего-чего, а характер у ангела – Дашеньки есть. Он пригладил усы и зашел с другой стороны:
– Значит, вы утверждаете, что позавчера, во второй половине дня, ваша хозяйка была дома?
– Да, утверждаю.
– Так. Готовы подписать показания?
– Готова.
– Об ответственности за дачу ложных показаний знаете?
– Отлично про это знаю. И про презумпцию невиновности тоже. Да и вы не забудьте, – еле заметная усмешка.
Волнистый насторожился. Он был опытным оперативником, и дельная мысль посетила его сразу. За ангелом-Дашенькой что-то числилось, не иначе. Если так, то ее спокойствие – дело времени. Поволноваться Дашеньке придется, когда справочка соответствующая будет.
– Паспорт ваш позвольте, Дарья, как по отчеству?
– Александровна. А зачем вам паспорт? Для протокола?
– А как же? Вы сейчас заявляете такие важные вещи, на основании которых судьба человека, можно сказать решается. Как же без протокола?
– Хорошо. Можете записать мои данные.
Она принесла паспорт. Регистрация временная, как обратил внимание майор. На неделю просрочена. Но за это не привлекают.
– А какие отношения у вас были с Нэтти?
– С Нэтти? – легкая паника. Хотя про презумпцию невиновности знает. – Нормальные отношения.
– Не ссорились, отношения не выясняли?
– Нам делить было нечего.
– А подругами не были?
– Нет, не были.
– Как же так? Две молодые, интересные девушки. Неужели на ушко друг другу секретов не шептали?
– У нас с ней были разные интересы. Она – королева, а я – прислуга.
Вот это уже ближе. Глаза у ангела – Дашеньки потемнели. «Почему не я?» – догадался майор. – «Почему она королева?». Сергею Павловичу вспомнился юный лейтенант, который выдвинул версию о ревнивой сопернице. Этого только не хватало! Но вопросов к Дашеньке у Волнистого появилось много.
– А до Нэтти никто у вас не жил?
– Нет. Таня Петухова – москвичка. В гости иногда заходила.
– Петухова? Кто это?
– Она была до Нэтти. То есть, это ее хотели… В общем… – похоже было, что Дашенька путалась в том, что можно было говорить о Татьяне Петуховой, а что нельзя. Сергей Павлович решил ей помочь:
– А что, с Татьяной тоже случилась неприятность? Надеюсь, она жива?
– Да, конечно, – заметалась Дашенька. – Просто попала в больницу… Не знаю, где она сейчас.
Сергей Павлович заинтересовался предшественницей Нэтти. Наверное, не просто так Татьяна Петухова попала в больницу. Но майор решил выяснить адрес Татьяны в другом месте. Не у Дашеньки. Сергей Павлович спросил ее о другом:
– Где вы работали секретарем до того, как стали прислугой у Евгении Львовны?
Майор невольно вздрогнул: в коридоре что-то упало. Такой раздался грохот!
– Я не помню, – тихо сказала горничная. – Такой фирмы давно уже нет.
– А название ее?
– Забыла.
– Адрес?
– Ничего не помню.
– Как же так? Сколько же лет прошло?
– Года три.
Майор вздохнул. Ах, она, избирательная девичья память! Наверное, помнит, с кем случайно поцеловалась пять лет назад в гостях у любимой подруги, и что подарил на Восьмое марта мальчик из параллельного десятого класса, но не помнит место работы, где платили деньги. Или, не хочет помнить?
– Скажите, Дарья Александровна, у вас есть фотографии?
– Зачем? – растерялась та.
– Мне бы хотелось иметь на память фото и вас, и Евгении Львовны.
– Я не могу…
– Ну, что мне, силой, что ли вас фотографировать? По знакомым ходить? Вы же понимаете, что ваших показаний не достаточно, чтобы полностью избавить вашу хозяйку от подозрений. Мы будем проверять.
– Проверяйте. – Это сама Раскатова появилась в кухне. В руках ее был альбом с фотографиями. Эжени швырнула его на стол, и тут же на пол полетели снимки. Дашенька кинулась их поднимать. Волнистый видел, что Раскатова очень рассержена. Павлины просто шипели от злости, когда Раскатова нервно запахивала халат.
Сергей Павлович нагнулся и помог Дашеньке поднять фотографии. Одна ему очень даже понравилась: Евгения Львовна у кого-то на даче. Смеется, в руке надкусанный огурец. И Дашенька рядом, наливает хозяйке минеральную водичку в стакан. Много солнца, неба, и зелени тоже достаточно, чтобы фотография получилась яркой и праздничной.
– Вот эту можно? – спросил Сергей Павлович у хозяйки.
– Бога ради.
– А где вы обычно держите машину, Евгения Львовна, позвольте полюбопытствовать?
– На платной стоянке. Но там ее позавчера не было. Можете не проверять.
– Как же так?
– Я думала, что машина мне понадобится, и оставила ее у… Дома, – она слегка запуталась.
– Неужели вам врать не надоело?
– Сначала докажите, что меня не было дома.
– Я лучше докажу, что вы были в другом месте. Тогда из этого будет следовать, что дома вас точно не было. Всего хорошего.
Майор Волнистый подозревал, что в доме Евгении Львовны все врут. На лицо сговор Раскатовой и ее горничной. Видно, спаяны они накрепко и друг про друга много знают. А кто еще много про них знает? И майор черкнул себе в блокнотике: «Поговорить с Татьяной Петуховой».
Но разговор этот пока не представлялся Сергею Павловичу очень уж важным. Гораздо важнее было встретить на вокзале мать потерпевшей и отвезти ее на опознание. И стало Сергею Павловичу очень грустно. Он задумался про своих детей, старшей из которых, Танюшке, исполнилось в этом году шестнадцать лет. Высокая, в отца, интересная деваха. Ну, как захочет на голову дурную какую-нибудь корону? Или ходить взад-вперед по этому, как его, подиуму, в тюлевых занавесках, которые и ног-то толком не прикрывают? А оказалось, что за это еще и убивают!
Ехать на вокзал был еще рано. Утренним поездом никто не приехал, оставалось ждать вечернего. И Волнистый поехал в Управление, где лейтенант Попугайчик ждал его в рабочем кабинете. Лицо у него было счастливое.
– Ты что свидетелей нашел? – удивился майор.
– Да какие свидетели! Вы посмотрите, Сергей Павлович! Ответ на наш запрос пришёл! Справочка! Прислали! Сегодня! Срочно!
Лейтенант стал размахивать какой-то бумажкой.
– Ну-ка, ну-ка. Чего там?
– Насчет пистолета.
– А ну, дай сюда. – Майор уткнулся в бумажку. – Так… Интересная вещь.
Лейтенант крутился рядом, и все говорил:
– Ну, как? А? Ну, как? Теперь мы его найдем?
– Значит так. Как я и сказал, Сережа, это «Марголин». МЦЗ-1. Автоматическая, скорострельная, целевая модель. Калибр 5,56. Изготовлен специально для выступления на Олимпийских играх. Наши хотели все золото выиграть, и сделали из обычного МЦ такую вот штуку. Только после Олимпиады пятьдесят шестого года, в Мельбурне, правила срочно изменили, чтобы эта модель больше не применялась.
– Это еще почему? Что в нем такого?
– Ствол расположен ниже линии руки, и затвор перевернут, хотя магазин находится на обычном месте. Значит, сила отдачи направлена ниже точки опоры, и при высоком темпе стрельбы пистолет вверх не задирается. Знаток выбирал. Хотя, темп ему был не нужен. Один выстрел, зато наверняка. Но интересно не это. Помнишь, я про табличку говорил?
– Ну?
– Так вот: «ствол» этот давно в розыске. Коллекционное оружие, редкая вещь. Уж много лет как канул в Лету. Украден из коллекции Барабанова Семена Михайловича. Был такой партийный босс, согласно справочке, пока на пенсию не проводили. Ты молодой, не помнишь уже, как оно все было. Дело прошлое. На табличке была гравировка. Имя владельца и указание на принадлежность оружия к его коллекции. Вот, собственно, и все. Да, отпечатков пальцев на пистолете нет.
– И что теперь? При чем здесь этот Барабанов?
– Надо к нему ехать. Выяснить подробности про «ствол». Адресочек Барабанова, кстати, прилагается. Не знаю, Сережа, повезло нам с тобой, или нет. Чем дальше в лес, тем больше…
